Родченков загрязнял чистые пробы. У нас есть доказательства
22 мая автором был опубликован материал «Базу передали, пробы тоже. Чего нам ждать от ВАДА в ближайшее время?», в котором помимо прочего упоминались странности в переписке руководителей московского антидопингового центра Григория Родченкова и Тимофея Соболевского с аналитиком Минспорта Алексеем Великодным. Эта переписка, напомню, стала одним из основных доказательств в рамках доклада канадского профессора Ричарда Макларена.
Доклад, в свою очередь, лег в основу решений о недопуске российских спортсменов на Олимпиаду в Пхенчхан под национальным флагом и проведении отсева «неблагонадежных» с точки зрения МОК кандидатур.
Через два дня после публикации материала в распоряжении автора оказался полный лабораторный пакет по пробе А2866453, о которой идет речь в том самом фрагменте переписки. И сопоставление этого лабораторного пакета, подписанного Родченковым и его замом Соболевским, с перепиской выявило еще более явные несостыковки.
Прежде чем начать объяснять вам, что именно вылезло при разборе документов, хотелось бы обратить внимание на один простой факт. После отъезда из России Григорий Родченков признался во многих нарушениях антидопинговых правил, кроме одного: он всегда однозначно отрицал предположения о том, что в московской лаборатории из чистых проб делали грязные, «убирая» таким образом неугодных спортсменов.
Подобное отрицание логично — в той истории, которую рассказывает Родченков, он является жертвой системы, человеком, которого заставляли делать что-то, что необходимо государству. Но всем понятно, что государству по большому счету без разницы, кто выиграет Олимпиаду — Иванов, Петров или Сидоров. Главное — чтобы это был россиянин. Соответственно, государство не заинтересовано в том, чтобы убрать какого-то атлета, испортив ему пробу. Но в этом заинтересован уровень намного ниже — тренеры, руководители региональных ЦСП, чиновники внутри федерации. У них постоянно ведутся игры с целью аккумуляции в своих руках как можно большей власти и финансовых возможностей. А для этого надо, чтобы даже просто в составы команд включались нужные спортсмены, тренирующиеся у нужных специалистов, выступающие за правильные регионы. Все остальные там нежелательны.
И если будет доказано, что Родченков выполнял подобные заказы, то совершенно очевидным станет тот факт, что это не государство с наганом в руках заставляло его делать такое, нет. Это просто был хороший бизнес для хороших друзей. За деньги. Но если за деньги, тогда, получается, что беглый руководитель московской лаборатории никакой не диссидент, а просто барыга, у которого отжали гешефт. Это уже совсем другая песня, и ее стараются даже не допустить.
Старались, точнее. Но, видимо, перестарались. Итак, переходим к муторной и очень кропотливой части, касающейся истории пробы А2866453.
Проба эта была взята на чемпионате России среди студентов по легкой атлетике 22 декабря 2013 года. На следующий день ее доставили в лабораторию, акт приема подписан в 14:30.
Следующие два дня проба «А» лежала без дела, а затем, утром 26 декабря, ее вскрыли и аликвотировали, то есть взяли небольшой объем для анализа, после чего снова закрыли.
Поскольку проб в лабораторию приходит очень много, то их анализируют не по одной, а пакетами, проводя так называемый скрининг, или первичный анализ (фото выше). Если по итогам этого скрининга будут какие-то подозрительные пробы, то их уже потом изучают отдельно.
В данном случае на скрининг поступил пакет из 17 проб. Анализ проводился по следующему принципу: в лоток были загружены три дополнительные пробы для сравнения с теми 17-ю.
Первая — с простой водой.
Вторая — с «грязной» мочой, гарантированно содержащей все необходимые следы допинга.
Третья — с чистой мочой, где наверняка ничего запрещенного нет.
Таким образом, проб в пакете стало 20.
Анализ первой пробы стартовал в 13:21:50 (скриншот выше) Первой была вода, на нее ушло немного меньше времени, 23 минуты 51 секунда. На каждую последующую пробу у аппаратуры уходило порядка 25 минут 15 секунд.
Проба А2866453 получила в лаборатории внутренний номер 18344 и стояла в лотке для анализа на 19 месте, предпоследней. До нее аппарат дошел в 20:56:51 (скриншот выше), результаты анализа стали известны не ранее 21:22:04.
Но только вот из переписки персонала лаборатории (скриншот выше), становится ясно — они знали, что содержится в пробе уже в 17:48:16! То есть в момент, когда ее анализ еще не стартовал, за три часа до его начала.
Понятно, когда писали те письма, даже не предполагали, что их кто-то будет сличать с лабораторными документами. И, судя по всему, немного поторопились.
На следующий день, 27 декабря, в 7:23:13 Родченков отрапортовал Великодному о положительной пробе, а в 14:04:28 того же дня получил ответ — «карантин», что означало — опубликовать информацию, сообщив о положительном результате в РУСАДА. В результате спортсмен был дисквалифицирован на четыре года.
Это лишь один случай, и его удалось выяснить. Представьте, сколько их может быть обнаружено, если начать сличать все документы из базы LIMS с письмами из доклада Макларена. О каком числе проб, результаты анализа которых были известны заранее, пойдет речь? Десятки? Сотни?
Только вот это никому не выгодно. Там — потому что рушит легенду Родченкова-диссидента. Здесь — потому что возникнут вопросы о личностях заказчиков таких махинаций. А заказчики-то никуда не ушли, они по-прежнему тут, сидят на должностях.
Так что все эти спортсмены, анализы проб которых бежали впереди паровоза, не будут реабилитированы. От них просто отмахнутся, как от неприятной памятки из прошлого.
