Сообщений в теме: 378

[vlad-61]

Олег!

Спасибо! Обалденно понравился материал...

Несколько его высказываний выписал. Очень будут к месту и поучительны...

[vlad-61]

Да чего я тут распинаюсь? Коли материал не нравится, минусуй его(мол не согласен).

Ну, что ты сразу в бутылку-то?

Всё нормально... и не надо ничего минусовать... глупостями заниматься...

Все люди разные и у каждого своё мнение, которое они и высказывают.

[strelezfedot]

Я охреневаю.Минус-то при чём? Совсем одурел?
"А попробуй найти материал про них?"..А ты искал? Или мне надо тебя ткнуть носом?Почитай в этой же подтеме,сколько тут про своих найдено Владом..А на хрена мне этот перец,из которого ты хочешь изобразить мировую футбольную личность,накопиастив восторгов его фанатов ?

[vlad-61]

МНЕ НЕ ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ НЕЛЬЗЯ,
И НЕ ПОМНИТЬ ОБ ЭТОМ НЕ В ПРАВЕ Я,
ЭТО НАША С ТОБОЮ СТРАНА,
ЭТО НАША С ТОБОЙ БИОГРАФИЯ...

Вершина "Арарата"

40 лет назад у знаменитого ереванского клуба получилось все — и кубок взять, и чемпионат страны выиграть, и в Европе блеснуть

Семидесятые были особенные. Может, Ереван был иным, а может, запомнились они такими, совпав с периодом моей студенческой жизни. Одно ясно, было нечто иное, и это иное заключалось в том, что жили мы, казалось, одной семьей. Старшие и младшие, родители, родственники, друзья — все обсуждалось, все сопереживалось... и в первую очередь футбол, который придуман, "конечно, армянами и во времена Ноя", и не дай бог заикнуться нам, студентам, об английском происхождении замечательной игры, как сразу — "мал еще старших учить".

А вообще спорт расширял просторы страны от склона библейского Арарата до Северного полюса, от Владивостока до Калининграда. Наши прибалтийские волейболисты, наши хоккеисты... вся Армения, знакомая с хоккеем лишь по телевизору, замирала глубокой ночью перед экранами, когда "наши!" играли с НХЛ. Ну что говорить о футболе! Тут все были асы, да и кто сам в детстве не играл в футбол в палисаднике или на асфальтированной проезжей части двора. Любой же матч на стадионе превращался в городской праздник.

Начиная с 1966 года "Арарат" не покидал высший футбольный дивизион СССР: 1026 матчей, 352 выигрыша, 1150 забитых голов, каждый из которых превращался в национальный праздник. Однако бум армянского футбола пришелся на 1970-е. В 1971 году под руководством Николая Глебова "Арарат" впервые вступил на пьедестал почета, завоевав серебряную медаль в чемпионате.

На стадион все шли пешком! Путь к зависшей над Разданским ущельем чаше стадиона "Раздан", начинающийся для каждого в разных уголках Еревана, заканчивался прямой центрального проспекта, который в день футбола, закрытый для транспорта, превращался в пешеходный бульвар — бульвар единения. Шли семьями, группами друзей и подруг, соседей, кстати, одиночества по ереванским понятиям — просто не существовало. Мы армяне, мы горожане, и мы любим футбол. О драках в таком тесном кругу даже говорить не стоит, разве что кто ругнется, а кто шутку подбросит: "Почему "Арарат" не чемпион?"

"Потому что у армян

Нет Мунтяна, Паркуяна

И еще девять киевлян!"

Наиболее скептически настроенные, далекие от футбола замирали перед телевизорами. К ним бы я отнес и моего отца.

— Папа, ты слышал, нашего N 10 Заназаняна в сборную СССР пригласили?

— Заназаняна? Он у меня на заводе токарем 6-го разряда работает.

— Как? — искренне удивился я.

— Футболист! На поле. Но платим ему мы, производственники, на вашем спорте далеко не уедешь.

Отец мне объяснил, что каждый футболист команды прикреплен к какому-то заводу.

Преданные же болельщики, уверенные, что от них зависит исход игры, собирались на стадионе. Мороженое... семечки... лимонад — о выпивке не заговаривали: навеселе можно и команде навредить, и матч не запомнить, как потом в компании разговор поддержать?

Конечно же, после матча расходились отмечать, и соседей будили возгласами: ""Арарат", йуп тур!", что по-русски: "Жми, "Арарат"!" Надо сказать, что само название команды, носящей имя библейской горы Арарат, некогда находившейся в центре Армении, означало для каждого армянина нечто большее, чем футбол. Возможно, восстановление исторической справедливости, возможно, единение нации? Подростки же порой считали, что гору назвали в честь футбольной команды!

Для меня же футбол, надо сказать, был всем. Ростом я не вышел, худым был, как скелет, этак 40 килограммов живого веса. При таких данных, не играй я хорошо в футбол, не был бы уважаем во дворе. "Почему футбол, а не шахматы, ты же интеллигентный мальчик? — не переставала удивляться бабушка.— И потом,— продолжала она,— как можно играть в потных футболках, хотя бы после антракта их надо заменить". Конечно, мы все гордились чемпионом мира Тиграном Петросяном, но это дома, во дворе же ничто не могло заменить счастья надеть майку с криво выписанной гуашью маркаровской девяткой или абрамяновским первым, даже шестерка — андриасяновская — стала символом удачи. Ну, а если кого звали Коля, он обязательно должен был походить на самого маленького N 11 Николая Казаряна, и все дружно выкрикивали сложившуюся на стадионе речовку: "Коля, Коля, Николай, ты только голы забивай!"

1973-й стал для "Арарата", да и для всех армян самым что ни на есть знаменательным. Команду возглавил лучший бомбардир московского "Спартака" всех времен (160 голов), четырехкратный чемпион СССР, двукратный обладатель Кубка СССР, олимпийский чемпион Мельбурна — 1956-го — Никита Симонян. И команда сложилась как на подбор — своя, звездная. Правда, два ведущих футболиста "Арарата" носили не армянские, заканчивающиеся на "ян" фамилии, а Бондаренко и Коваленко. Но никто их не воспринимал как легионеров. Да и сами они чувствовали себя частью Армении: будучи украинцами, говорили по-армянски, а русский у них был с акцентом. Вспоминаю, как-то раз в кругу болельщиков, критикуя "Шахтер", Александр Коваленко, знаменитый араратовский N 4, обращаясь к своему закадычному другу Сергею Бондаренко, просто выпалил: "Эти хохлы грубо играют против нас, армян!"

С первых же матчей нового сезона команда зарекомендовала себя как лидер чемпионата, а специалисты среди основных достоинств команды отмечали высокую технику и замечательную физическую подготовку. Сезон был непростым, но "Арарат" своих преимуществ не растерял. И вот настал первый долгожданный день: армянская команда — финалист Кубка СССР, матч в Москве.

Вопроса даже не возникало — однозначно надо ехать! Делегатов на ответственный матч выбирали всем курсом. Время еще советское — билеты на самолет по карману буквально каждому, даже студенту (трудно сейчас представить, но стоил билет до Москвы 17 рублей), однако у меня было преимущество: дядя известный скульптор, способный достать билеты на заветный матч в Лужниках. Вместе со мной выбрали и Арутюна: он обладал замечательным качеством — на весь стадион мог крикнуть знаменитое ""Арарат" йуп тур!", а также, что было немаловажно тогда, будучи сыном недавних репатриантов, он был всегда при деньгах. По современным понятиям он стал официальным спонсором нашей кубковой командировки.

Дядя Размик встретил нас традиционным вопросом:

— Ну что? В "Арарате" так много талантливых парней, каждый из них яркая индивидуальность, а команды нет. Может, коллективная игра не для армян?

— Дядя, посмотри какая серия побед.

— Да,— вмешался в разговор Арутюн,— в Тбилиси 4:0, в Москве с "Локомотивом" 5:0, в Алма-Ате 4:1.

Аргумент был, конечно, сильный, но и дядя не сдавался: армянские спортсмены показывали выдающиеся результаты в индивидуальных видах спорта — гимнастике, боксе, тяжелой атлетике, шахматах. А вот в командных видах — никогда.

Оставалось одно — надеяться. С надеждой и ехали в Лужники. Умудрились даже вытащить впервые на стадион дедушку нашего, скульптура Николая Багратовича, который по дороге ревностно пробросил: "Телевидение много времени уделяет вашему футболу, и все знают футболиста Иштояна, а народного художника Никогосяна практически никто..."

Как никто? А бронь народного художника СССР? И вот мы на трибуне, рядом весь цвет армянской интеллигенции — проживающие в Москве музыканты, артисты, ученые. Особо выделялись живописные фигуры Арно Бабаджаняна и Эдмонда Кеосаяна. За своих болели неистово.

Надо отметить, что на "Арарат" ходили семьями. И обычно там, где сидела женщина, никто из болельщиков не ругался. Но другое дело финальный Кубок СССР, страсти накалены до предела, а с нами на игру поехала красавица Светлана, жена моего дяди. По дороге в Лужники я поделился своими опасениями:

— Рубен, ты знаешь, стадион не самое лучшее место для такой утонченной переводчицы, как твоя Светлана, мало ли что может произойти: болельщики бранятся и русский мат витает над трибунами.

— Чудак человек, мы же будем сидеть на трибуне для армянских болельщиков, а наши армяне пускай ругаются, они же на армянском. А Света моя, как тебе известно, армянским не владеет,— рассуждал Рубен.

В нашем секторе Светлана действительно оказалась единственной женщиной, и болельщики как-то приутихли поначалу. Но вскоре все поняли, что наша дама по-армянски не понимает, и эмоции разошлись.

— Какие эмоциональные и воспитанные болельщики,— удивлялась наша спутница,— так много крика и нет брани.

Мы, довольные, переглянулись с Рубеном. И вдруг — добротный русский клич: "Судья, твою...."

— Как вам не стыдно,— обратился с укором дядя к соседу,— хоть бы по-армянски ругался.

— Извини, брат, сестричка, и ты извини, я до этого его уже многократно посылал на нашем родном, но только судья по-армянски не понимает...

Матч в тот день выдался крайне напряженный. "Арарат" играл с фаворитом — киевским "Динамо". Старожилы вспоминали 1954-й, когда ереванский, тогда еще носящий имя "Спартак", клуб впервые дошел до финала Кубка СССР и встречался с тем же киевским "Динамо", но проиграл. Тревожные мысли гнали, все внимание — на поле.

С самого начала игра у "Арарата" как-то не клеилась, не везло ему буквально с первых минут. После пенальти мы и надежду уже всякую потеряли. Говорят, даже организаторы после этого начали заранее писать на дипломах имена игроков "Динамо". Тренер киевлян Свиридов, не торопясь, проводил замены, за 10 минут до окончания игры увел с поля и Блохина — лучшего игрока тех лет, легенду советского футбола. Мы пребывали в печали. "Пора уходить, чтобы не присутствовать при национальном позоре",— бросил кто-то в сердцах. И вдруг случилось чудо: Иштоян буквально перед финальным свистком неожиданно сравнивает счет. Блохин, рассказывали, после матча плюнул в лицо тренеру, но факт: киевляне без лидера на поле растерялись и все тот же Иштоян вывел наших вперед, "Арарат" буквально вырвал победу у динамовцев.

Что было потом? Во-первых, Иштоян стал героем нации. Даже моя тетя Егуш, большая начальница, первая и единственная женщина в Ереване, которая разъезжала на собственной машине — "Победе", к тому же старая дева, восхищалась кумиром. "Левон, просто красавец!" — не переставала повторять она и после каждой победы забегала к футболисту домой с подарками жене и детям. Во-вторых, спустя несколько месяцев "Арарат" стал чемпионом СССР, потом, участвуя в Кубке УЕФА, выиграл матч у "Баварии", а наш Эдуард Маркаров, наряду с Гердом Мюллером, был признан лучшим бомбардиром турнира. А еще шесть человек из "золотого состава" "Арарата" попали в список 33 лучших футболистов сезона в СССР. Клуб же удостоился четырех командных призов — "Агрессивному гостю" (недаром "Арарат" называли чемпионом Москвы), "Имени Григория Федотова", "Приз крупного счета" и "За лучшую разницу мячей".

Но все это было потом. А тогда, на трибуне Лужников, от счастья рыдала вся армянская диаспора...

Прямо со стадиона мы с приятелем направились на К-9, знаменитый московский переговорный пункт, звонить домой.

— Где тебя носит? — не дав мне поздороваться, прокричала в трубку моя бабушка.— Весь Ереван ликует, а тебя нет!

— Я в Москве, был на стадионе, смотрел матч!

— Неважно. В такой день ты, конечно, должен был быть в Ереване!

Мои объяснения она просто не слышала, однако от нее я узнал, что весь город на улице — люди накрывают столы, поют и отмечают общий праздник — победу "Арарата"...

С того дня прошло 40 лет. "Арарат" пережил свои взлеты и падения, межреспубликанские чемпионаты канули в Лету истории, вместе со страной, носящей название СССР. Однако осталось ощущение радости общения, дружбы и соперничества, которое порой приводит к мысли: не обеднел ли русский футбол без украинских, армянских, белорусских, грузинских, казахских команд? Не потеряли ли национальные клубы стимул развития, соревнуясь лишь между собой?

Без "Пахтакора", динамовцев Киева и Тбилиси, "Кайрата" и конечно же "Арарата" как-то скучно в Лужниках!

Ашот ДЖАЗОЯН.


СПРАВКА

"Арарат", он же "Спартак" и даже "Динамо"
Ереванский футбольный клуб был основан 10 мая 1935 года. Согласно легенде, при рождении он получил гордое прозвище "белые орлы", хотя традиционные цвета команды — красно-черные. Домашний стадион — ереванский "Раздан" (вместимость 55 тысяч зрителей).

За свою историю ереванский ФК несколько раз менял названия: сначала он назывался "Спартак", потом некоторое время носил имя "Динамо", затем опять становился "Спартаком". Метания закончились в 1963 году — ереванская команда стала "Араратом". Расцвет клуба пришелся на 1970-е: "Арарат" был чемпионом СССР и обладателем кубка в 1973-м, дважды становился серебряным призером чемпионата СССР (в 1971 и 1976 годах).
После распада СССР судьба у "Арарата " не яркая. Клуб сумел выиграть родной армянский чемпионат только один раз — в 1993 году. Хотя пять раз становился обладателем национального кубка — в 1993, 1994, 1995, 1997 и 2008 годах. После этого у "Арарата" наступил сложный период, сопровождающийся сокращением финансирования и многочисленными перестановками в руководстве. На данный момент тренером ФК является Абраам Хашманян.


По материалам журнала "ОГОНЁК"

[strelezfedot]

А в сентябре некогда.Учебники,форма..День знаний..

[vlad-61]

Особенный из команды Пеле
6 фактов о легендарном Гарринче

В 80-й день рождения Гарринчи вспоминаем самые интересные факты о легендарном бразильском футболисте.

ПРОЗВИЩЕ

В детстве футболист очень любил ловить маленьких тропических птичек семейства крапивниковых, которые на индейском наречии назывались "гарринча". Более того, бразилец поразительно точно имитировал их щебет. Соответствующее прозвище легендарный бразилец получил в возрасте четырёх лет после слов сестры Терезы: "Ты ловишь так много птиц, что скоро и сам станешь гарринчей!"

СЕМЬЯ

Семья Гарринчи жила очень бедно. Брат и сестра футболиста умерли от болезней и голода, а совсем юный Манэ изо всех сил старался помогать родителям, собирая в лесу фрукты и продавая их на рынке. Отец футболиста, Амаро, страдал алкоголизмом и впоследствии умер от цирроза печени.

ПРИСТРАСТИЕ К АЛКОГОЛЮ

К сожалению, вредные привычки отца сыграли свою роль в жизни Гарринчи. Манэ впервые попробовал алкоголь в четырёхлетнем возрасте, а начиная с 10 лет курил. Всю жизнь футболист страдал из-за пристрастия к алкоголю. Несколько раз он попадал в автомобильные аварии, садясь за руль в нетрезвом состоянии. За одну из аварий Гарринча был приговорён к двум годам тюрьмы условно и штрафу. В последние годы жизни футболист остался практически без средств к существованию и много пил. В 1979 году во время приступа у него был обнаружен цирроз печени. Гарринча пытался завязать с алкоголем, но безуспешно. В 1983 году его в очередной раз доставили в больницу, а на утро обнаружили мёртвым в своей палате. Причиной смерти назвали цирроз печени, развившийся от алкоголизма, отёк лёгких и расстройство нервной системы. Похороны Гарринчи прошли на "Маракане" при огромном стечении народа. Гроб был завёрнут во флаги "Ботафого" и Бразилии. Эпитафия на могиле Гарринчи гласит: "Здесь покоится тот, кто был радостью для народа — Манэ Гарринча".

ЛЕВАЯ НОГА

Левая нога Гарринчи была на шесть сантиметров короче правой. Хирургические вмешательства, проведённые, чтобы исправить болезни футболиста, не помогли. Врачи считали, что для ребёнка было бы счастьем просто ходить. Согласно другим источникам, проблемы со здоровьем у Гарринчи возникли из-за полиомиелита.

ДЕТИ

Гарринча дважды был женат. Первая жена подарила ему восемь детей, вторая — троих. Но точное число детей Гарринчи до сих пор неизвестно. В разных источниках сообщается о 14 отпрысках бразильца от разных женщин.

ФЭЙР-ПЛЕЙ

В 1961 году Гарринча одним из первых применил принцип фэйр-плей в бразильском футболе. В одном из эпизодов матча национального чемпионата защитник "Флуминенсе" получил травму и упал на газон. Вместо того чтобы воспользоваться предоставившимся моментом, Гарринча остановился и выбил мяч за боковую линию, позволив медицинскому персоналу оказать помощь травмированному футболисту.

ПАМЯТНИК

25 января 2010 года возле западной трибуны стадиона "Ботафого" был торжественно установлен 2,5-метровый памятник Гарринчи, работы скульптора Эдгара Дювивьера. Памятник специально расположили по соседству с памятником друга Гарринчи, Нилтона Сантоса.

Источник: "Чемпионат.com"

[vlad-61]

Интервью с легендой футбола...

Владимир Агапов:

С детства болел за «Спартак», но сейчас я за ЦСКА



Интересный рассказчик Владимир Михайлович Агапов. Читаются его воспоминания на одном дыхании.

Спасибо, Олег!

Прочёл, действительно на одном дыхании...


А Владимиру Михайловичу в Юбилей желаю одного -
здоровья, здоровья и ещё раз, здоровья!

[strelezfedot]

Рад поздравить любимого тренера.Жаль,что пропустил.

[vlad-61]

От души присоединяюсь к поздравлениям Олегу Васильевичу!

Главное, здоровья и любимой работы! Остальное приложится...

[vlad-61]

Олежка!
Спасибо тебе за память и эти посты!
Только одного не понимаю, почему здесь, а не на главной?
Ну, как так? Иногда на главную выносишь откровенную ерунду,
а кровное и родное прячешь в подтему... Ну, всё наоборот...

[strelezfedot]

Кремень мужик был.Ладно,хоть 30% пенсии дали с ростовскими кудесниками.А так бы за следующие 12 лет- шиш да кумыш.

[Diman-CSKA]

Жил на свете капитан

В День защитника Отечества исполнилось бы 90 лет Анатолию Башашкину, легендарному игроку «Команды лейтенантов», которая с 1946 по 1951 год выиграла пять чемпионатов СССР по футболу.

В первые послевоенные годы, когда хоккей с шайбой еще только приживался в нашей стране, сердца спортивных болельщиков были всецело отданы футболу, что подтверждали заполненные под завязку трибуны на матчах первенства страны. В это время гениальный тренер Борис Аркадьев создал один из лучших коллективов в истории армейского спорта. Федотов, Бобров, Гринин, Николаев, Демин, Нырков, Никаноров. Последующие поколения армейских футболистов даже близко не приблизились к славе предшественников.

Одним из лидеров команды был центральный защитник Анатолий Башашкин, который не только уверенно справлялся со своими прямыми обязанностями, но и обладал прекрасным первым пасом, что позволяло игрокам ЦДКА (ЦДСА) стремительно переходить в наступление.

— Когда увидел в деле лучшего защитника в истории футбола Франца Беккенбауэра, сразу вспомнил Толю, — рассказывал товарищ Башашкина по клубу Валентин Николаев. — По манере игры, надежности, технике, скорости и мышлению армеец не уступал знаменитому коллеге. Конечно, это касалось оборонительных действий. Атакующие рейды, которые в 70-е практиковал Беккенбауэр, в наши времена не поощрялись.

Анатолий Башашкин в составе сборной СССР против команды Польши, 1952Анатолий Башашкин в составе сборной СССР против команды Польши, 1952Среди партнеров по команде Башашкин пользовался непререкаемым авторитетом, даже находящийся на особом положении Всеволод Бобров не позволял себе отпускать критические реплики в адрес могучего защитника. К слову, Башашкин был уважаем и любим в народе. Он играл под третьим номером, а потому популярная фраза «Третьим будешь?», трансформировалась в «Башашкиным будешь?» Говорят, однажды подобное предложение самому футболисту сделал не узнавший его со спины болельщик. Когда Башашкин обернулся, тот выронил из рук предмет вопроса.

Закат «Команды лейтенантов» случился на несколько лет ранее положенного срока. Виной тому неудачное выступление сборной СССР на Олимпийских играх в Хельсинки в 1952 году. Костяк команды составляли футболисты ЦДСА, а возглавлял ее Борис Аркадьев. Камнем преткновения для советских футболистов стали югославы. Первая встреча завершилась вничью — 5:5, а в переигровке верх взяли соперники — 3:1.

Наказание от политического руководства страны не заставило себя ждать: после трех туров чемпионата СССР начальника армейцев Василия Зайцева вызвали в Спорткомитет, где зачитали приказ о расформировании. Результаты армейцев аннулировали, а игроков распределили по другим командам. Так закончила свое существование великая «Команда лейтенантов».

Анатолий Башашкин (справа) в игре за ЦСКА.Анатолий Башашкин (справа) в игре за ЦСКА.Башашкин отправился в «Спартак», с которым выиграл чемпионат страны, но его сердце навсегда было отдано армейскому футболу. Едва лишь в 1954 году команда возобновила существование, защитник сразу же вернулся в родной клуб. Для полного удовлетворения спортивных амбиций Башашкину не хватало реванша на уровне национальных сборных. Круг замкнулся в 1956 году, когда в качестве капитана он вместе с товарищами по команде победил в финале олимпийского турнира принципиальных соперников из Югославии.

После окончания карьеры Башашкин поступил в Академию бронетанковых войск. Получив диплом, долгое время работал по специальности, но выйдя в запас, сразу же вернулся в футбол в качестве тренера.

Сердце Анатолия Башашкина перестало биться 27 июля 2002 года. Он ушел из жизни так же стремительно, как летел мяч после выверенных передач лучшего защитника своего времени.

Источник: газета "Культура"

[vlad-61]

ЧУТЬ НЕ ЗАБЫЛИ!!!

 

 

 

 

Мушкетеры Геннадия Костылева:

22 года спустя, или Как низвергали "Барсу"

 

 

Ровно 22 года назад московский ЦСКА добился, пожалуй, одной из самых запоминающихся и поистине грандиозных побед в истории не только "красно-синих", но и всего российского футбола. 4 ноября 1992 года молодые армейцы на стадионе "Камп Ноу" низвергли с европейского футбольного Олимпа одного из не только континентальных, но и мировых законодателей мод - действующего обладателя Кубка чемпионов "Барселону", сумев выйти в групповую стадию первого розыгрыша Лиги чемпионов.

 

 

 

На экзамене у "Барселоны"

 

Многие игроки еще до жеребьевки шутили по поводу возможного попадания именно "Барселоны" в соперники по 1/8 финала предварительного этапа только созданной Лиги чемпионов, сменившей всем привычный Кубок европейских чемпионов.

Геннадий Костылев:"Мы не знали, с кем будем играть, находились на сборе в Испании и пришли на "Камп Ноу" на матч предыдущего розыгрыша Лиги чемпионов "Барселоны" с "Динамо" (Киев). "Барселона" тогда переиграла Киев по всем статьям. Мы с ребятами тогда были под впечатлением, и я им сказал, что это испанцы с Киевом так легко играют, а если нам попадутся, то мы им устроим "кузькину мать". Мы посмеялись, и все".

"Прошло время, "Барса" в итоге стала победителем того розыгрыша турнира, и мы попадаем в Лигу чемпионов: выиграли первую игру с чемпионом Исландии и ждали жеребьевку. Я приехал на базу на тренировку, газет еще не успел прочитать. Ребята меня встречают, смотрят на меня так хитро и говорят: "А вы знаете, кто нам в соперники попался?" Я им отвечаю: "А какая разница, кто попадет, того и будем обыгрывать". Они посмеялись и говорят, что мы с "Барселоной" будем играть. "Ну и хорошо, - говорю я, - мы же не "трепачи", значит, выйдем и будем делать все, чтобы победить".

По воспоминаниям самих футболистов, когда узнали соперника, никто и не думал сдаваться без боя - азарт и спортивный интерес тогда взяли верх над опасениями молодых армейцев по поводу столь грозного соперника.

 

 

Денис Машкарин: "22-летие уже? - переспросил, смеясь, автор одного из трех голов на "Камп Ноу". - На тот момент, конечно, это был эталон европейского футбола - "Барселона", одна из лучших команд. И соответственно было такое ощущение, что мы как бы карлики в футбольной среде, а будем играть с таким грандом. С одной стороны, было какое-то волнение, как у студентов, сдающих экзамен, а с другой стороны, было очень интересно поиграть против таких мастеров и проверить, что мы из себя представляем на этом этапе футбольной карьеры. На лопатки ложиться не собирались перед "Барселоной". Да неважно, кто это был, пусть хоть сборная Бразилии".

 

 

 

Немалую роль в настрое "красно-синих" на "Барсу" сыграл пусть и не футбольный, но очень важный в те непростые времена вопрос - вопрос финансовой составляющей. Для начала 90-х обещанные руководством клуба 25 тысяч долларов премиальных каждому за проход "Барселоны" были суммой не то что громадной, а реально баснословной.

 

Евгений Бушманов: "Премиальные были экстраординарные - 25 тысяч долларов - сумасшедшие деньги, учитывая, что у нас зарплаты чуть ли не по 200 долларов были. Потом не сразу, но выплатили - в разных валютах в течение практически года".

 

 

 

Поверив в себя

 

Первый матч сложился для ЦСКА достаточно удачно. Наперекор многим злопыхателям, обсуждавшим, с какой разницей в счете каталонцы разгромят московский клуб, "красно-синие" сыграли вничью. Поведя в счете уже на 17-й минуте после точного удара Александра Гришина, удержать преимущество команда Костылева все-таки не смогла - за полчаса до конца встречи Чики Бегиристайн счет сравнял, но это был максимум, которого добились футболисты Йохана Кройффа.

Бушманов: "Результат первого матча говорил о том, что "Барселона" остается фаворитом, но счет говорил о том, что шансы есть, и почему бы не попробовать побороться?"

Костылев: "Когда "Барселона" приехала на первую игру в Москву, мы сыграли 1:1 и неплохо играли, но с оглядкой назад и очень осторожно. Я видел, что как бы ни настраивал команду, на них действовало то, что писали в газетах, что это чуть ли не боги футбола, но на поверку оказалось, что это обычные люди, и мы сыграли с ними вничью".

В ответном матче армейцы без поддержки не остались, ведь пусть и небольшая, но все же группа болельщиков приехала в столицу Каталонии поддержать свою команду - даже несмотря на очень сложную ситуацию в стране, которую охватил кризис. Как известно корреспонденту "Р-Спорт", ни о каких фешенебельных отелях Барселоны у фанатов "красно-синих" и речи не шло, а кое-кому даже удалось переночевать на трибунах "Камп Ноу".

Машкарин: "Болельщики, которые приехали в Барселону поддержать нас, - это тоже была часть нашей победы, было сложно в те времена, в начале 90-х, попасть за границу. Это было финансово накладно, но люди все-таки нашли какие-то средства, чтобы приехать и поддержать нас, это было очень приятно и запомнилось. Помню, как после игры мы подбежали к ним и поблагодарили за поддержку".

 

Агроном Костылев

Сама команда ЦСКА расположилась на базе, находившейся километрах в сорока от города. Говоря о подготовке к ответной встрече, Костылев вспомнил забавный случай, как ему пришлось попробовать себя в роли агронома. Молодые армейцы с таким усердием провели предматчевую тренировку на основном поле стадиона "Камп Ноу", что работники арены поначалу просто схватились за голову.

Костылев: "Накануне игры мы приехали вечером на "Камп Ноу", потому что нам предоставили поле, чтобы потренироваться, познакомиться с газоном. Мы пришли: огромный пустой стадион, только один сторож там. Я провел короткую тренировку: одним из упражнений была эстафета. Ну, на наших эстафетах мы поле вздыбили, пришел сторож, схватился за голову, мол, что же мы наделали с полем. Я ребят отпустил и попросил сторожа принести специальное оборудование для газона, и мы с ним вдвоем все привели в порядок. На следующий день мы пришли на стадион, я специально осмотрел поле, и придраться там было нельзя - никаких следов (смеется)".

 

"Красно-синий" день календаря

4 ноября 1992 года. Барселона.

 

"Барселона" - ЦСКА. 2:3 (2:1). Стадион "Камп Ноу". 80 000 зрителей. Судья - Б. Хайнеманн (Германия).

Голы: 1:0 - Надаль, (12), 2:0 - Бегиристайн (31), 2:1 - Бушманов (44), 2:2 - Машкарин (57), 2:3 - Карсаков (61).

"Барселона": Субисаррета, Феррер, Гвардиола (Эйсебио, 46), Р. Куман, Амор, Гойкоэчеа, Бакеро, Надаль (Хулио Салинас, 67), М. Лаудруп, Стоичков, Бегиристайн.
ЦСКА: Харин, Гущин, Колотовкин, Малюков, Фокин, Колесников (Иванов, 75), Машкарин, Гришин (Карсаков, 38), Сергеев, Бушманов, Файзулин.

 

 

 

Когда смотришь на состав "Барселоны", сразу приходит понимание, насколько в те времена именно "сине-гранатовые" могли носить титул "галактикос". И насколько мизерными в глазах футбольных болельщиков выглядели шансы молодых армейцев на успех в том матче. Когда на 31-й минуте встречи "Барселона" повела со счетом 2:0, даже самые преданные поклонники ЦСКА потеряли бы последнюю надежду на успех, если бы смогли смотреть эту игру в прямой трансляции. Но, к сожалению или к счастью, тот матч в России не транслировался.

За минуту до окончания первого тайма Бушманову удался великолепный прорыв в штрафную "Барселоны", удар... перекладина, отскок вниз, опять перекладина! И все-таки гол! В тот момент, как признался сам защитник, он чувствовал только радость и даже не задумывался, что смог переломить ход столь тяжело складывавшегося матча.

Бушманов: "Какие мысли... Просто очень обрадовался, что удалось забить гол, а мыслей, далеко идущих каких-то, на тот момент не было. Что сейчас забили и забьем еще и еще - таких мыслей не было. Просто была радость".

 

Александр Гришин: "Честно? Херово играл, будем называть вещи своими именами, поэтому, не дожидаясь перерыва, меня поменяли, причем удачно, Карсак в итоге победный и ввалил!"

 

 

На второй тайм "красно-синие" вышли по-настоящему окрыленные и уже через 12 минут сотворили, как казалось на тот момент, чудо. Машкарин после навеса с левого фланга великолепным ударом головой с отскоком от земли сравнял счет в матче. На какой-то момент показалось, что армейцы и сами не поверили в то, что смогли добиться такого результата. Но вот прошло еще четыре минуты, и тут "Барса" уже была отправлена в настоящий нокаут. Вышедший на замену Дмитрий Карсаков уложил "сине-гранатовых" на лопатки просто шедевральным голом пяткой после передачи с правого фланга - 3:2.

Бушманов:"При счете 2:2 "Барселона" спохватилась, они осознали, что могут не выйти, но при этом уже было очень сложно им перестроиться по ходу матча. Когда забили третий, они свалились на навал, на ту игру, которая им совершенно не свойственна. Тогда я лично и подумал, что, скорее всего, мы этот матч выиграем".

Костылев:"Пришла уверенность, пошла игра, и мы выиграли. Раздается свисток, а зрители на трибунах стоят и не верят, что мы победили: кто плачет, кто молчит. И полная тишина на всем стадионе. Когда мы начали уходить, они нам даже овации устроили".

Бушманов:"Запомнилась еще атмосфера на стадионе, когда болельщики "Барселоны" стоя нам аплодировали, это ощущение очень приятное и запоминающееся".

 

 

Подарив счастье

 

На следующий день ликовало все "красно-синее" население нашей страны. Никто сразу не верил, узнав итоговый счет, а хранить кассету с записью того матча до сих пор считает для себя обязательным каждый настоящий болельщик армейского клуба. А тот же Бушманов забитым голом сделал подарок не только всем болельщикам, но и себе на день рождения, прошедший за два дня до игры.

 

Бушманов:"Честно говоря, не помню уже, как отмечал День рождения, но отмечали весело - и победу тоже. Такие победы не каждый день бывают. Если через 22 года об этой игре говорят, то понятно, что эта игра была совершенно особенной и запомнилась на всю жизнь. Такие яркие воспоминания и впечатления..."

Гришин:"Как бы это цензурными словами описать? Мы обалдели после такого результата, а вместе с нами и вся страна тоже, понимаете? Никто не ждал. Мы сразу после финального свистка в таком состоянии были... Молодые, играли просто обалденно, всех сразу стали звать и приглашать в другие клубы, но тогда такие времена были - куда там уходить? А нам по 20 лет, молодые, перспективные, поэтому никуда не уехали и тихо, спокойно обыгрывали всех дома".

Как рассказал Геннадий Костылев, подарок они сделали не только своим фанатам, но и... болельщикам мадридского "Реала", для которых стали настоящими героями. Да и сам мадридский клуб не оставил без внимания победу ЦСКА над своими заклятыми соперниками.

Костылев:"Когда мы выходили со стадиона и садились в автобус, к нам подошла кучка народа и начала обнимать игроков, меня - оказалось, что это фанаты "Реала". Они пришли, целуют нас и говорят, что мы им праздник сделали, что победили их главного соперника. А потом руководство "Реала" предложило оплатить нам сбор - сделали нам подарок. Клуб прислал деньги, и мы воспользовались этим, конечно. Мы оплатили только дорогу, а они уже все остальное".

 

 

 

Когда все было еще впереди

 

Как рассказал Костылев, на следующий день после победы он даже не узнал своих ребят. "Они подняли головы, расправили плечи, повзрослели, и даже какая-то новая уверенность появилась после этой победы. Это событие осталось на всю жизнь в нашей памяти", - признался тренер.

Машкарин:"Конечно, было приподнятое настроение, но в тот момент мы все были молодыми ребятами, нам всем было по 19-20 лет, казалось, что еще таких "Барселон" будет очень много в нашей карьере, но как показала практика, нет".

Гришин:"Мы тогда мысленно уже призовые делили - пообещали по 25 тысяч долларов, сумасшедшие по тем временам деньги - я уже прикидывал, где квартиру куплю, как на "Мерседесе" буду ездить. А выдать-то ничего не могли, законы, валюта, поэтому нам эти деньги выплачивали три года. Как едем в загранку, нам часть отдают, в разных валютах, так три года и отдавали. Вместе с проблемами, которые были в стране, и с такой рассрочкой вместо квартиры и машины я себе румынскую стенку взял и холодильник. Но это мелочи, главное - воспоминания, за такую память никаких денег не жалко!"

Можно с уверенностью сказать, что тогда эти совсем еще молодые ребята только начинали свой путь в большом футболе. Кто-то из них мечтал когда-нибудь сыграть в составе той же самой "Барселоны", а кто-то - посвятить жизнь и отдать всего себя родному армейскому клубу. Всегда легко судить других людей, оценивая, чего они добились в жизни, но одно можно утверждать точно - в тот вечер, 4 ноября 1992 года, вся команда, приехавшая не ударить в грязь лицом на "Камп Ноу", записала свои имена в историю мирового спорта.

В завершение первой части нашего материала хочется выполнить обещание, данное Геннадию Костылеву. Главный тренер, узнав, что мы готовим такой материал, попросил нас передать привет ребятам из того состава армейцев, что мы и делаем. И не только привет, но и огромное спасибо!

Пообщавшись с армейцами и главным тренером, захотелось узнать, как сложились карьеры у футболистов ЦСКА, вышедших 4 ноября 1992 года на поле "Камп Ноу".

Геннадий Иванович Костылев - воспитанник ФШМ (Москва). Футбольную карьеру начинал в волжской "Энергии". В 1960 переехал в Ижевск, где играл в клубе "Зенит", а спустя год перебрался в "Волгу" из Горького. В 1967 году вернулся в "Зенит", где и закончил профессиональную карьеру. Однако вернулся в Ижевск уже на должность главного тренера, где проработал до 1975-го. С 1989 по 1982 год был главным тренером в череповецком "Строителе", в 1983 году возглавил казанский "Рубин". С 1984 по 1991 год тренировал юношеские сборные СССР. На пост главного тренера ЦСКА пришел 1 августа 1992 года и спустя год покинул армейцев. С 1994 по 1995 год вернулся в юношескую национальную команду. С января по сентябрь 1996-го проработал в тульском "Арсенале", а затем, в 1997 году, вернулся в ЦСКА, где возглавлял команду до июня 1998-го. С августа по декабрь того же года проработал в омском "Иртыше-1946", откуда в 1999 году перешел в столичное "Торпедо". В период с 2000 по 2001 год тренировал волгоградский "Ротор", а потом месяц проработал в "Краснознаменске". В октябре 2001 года судьба вновь свела его с ЦСКА, но уже в качестве тренера-селекционера. В 2003 году был главным тренером московского "Титана". В 2004-м проработал в раменском "Сатурне", а затем в сентябре того же года был тренером дублирующего состава "Сатурна", до ноября 2004-го. С 1 декабря 2004-го до 2006 года был главным тренером егорьевского "Салюта", а в 2009-м возглавил дубль "Москвы".

 

Вратарь Дмитрий Харин - воспитанник московского "Торпедо". В 1988 году перешел в другой столичный клуб - "Динамо". В 1992 году перешел в ЦСКА, а оттуда уехал в Англию, где и завершил футбольную карьеру. Харин отыграл с 1992 по 1999 год в "Челси", откуда в 1999-м перешел в шотландский "Селтик". Последним клубом в его карьере стал английский "Хорнчерн". Несмотря на выдающийся талант, Харин после полученной травмы не смог играть в полную силу в "Селтике" и за три года провел всего три матча. Голкипер выступал за сборные России - чемпиона Европы среди юношей, стал олимпийским чемпионом в составе национальной команды в 1988 году в Сеуле. По окончании карьеры стал тренером вратарей английского клуба "Лутон Таун".

 

 

Защитник Алексей Гущин - воспитанник армейской школы. В составе юниорской сборной СССР стал чемпионом Европы в 1990 году, год спустя вместе с молодежной сборной выиграл бронзовые медали мирового первенства. В основном составе ЦСКА Гущин дебютировал в матче Кубка СССР в возрасте 18 лет. За основную команду в итоге сыграл 86 матчей и отметился одним голом. В 1994 году попал в автокатастрофу, оставившую его без футбола на десять месяцев, после чего на прежний уровень талантливый защитник уже не вышел. В 1996 году он перешел в московское "Динамо", а еще через год перебрался в "Ростсельмаш", где провел еще три сезона, после чего два года отыграл в командах первого дивизиона. После окончания карьеры в 2001 году Гущин занялся бизнесом.

 

Защитник Сергей Колотовкин начал заниматься футболом в родном Магнитогорске, откуда попал в юношескую сборную СССР, после чего получил приглашение петербургского "Зенита". Проведя всего два матча в основном составе питерцев, Колотовкин в 1987 перебрался в ЦСКА, надолго став одним из столпов обороны "красно-синих". В составе армейцев провел 232 матча, забив один гол, и помог команде в 1991 году оформить золотой дубль. Колотовкин провел две игры в составе сборной России, включая первый матч команды в истории против команды Мексики (2:0). Попробовав себя за границей в израильских клубах "Бейтар" и "Хапоэль" (Холон), Колотовкин вернулся на родину, где поиграл за московское "Динамо", "Тюмень" и "Ростсельмаш" перед тем как закончить карьеру в "Содовике" из Стерлитамака в 2002 году. Отучившись в Высшей школе тренеров, Колотовкин возглавлял клубы второго дивизиона "Звезда" (Серпухов) и "Реутов", а с 2009 года тренирует московскую любительскую команду "Столица".

 

Защитник Олег Малюков, воспитанник таджикского футбола, начинал спортивный путь в душанбинском "Памире", откуда и перебрался в ЦСКА в 1986 году. В этом же году Малюков помог команде вернуться в высший дивизион, после чего провел еще полных семь сезонов в составе армейцев, сыграв в 226 матчах и забив два гола. Затем Малюков отправился в Израиль, где провел четыре с половиной года, выступая за "Хапоэль" (Ирони). В 1998 году вернулся в Россию, присоединившись к клубу второго дивизиона "Торпедо" (Владимир), а еще через год завершил карьеру футболиста в белорусской "Славии". Уже в 2001 году Малюков вернулся в ЦСКА, где проработал на разных тренерских должностях до 2009 года, когда и получил свою нынешнюю должность директора детской футбольной школы клуба. Воспитал сына Олега, который также стал профессиональным футболистом, поиграв в таких клубах, как "Химки", махачкалинский "Анжи" и краснодарская "Кубань".

 

Защитник Сергей Фокин делал первые шаги в футболе в Бишкеке, выступая за местную "Алгу". В 1984 году для прохождения военной службы сначала был зачислен в алма-атинский СКА, но в итоге оказался в рядах московских армейцев, где задержался на девять сезонов, забив 16 голов в 280 встречах. Фокин несколько раз вызывался в сборную СССР, а в 1988 году стал олимпийским чемпионом Сеула, сыграв на турнире один матч. В 1993 году перебрался в Германию, где стал выступать за брауншвейгский "Айнтрахт". Проведя семь сезонов в третьей по силе немецкой лиге, завершил карьеру игрока, став вторым тренером команды, но проработал в этой должности недолго. Фокин все же решился остаться в Германии и в течение двух лет учился в профессионально-техническом училище на токаря-фрезеровщика, а в 2003 году был принят на завод "Фольксваген" в Брауншвейге. Выступает за заводскую команду и команду ветеранов "Айнтрахта".

 

Защитник Евгений Бушманов начинал заниматься футболом в детской школе ярославского "Шинника" и с самого начала футбольной карьеры занимал позицию центрального игрока обороны. В 14 лет начал выступление за юношескую сборную СССР, с которой становился чемпионом Европы. В 1989 году из "Шинника" перешел в столичный "Спартак", откуда в 1992 году перебрался в ЦСКА. Отыграв в стане армейского клуба четыре года, ушел в "Торпедо", а потом вновь вернулся к "красно-белым" в 1998 году. В период с 1996 по 2000 год вызывался в сборную страны. Игровую карьеру Бушманов завершил в самарской команде "Крылья Советов" в 2003 году. Затем уже бывший футболист работал тренером. Начал тренерскую карьеру в родном для себя "Шиннике", но в дубле. Из Ярославля в 2005 переехал в дубль подмосковного "Сатурн", где проработал до 2007 года. Затем Бушманов работал в тренерском штабе московского "Локомотива". В 2010 году был ассистентом в "Химках", а с 2013 года по настоящее время работает главным тренером в фарм-клубе "красно-белых" - "Спартак-2".

 

Защитник Александр Гришин начал футбольную карьеру во второй команде ЦСКА, однако на высшем уровне он дебютировал в столичном "Локомотиве" в 1988 году. В основную команду армейцев молодой полузащитник пришел в 1989 году и выступал там до 1994 года, затем перешел в московское "Динамо", а отыграв там сезон, вернулся в родной ЦСКА. В составе "красно-синих" был чемпионом СССР, дважды серебряным и бронзовым призером первенств СССР и России, а также обладателем Кубка СССР. Из ЦСКА Гришин отправился в воронежский "Факел", а оттуда перебрался в ярославский "Шинник", за который сыграл 24 матча, после чего в 2002 году уехал в казанский "Рубин". С 1990 года вызывался в состав молодежной сборной России, с которой стал чемпионом Европы и бронзовым призером чемпионата мира. Карьеру завершил в 2006 году в ростовском СКА. Но судьба после завершения футбольной карьеры вновь связала его с армейцами - в 2009-2010 годах Гришин работал тренером детской школы ЦСКА, а в 2010 году возглавил дубль армейцев, в котором работает и по сей день.

 

Полузащитник Денис Машкарин - воспитанник петербургского "Динамо". Большая футбольная карьера у хавбека началась в 1992 году в ЦСКА, где Машкарин отыграл до 1996 года. В период с 1994 по 1995 год вызывался в молодежную сборную России. Затем в его карьере были такие клубы, как московское "Торпедо", новороссийский "Черноморец", "Химки", казахстанский "Тобол", волгоградский "Ротор". После завершения карьеры работал в дочерней фирме "Газпрома". В 2010 году выступал в любительской футбольной команде "Варяги". Машкарин получил лицензию агента и какое-то время занимался агентской деятельностью, но затем сдал лицензию. Но работа по привлечению футболистов в клуб была ему близка, и он начал работать в ЦСКА в селекционном отделе.

 

Полузащитник Михаил Колесников дебютировал в составе армейцев в 1983 году. В 1991 году после череды неудач армейцев хавбек в составе "красно-синих" завоевал золотые медали чемпионата и Кубка страны. В 1994 году Колесников из ЦСКА перешел в столичный "Спартак", но так и не провел за "красно-белых" ни одного матча и в том же году вернулся обратно в армейскую команду, а затем и вовсе завершил карьеру. Всего футболист провел за ЦСКА 276 матчей и забил 32 гола. После футбольной карьеры Колесников работал администратором в хоккейном клубе МВД, потом ушел в ГИБДД, а сейчас работает водителем.

 

Полузащитник Василий Иванов начинал карьеру в 1987 году в петербургском "Зените", где провел три года. Затем переехал в Москву, начал играть за ЦСКА и даже стал в составе "красно-синих" обладателем золотых медалей российского первенства. Поиграв там четыре года, в 1995 году покинул Россию, уехав продолжать футбольную карьеру в Израиль, где выступал за "Маккаби". В 2002 году вернулся в Россию и играл за новороссийский "Черноморец", а в 2005 году перешел в астраханский "Волгарь-Газпром". После завершения карьеры Иванов стал футбольным агентом.

 

Полузащитник Дмитрий Карсаков - воспитанник столичного "Торпедо". В конце 1980-х годов Карсаков был одним из самых успешных футболистов с большой перспективой в будущем. Хавбек становился бронзовым чемпионом мира в составе юношеской сборной СССР в 1991 году. В 1992 году перешел в ЦСКА, где провел сезон, а затем ушел в московское "Динамо", но, так и не сыграв там ни одного матча, вернулся в родное "Торпедо". Затем Карсаков в 1996 году покинул Россию и начал играть в корейском "Пучхон Юкон", но после вновь вернулся в Москву в ЦСКА. В 1998-2004 годах играл в чемпионате Белоруссии в "Славии" и "Гомеле", а потом был приглашен в сборную Белоруссии, но так и не получил разрешение Российского футбольного союза. В 2005 году завершил профессиональную карьеру, а в 2007-м тренировал московский "Зенит". В 2008 году вернулся на поле в Любительскую футбольную лигу, где играл за клуб ТЭКС (Ивантеевка). В 2009-м судьба вновь столкнула его с ЦСКА, и он по настоящее время работает тренером детской спортивной школы армейцев. Выступает за команду Зябликово "Ветеранская футбольная лига 8Х8".

 

 

Нападающий Олег Сергеев делал первые шаги в футболе в волгоградском спортинтернате. С 1985 по 1988 год играл в местном "Роторе". Серьезная карьера у форварда началась в ЦСКА в 1989 году. В составе армейцев Сергеев становился чемпионом СССР и серебряным призером чемпионата страны, обладателем Кубка СССР. В 1995 году был отдан в аренду в клуб из Саудовской Аравии "Аль-Иттихад". После ухода из стана "красно-синих" он стал обладателем серебряных медалей в составе владикавказской "Алании". С 1997 до 2002 года выступал за такие клубы, как столичное "Динамо", липецкий "Металлург", московские "Локомотив" и "Торпедо-ЗИЛ", калининградская "Балтика", "Пресня" из Москвы. В 2002 году перебрался в белгородский "Салют", где в 2004 году завершил профессиональную карьеру футболиста. Однако после завершения карьеры остался в "Салюте" в должности старшего тренера в штабе Сергея Андреева, затем вместе с Андреевым работал в ростовских СКА и "Нике", а потом и вовсе возглавил этот клуб. В 2008 году занял должность в штабе курского "Авангарда", помогая главному тренеру. В 2010 году ему пришлось даже исполнять обязанности главного тренера. В 2011 году его на этом посту сменил еще один армеец Сергей Березин. Затем работал тренером в "Салюте", а в 2014 году вошел в тренерский штаб Сергея Андреева в македонском клубе "Вардар".

 

Нападающий Ильшат Файзулин - воспитанник детско-юношеской спортивной школы ФШМ. После школы был приглашен в ЦСКА в 1989 году, а первый матч сыграл в 1991 году - в сезоне, когда армейцы стали чемпионами страны. После четырех сезонов, проведенных в московском клубе, уехал в Испанию, где играл в "Расинге" и "Вильярреале". В 1989 году из испанской команды был отдан в аренду в португальский клуб "Альверка", а затем до 2000 года играл в "Фаренсе". В 2001 году перебрался в турецкий клуб "Алтай", но в сентябре того же года вернулся в Испанию и играл за "Хетафе". В 2002 году Файзулин вернулся на родину - в Россию, где подписал двухлетний контракт с петербургским "Динамо", но уже в середине сезона контракт был расторгнут. Форвард перешел в липецкий "Металлург", а профессиональную карьеру завершил в 2004 году в подмосковном клубе "Видное". Файзулин провел одну игру за сборную России в 1993 году. После футбольной карьеры работал тренером в детской спортивной школе "Кайон" из Испании. Затем в 2011 году работал спортивным директором в футбольной школе столичного "Локомотива", но не очень долго и снова отправился в Испанию.

 

 

 

Послушав истории игроков московской команды, нельзя было не упомянуть, каким стал тот ноябрьский день для испанской команды и всего "Камп Ноу", который на том матче был заполнен.

4 ноября 1992 года с утра на полосах испанских газет велся подсчет возможного дохода каталонской "Барселоны", если та выиграет Лигу чемпионов. Это были те времена, когда бюджеты испанских клубов исчислялись в песетах и на кону их был целый миллион. Йохан Кройфф и президент "Барселоны" Нуньес говорили, что матч с ЦСКА будет одним из самых главных в сезоне. Шел ноябрь, и все понимали, что "Дрим Тим" Кройффа, известная победными демаршами в конце сезона, в ноябре может проиграть. Но не на "Камп Ноу", и не в матче с ЦСКА.

Спустя 20 с лишним лет по прибытии Пепа Гвардиолы в качестве тренера "Баварии" на матч с ЦСКА то поражение будет вспоминаться как одно из самых драматичных, если не в истории "Барселоны", то уж точно времен "Дрим Тим".

 

Собственно и тогда, в 1992-м, и в 2013-м испанцы писали о ключевой роли Гвардиолы в том матче и тактической ошибке Йохана Первого. Гвардиола отлично отыграл первую половину встречи, но было принято решение заменить его на Эусебио. Никто не понял, почему Кройфф сделал это, признаваться в своих ошибках он не любил, кто-то из тренерского штаба обмолвился в разговоре с прессой о мышечных проблемах у Пепа. "Это было фатально, и мы все потеряли, но что уж говорить об этом теперь", - признавался Гвардиола.

Как бы там ни было, Los Koni, именно под этим прозвищем значится ЦСКА в некоторых испанских источниках, затоптали команду мечты Кройффа, и матч был еще более неудачным для каталонцев, чем тот, что они сыграли на Estadio Lenin.

Собственно, о легком матче они и не мечтали. Субисаррета призывал болельщиков прийти на стадион и поддержать команду. "В их отсутствие нам будет непросто добиться нужного результата", - говорил он. Кройфф предупреждал, что вряд ли будет шанс оправдаться в случае неудачи: "Это будет опасный матч с неудобным соперником". Великий голландец со страниц El Periodico вещал о необходимости навязать ЦСКА бешеный ритм, скорость... Но сложилось все иначе: утром Marca вышла с заголовком "Несчастливый вечер азульграны". К этому прилагались подзаголовки про "печальное прощание "Барсы" с Лигой чемпионов" и, конечно, подсчет финансовых убытков. В миллионах песет.

 

 

Через месяц "Барса" проиграла "Сан Паоло" Межконтинентальный кубок, и все с удовольствием принялись говорить о конце цикла, пусть в конце сезона "Барселону" и ждал титул чемпиона Испании, добытый на "флажке". Но ЦСКА это уже не волновало.

 

Авторы Р-Спорт Сергей Смышляев, Вероника Столбунова и Николай Рязанцев

 

 

[strelezfedot]

РАЗГОВОР ПО ПЯТНИЦАМ

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

Легенд осталось немного. Владимир Пономарев – легенда. Лучший крайний защитник советского футбола 60-х.

Владимиру Алексеевичу скоро 75, но он бодр, трижды в неделю играет в теннис. Походка его стремительна, а во взгляде – юношеское озорство.

ФЕДОТОВ

– Вы же с детства видели самых больших людей Союза?

– Отец служил в 9-м управлении КГБ. Охрана членов правительства. Он инженер-электрик по образованию, следил, чтоб на партийных съездах ничего не закоротило.

Поселились мы на даче в Заречье. Там полковники и генералы, охранники Сталина, Берия, Молотова. За каждым с утра подкатывал ЗИМ. Годы спустя приехал туда к отцу. Ранняя весна, что-то сажаю. Вдруг подбегает военный: "Вы кто? Документы!" Потом отцу пересказываю – улыбается: "За соседним забором дача Брежнева".

– Серьезно?

– Что серьезно – убедился на следующий день. С утра выезжаю на "Волге", рядом на светофоре притормаживает лимузин. В открытом окне Брежнев. Он на меня глядит – я на него. Выдавил: "Здравствуйте, Леонид Ильич". Тот кивнул. Зажегся зеленый – и лимузин умчался. Никакой охраны.

– Хоть раз близость к КГБ вам помогла?

– Когда из-за границы прилетали, отец меня встречал. Всю команду таможенники досматривают, я иду в обход.

– Сам бог велел полные чемоданы проносить.

– Хватило того, что из Бразилии револьвер привез. В Белу-Оризонти продавался в универмаге. Разрешения на покупку не требовалось. 20 долларов – и он твой.

– Калибр?

– 5,6. Шикарная вещь! Перед вылетом опомнился – куда ж девать? Был с собой томик Есенина. Раскрыл на середине, обвел револьвер карандашом. Сижу, вырезаю лезвием из бритвы. Примериваю – влезает или нет. Тут Валерка Воронин в дверях: "Что делаешь? Смотри, заложу на таможне…"

Книжку я заклеил. В багаж не сдавал. А еще трое наших свои пистолеты оставили в сумках.

– Такие же?

– Нет, я один купил револьвер. Они взяли с обоймой. Летели через Нью-Йорк. Американец открывает сумку Лехи Еськова, натыкается на пистолет с коротким дулом. Повертел в руках, кинул обратно: "Следующий…"

– В Москве проблем не было?

– Вот здесь я опасался – не знаю, как ребята проскочили, я книжку положил туда же, куда кладут ключи. Сам прошел через раму металлоискателя. Весь пропотел от страха. Отец так и не узнал.

– Какая судьба у револьвера?

– Продал одному грузину. За половину "Волги".

– Баскетболист Жармухамедов на этом деле погорел. Говорил – пистолет ему в чемодан подбросили.

– Думаю, врал. Сам купил на продажу. Он же из ЦСКА. У нас эту историю разбирали.

– Еще в августе 1969-го вы играли за сборную. В ноябре внезапно завершили карьеру. Почему?

– Заставили!

– Кто?

– Валентин Николаев, тренер ЦСКА. Обвинили в пьянстве. В Минске жил в номере с Володькой Федотовым. После матча выпили грамм по 150. Он по своим делам отправился, я уснул. Стучит Мамыкин, ассистент Николаева: "Где Федот?" – "Понятия не имею". В час ночи снова будит: "Где Федот?" – "Леша, пошел-ка ты на…" – "Ах, ты выпимши?!" Ну и доложил партийцу, который нас сопровождал.

– Федотов-то где пропадал?

– Черт его знает! Вернулся под утро. Вопросов к нему не возникло. Летим домой, захожу в кабину к пилотам: "Братцы, вчера махнул, грозят экспертизой". Дали мне таблеточку: "Теперь хоть бутылку выдуй – не покажет". В Москве партиец лично в диспансер отвез. Ничего экспертиза не обнаружила.

– Что Николаев?

– Нехороший человек. Сколько я больным за него играл – а тут слышу: "Вовка, я бессилен. Давай, пиши заявление…" Мне было 29 лет.

– Он был враг самому себе?

– Тогда игроков не ценили. Николаеву без разницы, кого на правый фланг ставить: "Да вон, Уткина передвинем".

– В другую команду уйти могли?

– Чтоб армейский стаж не терять – только в Ростов. Туда не захотел. Бесков звал в "Динамо". Но сложно из армии в МВД переводить. Проще закончить.

– Каким Николаев был тренером?

– Чемпионство – не его заслуга. Повезло, что в ЦСКА подобрался коллектив, который способен играть без тренера. Он, Бобров, Николай Морозов глубоко не копали. Назовут состав – и дело с концом.

– Всеволод Михайлович тоже тренер не выдающийся?

– С Бесковым не сравнить – у того все было досконально. Установки – часа полтора, разборы – два. Но в 1964-м его за серебро чемпионата Европы сняли. Назначили Морозова. Никто этого понять не мог. Говорит, например, перед матчем в Греции: "Володька, на твоем краю играет какой-то Папа… Папаэмануил. Вася Данилов, а против тебя – Папаиоанну. Е-мое, сплошные папы! Ну, выйдете – сами разберетесь".

Или знаменитый матч 1965-го в Москве с Бразилией. Морозов заявляет: "Кто не выполнит установку – того в сборной не будет!" В атаке у них Пеле, Флавио, потом Гарринчу выпустили. А меня приставили к Паране. Крепыш вроде Думбья. Топчется в центре – я рядышком. Вместо того чтоб отойти назад, страховать середину, где Жора Рябов и медленный Лешка Корнеев по прозвищу Тортилла. Их разрывали – а мы с Даниловым стоим, держим своих. Я получил хорошую оценку, ведь "мой" бразилец не забил. А на табло – 0:3.

– Догадался Морозов, в чем не прав?

– Нет. Я начал объяснять, он отмахнулся: "Теперь играйте, как хотите!" Мы даже по вратарю могли устроить голосование – Яшин или Кавазашвили.

– Зачем?

– Морозов в Яшине сомневался. Но за Анзора проголосовали человека три, Лева-то гораздо сильнее. И в рамке, и на выходах.

ПЕЛЕ

– С Бразилией в 1965-м играли дважды. Футболками менялись?

– В Рио – нет. Не знаю, почему. А в Москве майка Пеле досталась, кажется, Месхи. Мне – Герсона. Куда-то запропастилась. Зато сохранил автографы, которые собрал у бразильцев на банкете в "Метрополе".

– Андрей Биба попросил Пеле расписаться на червонце.

– Надо же! У меня с собой была записная книжка, там и черканули – Пеле, Гарринча, Джалма Сантос… Когда лет десять назад Пеле прилетел в Москву рекламировать кофе, меня пригласили на встречу. В ресторане на Тверской никого из футболистов не было. Абдулова помню, каких-то артистов.

– Пеле узнал вас?

– Сразу разглядел в толпе, замахал рукой. Я принес два снимка, которые сделали перед московским матчем – сборные СССР и Бразилии. Показал, кого из наших уже нет. Он ответил, что из их команды многие живы. Написал на фото: "Другу Владимиру – от Пеле".

– Он и в сегодняшнем футболе был бы королем?

– Сто процентов! Потрясающая техника. Пластичный невероятно, как обезьяна. Взрывная скорость. Всегда уходил резко в сторону под опорную ногу – пока ты развернешься, только в задницу ему и смотришь.

– Кто для вас форвард номер два?

– Немец Уве Зеелер. Чутьишко, играл на опережение. Похож на Герда Мюллера, при этом еще головой много забивал. Росточка небольшого, но выпрыгивал – и словно зависал в воздухе. А вот Эйсебио – не то. Некомпанейский. Эгоист. Все пытался сделать сам, мячом делился неохотно.

– Когда-то вы и Бышовца назвали эгоистом.

– У-у! Как же тяжело было с ним в одной команде! Тянул одеяло на себя, назад при потере мяча не возвращался. Обрежет и встанет. А ты за него отрабатывай. В какой-то момент я не выдержал, заорал Гаве Качалину: "Меняйте Быша!" А группа футболистов вообще ходила к Качалину, просила, чтоб за сборную Бышовца не ставил. Но я в этом не участвовал.

– Из-за чего в Буэнос-Айресе подрались с аргентинцами?

– Яшин принимает мяч, а его сшибает нападающий Лальяна. Лева падает, корчится от боли. К Лальяне подбегает Валька Афонин – и в рыло. Понеслось. Те на Вальку с кулаками, но парень он отчаянный. Любому мог вломить так, что мало не покажется. Я тоже в кутерьме кому-то ногой засадил. Болельщики понеслись с трибун…

– Был среди них свой Гулливер?

– Нет. Наши ребята не пострадали. Да и матч из-за таких пустяков тогда не прекращали. Полиция поле расчистила – доиграли. Наутро обиженные аргентинцы прислали советскому послу ноту протеста.

– В Южной Америке часто полыхало во время матча?

– Мордобоя больше не случалось. Фейерверк был. В Чили по периметру газона организаторы расставили петарды. Подожгли. Но они накренились. Бабахнули не в небо, а вдоль поля. Елки-палки! Мы залегли, петарды свистят над головой – и летят в сторону зрителей.

– Верите, что на ЧМ-1966 в матче за третье место Хурцилава специально сыграл рукой в своей штрафной?

– Нет! Кроме Анзора да Серебряникова никто на эту тему разговоров не заводил. Перенервничал Хурцилава, вот и замкнуло. Он не подлый – наоборот, добрый, наивный. Вырос в грузинском селе. Когда вызвали в олимпийскую сборную, по-русски почти не говорил. Все смеялись: "Ты вчера с дерева слез?" Но обтесался. В отличие от Малофеева, которого в сборной не признавали. Тот как был деревенским парнем, так и остался. Над Эдиком шутили – он в слезы. В игру не вписывался. Бегунок.

– Объясните, как Островский накануне полуфинала чемпионата мира мог допиться до белой горячки, бродить по гостинице в трусах?

– Трусы были спортивные. В них он спускался в бар. Леня загулял, потому что с немцами все равно бы не играл. Раньше замен не было. Кто в стартовый состав не попадал – курил бамбук.

– В Англии позже бывали?

– Как-то на "Уэмбли" играл за ветеранов. В музее видел перекладину, от которой мяч отлетел в финале 1966-го. Когда Бахрамов присудил гол. Меня поразило – она не круглая! Эллипс!

– Бахрамов – классный судья?

– Отвратительный. ЦСКА выигрывает в Киеве, навес в нашу штрафную – мяч хватает руками динамовец Федя Медвидь. Ставит на землю. Вдруг свисток: Тофик назначает 11-метровый!

– Такого не бывает.

– Я вам клянусь. Никаких просмотров не было. Еще и говорит: "Это Поликарпов сыграл рукой". Подхожу к Сабо: "Не стыдно? Скажи Тофику!" – "А что я сделаю?" Йоська – наглый.

– Кого опекать было тяжелее всего?

– Численко. Дергал постоянно. Шустрый, непредсказуемый. С Рейнгольдом полегче. Быстрый, но бестолковый. У меня приличная скорость – что стартовая, что дистанционная. Иногда баловался – специально запускал его себе за спину, чтоб догнать и выбить мяч в подкате. На публику.

– Кто в те годы из защитников считался "убийцей"?

– Эдик Дубинский. Сразу в кость засаживал. Его боялись все. Умер в 34 года, рак легких. До этого два перелома берцовой, саркома… Вышел из больницы, выглядел после "химии" великолепно. Щечки розовые. А через месяц хоронили.

Логофет тоже играл жестко. Генка так боялся не справиться с заданием, что никого не жалел. Прыгал в живот двумя ногами. Тогда это не судилось, карточки еще не ввели. Да и киевляне – звери. Щегольков, Сабо, Хмельницкий, Серебряников то сзади долбанут, то исподтишка локтем под дых. Серебро вообще злючий, как собака. Мог в лицо горсть земли или песка сыпануть.

– Отвечали?

– Мой принцип: схулиганил – получай. В следующем эпизоде так подкатывался, что одной ногой играл в мяч, другой – в голеностоп. Помогало. Но Месхи, к примеру, во всех интервью подчеркивал: не было случая, чтоб я против него грубо сыграл.

– Под конец жизни Месхи тренировал сборную глухонемых.

– Не уверен, что тренировал, – это два глухонемых парня сопровождали его повсюду. Охраняли. Когда напивался, а делал это Миша часто и с удовольствием, бережно укладывали его в машину и везли домой.

ШЕСТЕРНЕВ

– У Корнеева было прозвище Тортилла. А у вас – какое?

– Крэйзи. От Воронина пошло. Нехорошая история.

– Тем интереснее.

– В Бразилии дело было. Воронин рассказал, что побывал в местном борделе. Нам с Хмельницким любопытно, оба холостые. Берем такси – и туда. У Хмеля случилась заварушка. Уж не знаю, что он там хотел творить, но девица заартачилась. Шум, гам. Выскакиваю на лестницу, какая-то болонка тявкает. Пнул ее ногой. Хозяйка вызвала полицию. Проверили документы, обозвали "крэйзи" и отпустили.

В Сантьяго еще веселее. Сыграли товарищеский матч с "Коло-Коло". На банкете каждому раздали визитные карточки. Воронин, знавший английский, разобрался – у "Коло-Коло" собственный бордель!

– Ого.

– По этим карточкам для гостей бесплатно все – девки, выпивка, еда. Поехали большой компанией. Через год снова играли в Сантьяго. После матча с карточками рванули по знакомому адресу. Обрадовались нам, как родным.

– Евгений Евтушенко описывал нам чилийские приключения сборной. По версии поэта, Воронин пошел со всеми, но просидел целый вечер в стороне, играя сам с собой в шахматы.

– В стороне сидел не Воронин, а Шестернев. Ни в какие шахматы не играл, водку пил. Алик – тёпа, с девушками был застенчив. Не понимал, как себя с ними вести, о чем разговаривать. Вот фигуристка Танька Жук со своим братцем Стасиком его и окрутили. Танька была по уши влюблена в Сашу Горелика, с которым каталась в паре. Тот на пигалицу внимания не обращал. И она решила выскочить замуж за Алика. Назло Сашке.

– Брак распался через шесть лет.

– Он изначально был обречен. Дочка родилась с синдромом Дауна. Вторым мужем Таньки стал поп. Уехала с ним в Норильск. Теперь она матушка, ходит в платочке.

– На похоронах Шестернева была?

– Я не видел. Алик, пока играл, не особо нарушал режим. Развязал на тренерской. Со временем в ЦСКА на него махнули рукой. Пьет, чего с него взять…

– А семья?

– В последние годы жил с женщиной, которая работала в баре гостиницы "Националь". Приходил к ней, вместе квасили. Начались проблемы с печенью, поджелудочной. Сильно располнел. Чтоб как-то отвлечь Алика, брали его в ветеранские поездки. Там не просыхал. На столе бутылка водки. Протягивает граненый стакан: "Наливай! Полный!" Рядом ставил второй. Залпом выпивал оба!

– После этого терял сознание?

– Нет! Общался как ни в чем не бывало. Алик никогда не пьянел. Мог выпить сколько угодно. От этого и умер в 53.

– Численко он пережил на полтора месяца.

– Тоже несчастная судьба. Семейная жизнь не сложилась, сын погиб…

– Как?

– Машина сбила. Когда он родился, у Число в "Динамо" уже были нелады с Бесковым. Я спросил: "Сына-то как назвал?" Игорь усмехнулся: "Как-как… Константин Иваныч!"

– Жен у Численко было несколько.

– Одна из них – дочь киноактрисы Зои Федоровой, Вика. Красавица! Но долго не вынесла. Игорек же без тормозов. Помню, расположились у него компанией. Заходит Вика. В крик: "Опять бардак! Пьянка! Бабы!" Число молча вытолкал ее за дверь. Вскоре развелись.

Жил он в однокомнатной квартире на "Динамо". Из какой-то зарубежной поездки привез гигантский фужер. Как ваза. Вливал в него три бутылки шампанского, по бутылке коньяка и водки.

– Боже. Зачем?

– Коктейль! Число любил такие фокусы. Крышу уносило моментально. С первого глотка. Только вдыхаешь пары – и накрывает. Поэтому дома сплошная круговерть. Кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то спит вповалку… Незадолго до смерти квартиру обчистили, украли все медали. Для Игоря это стало потрясением.

– За ветеранов играл?

– Приглашали. Хотя он был уже абсолютно раскоординированный. Будто на шарнирах. Как и Воронин в последние годы. Красавец – но после аварии не узнать, лицо одутловатое. Когда на "Волге" врезался в кран, получил страшный удар в челюсть от руля, который вышел через крышу. А Валеру отбросило на заднее сиденье. Это и спасло.

– Он же заснул за рулем?

– Да, утром возвращался домой от какой-то девицы. Сморило. Валерка был загульный, крепко поддавал. Богемный образ жизни, куча красивых девушек вокруг. Мне врезалась в память актриса из Театра оперетты. Ольга, совсем молоденькая, бегала за ним.

– А жена Валентина из ансамбля "Березка"?

– После развода покатилась по наклонной. Стала валютной проституткой. "Подсадной". Работала с иностранцами.

– Как вы избежали участи Шестернева, Численко, Воронина?

– Если выпью, я засыпаю. Кого-то на подвиги тянет, а у меня одно желание – поскорее бы придавить подушку. Хотя не аскет. Вот еще случай вспомнил. Отыграли со сборной в Швейцарии. Ужин. Морозов распорядился, чтоб на столе – никакого алкоголя. Спрашивают: "Кому первое?" Помимо меня руки подняли человек восемь. Воронин пошел на кухню и договорился, чтоб вместо супа нам разлили водку.

– Куда?

– По тарелкам. Повара и официанты обалдели. Но принесли – и мы ложками в прикуску с хлебушком быстренько все вылакали. Естественно, тут же развезло. Морозов в шоке. Вроде не пили, а полкоманды еле на ногах стоит.

БЕСКОВ

– Это же вы с Бобровым после ЧМ-1966 уговаривали Банишевского перейти в ЦСКА?

– Я и в Англии сказал Толе: "Давай к нам". Он был не против. В конце сезона Бобров отправился к нему лично побеседовать. На всякий случай меня с собой захватил. Но за эти несколько месяцев Банишевского в Баку успели обработать. Женили на высокопоставленной особе, дали квартиру, загородный дом. Мы приехали, увидели это и поняли, что ничего не выйдет. Толя уже сам не рвался: "Я здесь повязан, никуда не отпустят".

– Правда, что Бобров пользовался фантастическим успехом у дам?

– О, да! Слетались, как пчелы на мед. В ветеранских поездках постоянно был окружен женским вниманием. Для меня это загадка. Бобров не пытался понравиться девушкам. Не всегда трезвый, говорил с ними грубовато, с матерком. Что их привлекало?

– В ЦСКА вы играли с Бубукиным, главным юмористом советского футбола.

– У Бескова он продержался сезон и вернулся в "Локомотив". Константин Иванович хохмачей не переносил. А Бубукин чудил будь здоров. Едем в автобусе на игру. Тишина, каменные лица – всё, как любит Бесков. Лишь жужжание осы слышно. Села на Бубуку, тот смахнул – и прямиком в глаз массажисту Паше Мысину. Ужалила, на лице фонарь. Команда хохочет, Бесков в ярости, сжал кулак: "Ну, Бубука!"

Или сбор в Сухуми. Вечерняя тренировка. Он с Герой Апухтиным спорит на стакан компота. Бескову говорят: "Мы по воротикам побьем". С ними оставался Васька Иванов, третий вратарь. Упражнение называлось "Суши ручонки". Погода кошмарная, дождь, слякоть. На линию штрафной ставили мяч, специально накладывали на него побольше грязи – и лупили в руки Ваське. Тот мокрый, чумазый. Но делалось все это для отвода глаз. Главная идея была в другом.

– ???

– В полусотне метров от ворот, за беговой дорожкой, административный корпус. На втором этаже кабинет директора стадиона. Звали его Гиви, целыми днями просиживал у окошка. Вечером закрывал, уходил домой.

И вот Бубука с Апухтиным заключали пари – кто с линии штрафной расколотит мячом окно второго этажа. Расстояние – метров семьдесят. Но попадали и разбивали регулярно! А тут Гиви вдруг никуда не ушел. Захлопнув окно, остался в кабинете. После очередной попытки кто-то точен – стекло вдребезги, рама вылетает. И высовывается Гиви в огромной кепке, орет: "Я буду жаловаться Константину Ивановичу!"

Бесков, кстати, тоже интересные упражнения придумывал. Заканчивается тренировка. Берет стул, усаживается в центре поля – и каждый должен метров с 25 навесным ударом пробить так, чтоб мяч лег ему аккурат под подошву. Только после этого идешь ужинать.

– Неужели даже защитники били без промаха?

– Конечно! Кому охота остаться без ужина? Техника удара отработана. Сомневаюсь, что сегодня в чемпионате России многие справятся с этим заданием. Уровень измельчал. Нет крайних защитников, способных поддержать атаку. Мариу Фернандес и Щенников еще ничего. А Смольников – уже не то.

– Почему?

– Медленно соображает, плохо с мячом работает. В наше время в классе Б не играл бы.

РЕСТОРАН

– У вас же был ресторан на территории ЦСКА?

– Да. Смородская меня не трогала. Вот сменивший ее начальник ЦСКА заартачился: "У нас проверки, не знаю, что говорить…" Ну, закрыл. И что? Помещение до сих пор пустует. Всё разломали – следить-то некому. Но, может, по новой возьмусь.

– В бизнес нынче входить легче, чем прежде?

– Гораздо меньше документов надо оформлять. Я-то два года собирал! Чуть с ума не сошел. Все цеплялись – санэпидстанция, БТИ, милиция, пожарные…

Как открылся – еще чаще стали приходить. Всех угощай. Прошу: "Напишите, что нужно сделать". – "Ишь, какой хитрый! А что мы тогда проверять будем?"

– Главные подводные камни ресторанного бизнеса?

– Следить за персоналом.

– Воруют?

– Жуткое дело! Бармен приносит пару бутылок своего виски и разливает. Про мои говорит: "А не покупают!" И как проверишь? Директора на воровстве поймал. Тот два года у меня отработал – построил кооператив.

– Бандиты вас трясли?

– Регулярно. Но я звонил другу – Алику Тохтахунову: "Снова пришли". – "Стрелку" назначай…". Обычно после этого с извинениями являлись: "Что ж ты раньше не сказал, что за тобой Тайванчик?"

– Сколько требовали?

– В 90-х – тысячу долларов в месяц. Солидные деньги. Рядом были борцы из ЦСКА – всегда могли защитить. Пока однажды сами не нагрянули. Все – кавказцы: "Это территория ЦСКА, плати". – "Ребята, я заслуженный мастер спорта". – "Да здесь все – заслюжиные…"

– Искали защиты у того же друга?

– Ага. Хотя мог бы пойти к тренеру, сказать – твои, мол, занимаются поборами.

– Когда-нибудь было страшно?

– Звонит директор: "У нас мужик с ружьем. Грозится всех убить". Бегу туда. Вижу – иноземец. Земляк Шахруди Дадаханова, тогдашнего хозяина футбольного ЦСКА. К Шаху и отправился: "Явился какой-то черт. По-моему, твоего сословия". – "Присылай ко мне…"

– Что тот требовал?

– Денег. Чего ж еще? Официанток перепугал. Захожу я: "Тебя Шах вызывает". – "Ты его знаешь?!" Ружье убрал, исчез.

– Если б не было у вас таких приятелей – не вытянули бы бизнес?

– Нет, конечно. Обложили бы со всех сторон.

– Как с Тохтахуновым познакомились?

– Он играл за дубль ЦСКА, шустрый полузащитничек. Позже стал администратором клуба. Но был картежником, вечно уезжал куда-то. Это после мы узнали, что считался одним из сильнейших в СССР по картежным делам.

– Вы же не только в ресторанный бизнес пытались войти.

– В начале 90-х взял в кредит 15 тысяч долларов, закупил спортивную обувь. Часть повез в Пермь продавать, а там свои бандюки. Все отобрали, голым вернулся. Дома, в Москве, плакал!

– От обиды?

– От бессилия. 8 тысяч долларов чистого долга. Пришлось "Волгу" продать, которую из Венгрии привез.

А потом приятель отдал морской контейнер. Нашел установку, чтоб сосиски разогревала. Открыл палатку. Народ в очереди стоял!

– Деньги пошли?

– Сразу норковую шубу жене купил. Начальником ЦСКА был Барановский. Вызывает: "Алексеич, как не стыдно? Работаешь в какой-то палатке. Вот тебе местечко, ресторан открывай…"

– Коммерческая жилка у вас с юности?

– Да вообще не было. Все футболисты из-за границы что-то на себе тащили – а мы, москвичи, стеснялись. Не умели перепродавать. Из Венгрии привез три ковра – но не нашел, кому сбыть. Так и провалялись.

А Витя Гетманов из ростовского СКА в Чили купил сто мохеровых шарфов по доллару. За турне платили каждому по 500 долларов, еще 400 оставалось. Шарфы здоровенные, пушистые!

– Чемодан раздуло?

– Еле застегнул. В Союзе сдает их по 80 рублей. Барыш – 8 тысяч. Как раз машина. Киевляне промышляли магнитными браслетами от давления, почему-то у них хорошо шло. Но чемпионами были грузины. Брали обувь, рубашки – по паре всех видов. Отдавали в подпольные цеха как образец, те шили такие же.

– В Венгрии вы же не по спортивной части служили?

– В моем подчинении было шесть тысяч прапорщиков!

– Сочувствуем. Ворье похлеще поваров?

– Не то слово! Была статья 50-я – "Дискредитация воинского звания". По ней столько уволил, что генерал мне претензии предъявлял. А эти прапорщики приноровились в подземную емкость для заправки танков бросать блямбочку из металла. Ее и не заметишь, а вымещает наверх много. Эти литры можно слить. Продать. Замеряешь – вроде бензина в бочке доверху. Но однажды танки нечем заправлять стало.

До этого я трудился в военной академии иностранных языков. Серые будни. Затем спорткомитет министерства обороны. Бумажная работа. Восемь пустых лет. Единственная отдушина – поездки в выходные с ветеранами.

– Самая памятная?

– Узбекистан. Банкет, вокруг аксакалы с бородами. Выпивают, плов кушают руками. Потом этими же руками сапоги вытирают. Говорят Боброву: "Сева, давай и завтра матч сыграем?" – "Народ не придет" – "Но мы-то будем…"

– Сыграли?

– Да. Одни аксакалы на трибуне сидели. Главное, по 50 рублей нам заплатили. На БАМ ездили, в Тынде играли. Кибитки осматривали, в которых строители жили. Сальников накупил там пыжиковых шапок штук пятьдесят.

В Молдавии комсомольцы очень радушно принимали. Десять матчей за девять дней, – но еще и девять банкетов! В раздевалку после матчей приносили ведра "Негру де Пуркарь" прямо с завода. Чашкой зачерпывали вместо воды. Так Афонин вышел на балкон – и вниз, со второго этажа. Запястье сломал. Жизнь была разгульная, что и говорить.

ТРЕТЬЯК

– С женой познакомились на свадьбе Шестернева?

– Да. Ирина – тоже фигуристка, выступала в цирке на льду. В 1969-м расписались. 45 лет были вместе. Умерла в этом году.

– Болела?

– Да. Густая кровь. Из-за этого происходит закупорка вен, образуются тромбы. У нас лечить отказались. В институте гематологии заявили: "Дорогая, с подобным заболеванием долго не живут". Нашли клинику во Фрайбурге. Последние пять лет по полгода проводили там. Как ей плохо, на самолет – и в Германию. Почти все сбережения ушли.

Снимали жилье рядом с больницей. Лежать там постоянно не было необходимости. Ирине делали процедуры – и отпускали. После капельницы становилось лучше, силы возвращались, порхает: "Пошли в кафе, магазин…" Но утром опять никакая. Медленно угасала. Вел ее профессор Блюм, с которым общались по-английски. Выяснилось, что в 1966-м он был в Англии на полуфинале СССР – ФРГ. К нам относился с теплотой. Фактически подарил ей пять лет жизни. Сделал все, что мог.

– Внуки есть?

– Нет. Сыну 43 года, в молодости был женат, развелся. С тех пор холостяк. Давай, говорю, порадуй внуками. Но Максим не торопится. Живет в свое удовольствие.

– Что вас от одиночества спасет?

– Дома не сижу. В теннис играю. Раз в неделю участвую в заседаниях КДК.

– Не бесплатно?

– Сто тысяч рублей в год. Вхожу еще в президиум совета ветеранов ЦСКА. Вчера приходил знакомиться новый начальник армейского клуба Михаил Барышев. Полковник, 36 лет.

– В Союзе в таком возрасте полковниками не становились.

– Это точно. Разве что Третьяк лихо продвигался. Хоккеисты всё выигрывали, поэтому каждый год у него – то звание, то орден. Уже не знали, куда вешать. В ЦСКА шутили: "Скоро Владик в полковничьей папахе на воротах будет". Чуть-чуть не дотянул – подполковником закончил. Как и я.

[vlad-61]

ОДНО ИЗ НЕМНОГИХ...

 

 

 

 

 

Начиная с 1958 года в советском футболе учреждаются специальные призы. Всего три из полутора десятков этих призов носят индивидуальный характер. Среди них— приз газеты «Труд» для лучшего бомбардира чемпионата страны.
У команды ЦСКА немало наград, завоеванных за долгую и славную ее историю. Но приз «Труда» лишь однажды вручался армейскому форварду. А если к этому добавить, что среди обладателей призов в ежегодных списках 33-х лучших и 11-ти лучших дебютантов сезона армейцы представлена в подавляющем большинстве игроками обороны, то напрашивается вывод: в течение 35 лет после возрождения команды в ее игре доминируют оборонительные тенденции.

— Насколько верно данное предположение?
С этого вопроса и началась беседа с Владимиром Григорьевичем Федотовым.
— Это не так. Скорее всего специфика ЦСКА не позволяет из-за постоянных изменений в руководстве и составе команды стабилизировать и поставить игру в целом и каждого футболиста в отдельности. Для достижения высоких целей необходима группа талантливых игроков, которые длительное время играют в одном составе. Возьмем, к примеру, «Спартак» 50-х годов. Это целая плеяда замечательных футболистов: Симонян, Огоньков, Масленкин, Нетто, Парамонов, Сальников, Ильин и другие. Все они хорошо знали сильные и слабые стороны друг друга, притерлись друг к другу. Это был сыгранный коллектив.
В ЦСКА такая группа была малочисленной. В 1961 году пришли мы с Альбертом Шестерневым, годом позже — Владимир Поликарпов и Владимир Пономарев, чуть позже — Ионас Баужа. Сюда же следует отнести и более опытных Дмитрия Багрича и Виктора Дородных. Эти футболисты и определяли лицо команды. При этом линии нападения, где я играл, повезло меньше. Каждый год партнеры мои менялись. В 1961 — 1962 годах рядом играли Мамыкин и Апухтин, в 1963—1964 годах— Каштанов, Басалик и Денисов, в 1965 году—Варга, Секеч, Грещак и так почти каждый новый сезон. Все это не придает игре стабильности. В такой обстановке трудно проявить свои индивидуальные качества, которые сами по себе очень ценны, но проявить их возможно лишь при помощи партнеров.

— Тем не менее указанные обстоятельства не помешали Вам проявить в 1964 году свои качества бомбардира.
— К этому времени я и мои товарищи получили соответствующую «обкатку». Сочетание молодых игроков с более опытными дало свои плоды. А в передней линии я удачно взаимодействовал с Николаем Маношиным и с пришедшим позже Борисом Казаковым.

— В начале июля ЦСКА в чемпионате шел на седьмом месте, а в Вашем активе был всего один гол.
— Игра команды в этот период не впечатляла. Перемены в составе были весьма частыми. Команда имела три равноценных состава. В этом сезоне в команде проходила службу большая группа игроков из «Торпедо» и «Спартака», особенно в линии нападения. Этим и объясняется низкая результативность команды — семь мячей в десяти матчах, да из них два соперники забили в свои ворота.
Только когда стабилизировался состав с появлением Бориса Казакова, резко изменилось положение в линии нападения. Борис занял место в центре впереди, а я стал играть с отходом в глубину поля. У нас образовался результативный тандем. К этому времени здорово прибавил в игре и Владимир Поликарпов, взаимодействие с которым достигло понимания с первого взгляда.

— Начиная с 15 июля, ЦСКА провел беспроигрышную серию из девяти матчей. В их числе три крупные победы: над «Шинником» — 10:2, тбилисским «Динамо», будущим чемпионом, — 4:1, кутаисским «Торпедо» —4:0. В этих матчах резко пополнился и Ваш личный счет: 8 мячей, в том числе «четырехгранный» хет-трик в игре с ярославцами.
— Матч ЦСКА — «Шинник» из той категории, когда у одних получается почти все, а у других — почти ничего, а когда все получается, то и настроение улучшается, играется легко и непринужденно. Мы за счет разумных действий в атаке попросту «растерзали» оборону ярославской команды. Наши нападающие (чаще всего эту роль приходилось выполнять мне) уводили защитника из его зоны, а на свободное место следовал пас за спины защитников, куда врывался или я, или кто-то из моих партнеров и наносил завершающий удар. К тому же основу «Шинника» составляли игроки возрастные, и за нашими быстрыми маневрами они часто не успевали следить.
Так же мы переиграли и обе грузинские команды, используя длинные передачи, которые доставляли немало хлопот защищающимся, ну, а мы извлекали из острых ситуаций пользу для себя. После этих матчей ЦСКА вошел в тройку лидеров. В конце сезона выяснилось, что 16 мячей принесли мне первое место в споре бомбардиров, а команда завоевала бронзовые медали.
— Можно сказать, что вручение Вам приза газеты «Труд» является логичным продолжением Вашего дебюта в ЦСКА. Не каждому 18-летнему юноше удается в первом, же матче забить два мяча, а всего, сыграв в сезоне двенадцать матчей, — 10 мячей.
— Бывает так, что игроку или команде сопутствует счастье. Выйдя впервые на поле 14 апреля 1961 года в Ереване, я, конечно, испытывал волнение, но не настолько, чтобы в голове был туман, а ноги стали ватными. Сказалась и поддержка моих более опытных партнеров. Не все защитники команд-соперниц восприняли меня всерьез, недооценили, что и позволило мне проявить бомбардирские качества.
— Владимир Григорьевич, не считаете ли Вы, что эти качества перешли к Вам по наследству и таким образом Ваша футбольная судьба была предопределена?
— Я рос и воспитывался в футбольной среде с самого раннего детства. И без мяча себя не помню. Готов был играть где угодно, на любом клочке пространства. Умудрялся находить место даже в квартире. Футбол был естественным моим состоянием, потребностью моей души.
Отец привел меня в ФШМ. В то время, в середине 50-х, это была школа с высокой маркой. Почти все московские команды получали пополнение из рук тогдашних тренеров ФШМ: мастера спорта Виктора Александровича Маслова, заслуженных мастеров спорта Константина Ивановича Бескова, Николая Тимофеевича Дементьева, Виктора Тимофеевича Лахонина.
Один перечень имен выпускников чего стоит: Вячеслав Амбарцумян, Виктор Аничкин, Валерий Воронин, Михаил Гершкович, Геннадий Гусаров, Валерий Короленков, Геннадий Логофет, Николай Маношин, Игорь Численко, Виктор Шустиков — все они были лидерами в своих командах, а многие с успехом играли в сборной СССР. Так что образование я получил солидное. Первый год я занимался у В. А. Маслова, затем два года — у Н. Т. Дементьева, а потом, до самого окончания — под руководством К. И. Бескова.
Летом 1960 года меня стали привлекать к играм дублирующего состава ЦСКА. 12 августа впервые в армейской футболке я вышел на игру против дублеров донецкого «Шахтера».
— А в начале 1961 года ЦСКА возглавил К. И. Бесков.
— Приход Бескова ускорил мое появление в ЦСКА вместе с группой молодежи. Кардинально изменился не только состав (было отчислено 16 игроков), но и сама концепция игры. Если раньше в команде исповедовали силовой футбол, то с приходом нового старшего тренера игра команды стала базироваться на разумных действиях. На поле главенствовала мысль. Конечно, не все у нас получалось, но на утверждение принципов игры, на притирку партнеров нужно время. А его в ЦСКА никто не дает.
Частые, порой необоснованные смены тренеров ведут не только к потере командной игры, но и к потере ее лица, фирменного знака, потере традиций преемственности. Смена тренера — это перетряска всего коллектива. У каждого свои принципы, свои требования к игрокам.
— Случалось, игроки, хорошо зарекомендовавшие себя в других командах, оказавшись в армейском клубе, терялись, не проявляли своих лучших качеств.
— Хороший игрок, даже уровня сборной, приходя в новый коллектив, не всегда может себя сразу проявить во всем блеске. А когда все неустоявшееся, почти каждодневно меняющееся, трудности усугубляются. Решение этих проблем требует времени. ЦСКА в последние два десятилетия свои традиции растерял. Костяк команды формирующийся на протяжении 2—3 лет, не успевает оформиться.
Техническое, тактическое и физическое лицо команды определяют футболисты, каждый в отдельности. Но основную направленность дает костяк команды с прочными корнями, воздействие которого на остальных не ограничивается бровками футбольного поля, а распространяется на всю жизнь в клубе. Тогда и только тогда лидеры способны влиять на остальных игроков команды и на тренировке, и в игре, и в быту.
К сожалению, квалификацию специалиста — тренера команды, как и в обычной жизни, часто определяют люди, далекие от футбола. А результата можно требовать от команды и тренера лишь тогда, когда цепочка «игроки — тренеры — руководители» будет скреплена определенными правами и обязанностями. Надеюсь, что создаваемый Футбольный Союз решит эту задачу и это не окажется очередной сменой вывески. Любая спортивная, футбольная организация лишь тогда сможет успешно решать свои задачи, когда будет понимать душу и знать заботы игроков, тренеров — всего футбола.
— Футбольная карьера непродолжительна. Рано или поздно она заканчивается. Были ли у Вас какие-то сомнения в выборе пути после ее окончания?
— Сомнений у меня не было, и к тренерской работе я готовился заранее, еще будучи действующим игроком. Вел подробный дневник, набирал материалы тренировочных занятий. Последний сезон, в 1975 году, я провел в ЦСКА играющим тренером. После окончания Высшей школы тренеров в 1977 году работал тренером в ЦСКА с С. И. Шапошниковым (1979), с О. П. Базилевичем (1980), с Ю. А. Морозовым (1984). В 1981, 1986 и 1987 годы —главным тренером СКА (Ростов-на-Дону). В 1980 году был тренером в олимпийской сборной, а в 1982 — в первой сборной страны.
— Кто из тренеров, работавших в ЦСКА, оказал на Вас влияние как на футболиста?
— Из всех тренеров выделю двоих: К. И. Бескова и В. А. Николаева. К. И. Бесков за два года работы в ЦСКА вложил в нас много сил и знаний. Он создал молодую интересную команду. Профессионал в самом высоком значении этого слова. Предельная требовательность к себе и к игрокам, полная самоотдача в творческом процессе. Отличный педагог, он подчас воспитывал одним своим видом, без лишних слов. Умел найти правильный подход к каждому футболисту.
В. А. Николаев работал в ЦСКА много лет. Дважды под его руководством мы были третьими призерами, а в 1970 году стали чемпионами СССР. Он, как никто другой, умел создать в коллективе хороший микроклимат, работать в котором было легко, и, как следствие, достигались хорошие результаты.
— В одном из интервью, лет пятнадцать назад, Вы высказали желание о том, чтобы Ваш сын продолжил дедовскую и отцовскую традицию. Исполнилась ли мечта?
— Нет. Мой сын в футбол не играет. Сейчас он заканчивает школу и сам должен выбрать себе специальность по душе.

 

 

 

 

[strelezfedot]

Не забываем. И любим.

[vlad-61]

ВСПОМНИМ...

 

 

 

 

 

 

Григорий Маркович ПИНАИЧЕВ

 

родился 03 февраля 1913 года

 

 

Григорий Маркович Пинаичев играл в команде ЦСКА с июня 1939 года. Играл относительно недолго. После серьезного повреждения мениска выступать больше не смог. С 1954 года — старший тренер команды. Пинаичеву есть что рассказать о трудных временах ЦСКА в середине 50-х годов.
— Когда я принял команду, — рассказывает Григорий Маркович, — у нее был очень разношерстный состав. Из «старой гвардии» оставались Башашкин, Петров. Нырков и Демин еще тренировались, но и они и Коверзнев уже по возрасту не подходили для боевого состава.

В те годы мы отдавали себе отчет, что играть на равных со «Спартаком», с «Динамо» нам очень трудно. У нас играло много солдат срочной службы: Купрюхин, Рыжков, Михин, Порхунов. Класс их игры был далек от необходимого в высшей лиге. Мы уделили большое внимание вопросам физической подготовки, воспитанию чувства игровой ответственности, много занимались, конечно, и вопросами тактики. В 1955 году, например, когда Емышев играл левого крайнего, он выходил у нас под девяткой, а Беляев, центр нападения, имел одиннадцатый номер. Играя с соперниками, не знавшими нашей «уловки», мы успевали запутать защиту, так как Емышев несколько минут исполнял роль центра, а Беляев — левого края. Вообще перемену мест мы практиковали очень широко.

— Григорий Маркович, мне известно, что по долгу службы вы некоторое время были в Англии. Думается, что «широкая игра», которая просматривалась в тактическом рисунке армейцев, — это результат вашего хорошего знакомства с английским футболом.

— Нет, в те первые послевоенные месяцы (я был в Англии с октября 1945 года по апрель 1946-го) английский футбол еще только восстанавливал довоенную игру. Главное, что я понял тогда в Лондоне, — это то, что футбол — игра мужественных парней, смело идущих на мяч, борющихся за него без пощады к себе, не боящихся физической боли, ударов и т. д. Английский футбол обходится по большей части без грубостей, спортивен, но, бесспорно, требует мужского характера. Приходилось мне в то время встречаться с тренером сборной Англии Уйтекером, с игроком сборной Джоем и некоторыми другими. Конечно, я кое-что сумел увидеть в Англии, но не это легло в основу моих тренерских концепций.

— На вашу долю выпали трудные годы.

— Да, конечно. В 1954-м мы только практически комплектовали команду, в 1955-м выиграли Кубок СССР и бронзовые медали, были близки к серебряным. В 1956 году — снова призовое место. Я работал рука об руку с Григорием Ивановичем Федотовым. У нас было очень хорошее, продуктивное сотрудничество. Мы были с ним очень дружны, и в коллективе всегда была атмосфера дружбы и товарищества.

Помнится, что однажды в 1956 году Федотов, глядя на игру команды, воскликнул: «Уж на что наша команда была сильна, а эта играет лучше!» Он сравнивал игру знаменитого ЦДКА конца 40-х годов с нашим, нами выпестованным коллективом. Но нас подстерегала беда. В Кишиневе шесть человек перед очень ответственным матчем («Буревестник» тогда был среди лидеров) заболели гриппом. Матч мы проиграли. На долгое время «сломался» Башашкин. Вот тогда мне сказали, что в ЦСКА пришел «мешок писем» от недовольных болельщиков.

— Какой матч вашей команды вам понравился больше всего?

— Не знаю, почему этот матч редко вспоминают журналисты. Он состоялся 8 сентября 1955 года. Вот какие были дела в турнирной таблице за три тура до финиша:

1. «Динамо» —30
2. «Спартак» — 28
3. ЦДСА — 28

И вот встреча между нами и спартаковцами. Впервые и в последний раз за свою практику я забыл, что я тренер, забыл, что должен руководить игрой — такой она была напряженной и захватывающей. Я был просто зрителем, даже не болельщиком — игра была очень красивой.
Представьте — в штанги мяч попадал раз пять! Когда шла игра, я не думал о коррективах, поправках и, когда вошел в раздевалку, не знал, что говорить игрокам…
Во втором тайме ЦДСА забил два мяча. Счет стал 2:1. Казалось, серебряные медали уже у нас в руках, но за две минуты до конца Нетто отобрал мяч у нашего Рыжкова, пошел вперед, и ударил в левый дальний угол (это было на «Динамо», он бил в ворота Восточной трибуны). Разинский поймал момент, бросился на мяч, но тот угодил ему в грудь, отскочил, и набежавший Татушин сравнял счет. Мы потеряли шансы на второе место. Впрочем, эта ничья отняла у «Спартака» шансы на «золото». Ведь на финише динамовцы опережали красно-белых на одно очко…

— А что было потом?

— Потом в 1960-м я вновь руководил командой, посмотрите на старые таблицы. Еще 25 сентября шли на втором месте, за «Торпедо», но потом пошла полоса неудач… Тяжела тренерская доля.

— Ну, а что вы скажете о нынешней команде армейцев?

— Я далек от восторгов. В 1970 году сыграли хорошо, а в последние годы ЦСКА был серенькой, невзрачной командой. Только в отдельных матчах хорошо играли Федотов, Шестернев.

Есенин К. С. «Московский футбол», 1974 год

[strelezfedot]

Да,вспоминаю,как Лёня Шмуц себе забросил в ворота. Альберт Алексеевич ушёл Началась подготовка к классу "Б".Не хватало только Морозова. Но до него ещё больше 10 лет.

[strelezfedot]

Мы держим в руках самую первую золотую олимпийскую медаль в истории советского спорта. Хельсинки 1952-го. Верим и не верим.

 

Предисловие

Нине Пономарева - первая  Олимпийская  чемпионка  в истории СССР... В 1952 году в Хельсинки она выиграла золото в турнире метательниц диска.

-:"-. Вспоминаю, конечно, свое , первое для СССР , Олимпийское золото: в Хельсинки ...Огромный стадион встает и молча ждет, когда закончится первый гимн страны, о которой никто за рубежом толком даже и не слышал, ведь мы первый раз приехали на Олимпиаду.

 Именно в  ЦСКА  я родилась как спортсменка, и через всю жизнь пронесла славу моего клуба. !

 

Остались еще легенды, с которыми встречаешься – и собственную удачу осознаешь не до конца. Все думают, что этих людей уже нет, – а они вполне себе живы. Выходят прогуляться в своем Бирюлеве, как Нина Пономарева. Память их светла, дух несгибаем. Эти люди стесняются ходить при гостях с палкой.

 

– Всё про допинг говорят, про допинг… – встретила нас двукратная олимпийская чемпионка в метании диска и махнула рукой в сторону телевизора. В «новостях» обсуждали очередную дисквалификацию российских легкоатлетов.

– В ваши времена допинга не было, Нина Аполлоновна?

– Разве что кофе напьются для бодрости. 

– Футболист Виктор Серебряников говорил, что в 60-е игрокам сборной СССР давали таблетки.

– Какие-то и нам иногда давали. Но мы понятия не имели, для чего. Активное внедрение допинга началось, когда из спорта я уже ушла. Работала тренером в киевском интернате. Детишки взрослели, предупреждала: узнаю, что кто-то жрет анаболики, еще не родив ребенка, на одну ногу наступлю, другую выдерну!

– Действовало?

– Да какое там! Кого-то подолгу не видела, потом встречаю – все на физиономии написано. Думаю: жрут, паразиты, и ничего не боятся.

– Настолько заметно?

– Конечно. Когда яд принимаешь – обязательно на лице отражается.

-------

 

– Если б не спорт – как сложилась бы жизнь? Так и работали бы продавщицей в магазине?

 Мне почти 86, и вот что вам скажу: каждому из нас заранее прочерчена дорога. Я родилась в гулаговском бараке – а вынесло на самый верх.

– Родители познакомились в ссылке?

– Да. Свердловская область, поселок Смычка. Я была маленькая, знать не знала, что вместе с родителями отбываю срок. Думала, энтузиасты, по доброй воле поехали лес рубить.

– За что посадили?

– Папа – из семьи священнослужителя, мама – «кулацкое отродье», как тогда выражались. Ее в 16 лет сослали. Возвращается домой с работы, бабушка причитает на печи: «Ой, Нюрка, пришел хлопец, конфисковал валенки. Прямо с ног снял…» А у мамы в руках нож, которым на торфянике работала. Пласты отрезала. Так и побежала в сельсовет. Счастье, парня того не застала. Но была с ножом – этого хватило, чтоб девчонку отправить в лагерь.

– Уголовники в бараке были?

– Нет, только репрессированные. Более ста семей. Все, что у нас было, – два топчана на полу, отгороженных тряпками. Кругом клопы. Родители за день так наработаются, что лишь бы до постели дотянуть. Падали и засыпали.. Раза два чуть не погибла.

– Что произошло?

– Засунули в сундук, когда играли в прятки. И забыли. У меня уже кессонная болезнь, задыхаюсь, пузыри пускаю… Слава богу, родители вернулись, открыли.

– В каком году освободили родителей?

– В 1936-м. Пока были в ссылке, бабушка купила домик в казацкой станице, километров двадцать от Ессентуков. Туда и переехали. Настоящая хижина дяди Тома. Всякую ночь ждали, что крыша обвалится.

– Казаки – народ своеобразный.

– Весьма. Годы спустя, я уж в институт поступила, вернулась к родным погостить. Хожу в спортивных трусах, маечке – соседки матери шепчут: «Нюрка, ты нам Нинку свою не показывай, а то брезговаем…» Для них это был полный кошмар.

– Забавно.

– Вы смеетесь, а там все было серьезно. Люди набожные, аборты не признавали. Сколько могли – столько рожали. Рядом жила баба Паша – у нее 20 детей! В 1941-м проводила на фронт 8 сыновей, и все до единого полегли.

– Во время войны вы оказались на оккупированной территории.

– Особенно помнится день, когда наши из города бежали. Утречком с новым ведром пошла за керосином. Неожиданно навстречу вереница машин, за ними подводы.  Все руководство города на автомобилях уезжает. Простые люди с чемоданами на подводах. Наша керосинная очередь увидела – и тоже побежала... К вечеру появились фашисты. Страху мы натерпелись, не знали, что будет. Может, сразу всех расстреляют. Но немцев особо не видели. Вроде город под ними, а их и нет. Я семечками торговала. По 50 километров за день ходила – чтоб в дальнем селе тряпку какую выменять.

– Среди олимпийских чемпионов 1952-го особняком стоят гимнаст Виктор Чукарин, штангист Иван Удодов и борец-классик Яков Пункин. Все трое были в немецких концлагерях. Общались?

– Нет. На Играх люди раздражены, нервы на пределе. Лишний раз никто не остановится, не поговорит… Но я была на финальной схватке Яши. Даже сейчас наворачиваются слезы. Он побеждает, судья вскидывает руку – и все видят ниже локтя тысячу какой-то номер, оставшийся от концлагеря. Судью будто током ударило. Закатывает рукав – у него тоже наколот ряд цифр. Крепко обнимает нашего борца. Оказалось, сидели в одном лагере!

– Фехтовальщик Марк Мидлер рассказывал нам – к Олимпиаде-1952 советских спортсменов готовили как шпионов. Ждали провокаций.

– Строго-настрого наказали: «Если иностранцы будут спрашивать, где живете, – отвечайте: Скатертный переулок, дом 4″. Там располагался Спорткомитет. Мы и говорили.

– Комитетчиков крутилось много?

– Мы их звали или «Маруся», или «Пети косого брат». Все эти проходимцы были из комсомола. Прежде мне казалось, что у каждого такого на лице написано, кто он. Выделялись в любой толпе. Вдруг случайно открылось, что мой товарищ Николай Калинин, судья всесоюзной категории, лет тридцать проработал в органах. Никто и помыслить не мог!

А провокации действительно бывали. Лучше всех к нам относились американцы. Остальные – ненавидели. Власовцев было много на каждом соревновании, выползали откуда-то. Какую-нибудь гадость, да придумывали.

– Что за гадости?

– 1954-й, прилетаем в Лондон на матч Великобритания – СССР. Говорят – есть, мол, для вас подарок. Местный миллионер желает передать в Ленинград золотое кольцо с 33 бриллиантами, когда-то принадлежавшее дому Романовых. Единственное условие – вручить на стадионе лично Владимиру Куцу. Тот был дико популярен.

– И что?

– Наши насторожились. Разработали план. Выносят на подушечке кольцо, протягивают Куцу. Рядом руководитель делегации Пушнов. Он-то и выскочил вперед, схватил коробочку. Куц не притронулся.

А по стадиону уже разносят газету с фотографией, где Володя якобы держит кольцо. Подпись: «Будет ли Куц рекордсменом?» Намекая, что получил ценный подарок и нарушил статус спортсмена-любителя. За это могли дисквалифицировать – значит, прощай, Олимпиада в Мельбурне.

– Скандал.

– Не то слово! Ясно, что снимок состряпали заранее. Наши подали протест, отказались выступать. Англичане тут же написали покаянное письмо. Соревнования задержались часа на три.

– На Играх-1952 Ади Дасслер лично снимал мерку с вашей ступни. Ужаснувшись резиновым тапочкам.

– Ну откуда вы это можете знать? Вы не Пети косого братья?

– Клянемся – нет.

– Дасслер меня подвел – дал тапочки поменьше моих, точно по ноге. А они неудобные, поджимают. Срочно попросила новые, хотя уже решила, что выступлю в своих. Выходит, обманула. Но не будет же назад отбирать?

. Когда приехали в Хельсинки, я вообще не котировалась. Третий номер, подкидыш. Но в финале у Думбадзе сразу не пошло. У Лизы Багрянцевой – тоже. Я в панике: «Если уж опытные дрогнули, то мне-то куда…» В мертвой тишине выпускаю диск. Сначала дернулся, потом смотрю – выравнивается. Летит, казалось, целую вечность. Падает – и рев трибун! 51,42 – олимпийский рекорд! А я долго еще не могла осознать, что выиграла золото.

– В Риме было сложнее?

– Проще. Там ни секунды не сомневалась в успехе. Чувствовала себя великолепно и могла показать результат выше, чем 55,10. Дождь спутал карты.

– В Мельбурне хронический радикулит помешал выступить лучше?

– Да его и за травму уже не считаю. Всю жизнь мучаюсь, привыкла. На наших стадионах не было горячей воды. После тренировки мылась холодной – так и заработала радикулит. Как наступали холода – прихватывало поясницу. От бесконечных уколов кожа в этом месте напоминала солдатский ремень. Иногда врач ногой упирался, чтоб туда иголку воткнуть!

А в Мельбурне на разминке я еще порвала мышцы паха. В сектор еле ковыляла. При таком раскладе бронза – не худший вариант. 

Правда, что в той сборной были… как бы это сказать… не вполне женщины?

– Да мужчины! Еще какие! Их же видно. Все всё знали. Стране они приносили медали, рекорды. И начальство закрывало глаза, пока не появился секс-контроль. О Шуре Чудиной слыхали?

– Конечно. Уникум – побеждала почти во всех дисциплинах легкой атлетики. Плюс трехкратная чемпионка мира по волейболу.

– Приезжаем на соревнования в Венгрию. Заходит к нам Ольга Дьярмати, олимпийская чемпионка Лондона-1948 в прыжках в длину. По-русски немножко говорила. Без стеснения залезает к Чудиной в кровать и грозит пальчиком: «Шурупчик, я способна установить мировой рекорд. Если помешаешь, сниму с тебя штанишки».... Шура умерла в 1990-м, последние годы болела – туберкулез, гангрена, ампутация ноги. Вообще-то как человек она очень хорошая. Светлая память.

– Чудина завершила карьеру в 1963-м. Спустя три года на чемпионате Европы по легкой атлетике в Будапеште ввели гендерный тест.

– И сразу все закончили. В «Правде» подробно расписали – у кого мама в больнице, кто ногу подвернул, кто спину травмировал. Прежде такие детали в газетах не публиковали. Но ведь надо как-то объяснить внезапное отсутствие лидеров. Из тех, кто был под подозрением, в Будапешт приехала лишь Иоланда Балаш, двукратная олимпийская чемпионка по прыжкам в высоту из Румынии. Но обнаружила, что наших нет, и сразу снялась под каким-то предлогом.

– Такие спортсменки в сборной держались обособленно?

– Разумеется. В душ всегда заходили после нас.

– Как вы помогли Тамаре Пресс в 1964-м в Токио?

– Сама я уже потеряла шансы на медали. А она после нескольких неудачных попыток впала в ступор. Ничего не соображала. Бегала по сектору со стеклянными глазами и повторяла: «Ну, я им покажу!» Чтоб вывести из этого состояния, пришлось обложить ее матом. Как я орала! «Твою мать, если меня не послушаешь – из круга не выпущу! Диском по башке двину!»

– А она?

– Остолбенела. Потом выдохнула: «Да! Да! Хорошо!» Тут же успокоилась. Этого я и добивалась. Силища-то у нее неимоверная. Диск метала так, что с трудом выкапывали. Сначала он взмывал высоко-высоко, а затем входил в землю.

– Подкачала техника?

– В таких случаях уместна поговорка: сила есть – ума не надо. Я объяснила, что нужно сделать, подкорректировала движение. Едва она замахнулась, я поняла – это победный бросок. После награждения Тамара протянула медаль: «На, она твоя!» А годы спустя на олимпийском балу, когда все говорят о себе, громко произнесла: «Если б не Пономарева, ничего бы я в Токио не выиграла!»

– Так почему вы на той Олимпиаде заняли 11-е место?

– «Помогли». Сбор в Хабаровске за три недели до Игр. Мне уже 35, работаю по своему плану, дозирую нагрузки, чтоб в Токио быть на пике формы. Утром прикидка. Подходит Митропольский, тренер: «Сегодня должна метнуть на 55 метров. Ты же под вопросом. Если результата не будет, отправишься с Кульковой домой…»

– С какой Кульковой?

– Барьеристка из Ленинграда. Талантливая девочка. Но встретилась не вовремя с мужем – и за полмесяца до Олимпиады сделала аборт. В состав не попала. А мне просто мозгов не хватило пропустить слова Митропольского мимо ушей. Подумать, что он – тренер Жени Кузнецовой, и у него свой интерес.– Вывести конкурента из строя. Отцеплять-то меня никто не собирался, прикидка была формальностью. Но я завелась. В тот год на чемпионате Союза показала третий результат. Решила доказать, что на Игры еду не зря: «Ах, вы хотите 55?! Получите! С запасом!» В каждой попытке диск улетал на 56 метров. Лучший результат сезона.

– Что ж плохого?

– В 35 лет такие вещи бесследно не проходят. Вместо того чтобы выложиться в Токио, все расплескала в Хабаровске. До донышка. На Олимпиаду прилетела абсолютно пустая, даже плечи не могла расправить. В секторе была не я – тень.

– Олимпиада в Токио – разочарование не только для вас, но и для штангиста Юрия Власова. Ключевой эпизод его битвы с Жаботинским произошел на ваших глазах?

– Да. У меня слов нет, чтоб это охарактеризовать… Я дружила с Юрой, с его тренером Суреном Багдасаровым, который один воспитывал троих детей. Власов – человек сложный. Закрытый. Исключительно порядочный, воспитанный, конкретный. Не будет размениваться на мелочи, что-то выяснять. Он и предположить не мог со стороны Жаботинского подобного коварства. Хотя тот хитрован – в присутствии Юры никогда не тренировался. Разве что разминался слегка.

– Кто-то возразит – Власов сам виноват, не просчитал ситуацию.

– Они живут в одной комнате. Дышат одним воздухом. Едят один хлеб. Жаботинский ему говорит: «Юра, я не могу». А потом поднимает рекордную штангу. Власов был сильнее, в разы! И в жизни бы ему не проиграл, если б знал правду.

– Как в сборной восприняли победу Жаботинского?

– Если б можно было – его б затоптали прямо там, в Токио! Юра должен был набить Жаботинскому физиономию. Я бы на его месте так и сделала. Власов же после той Олимпиады лежал в сумасшедшем доме.

– Новость для нас.

– Да, было такое! Тебя нахально обманули, да еще перед всем миром… Я прекрасно поняла Юру – спорт после Токио перестал для него существовать как тема.

– Книжки его вам нравятся?

– Честно? Нет. Мужские мозги и женские – разная штука… Лет сорок мы не виделись. Ни на каких олимпийских балах, встречах с ветеранами Власов не появляется.

– Сколько в те годы платили олимпийским чемпионам?

– Официально – 20 тысяч. На руки со всеми вычетами – 14 с небольшим тысяч. Это за Рим. За Хельсинки вообще ни копейки не дали. За бронзу Мельбурна получила 7 тысяч… Как-то знаменитого Петю Болотникова прижали за то, что торгует плащами. Он взорвался: «Да, торгую! Почему? Приз «Юманите» надо выиграть, на питание не хватает. А у меня жена, двое детей…»

– Вы тоже возили плащи?

– Никогда ничего не брала на продажу. Так воспитана. Могу только отдать. Этим пользовались, часто обманывали. Сколько раз одалживала, а мне не возвращали…

– Самый обидный случай?

– Продала дачу под Киевом за 8 тысяч, соседка эту сумму попросила в долг. И не вернула. Но Боженька ее наказал.

– Машина у вас была?

– Недолго. После Мельбурна купила «Волгу». Лишних денег не было, занимала у друзей. Что могла – продала. Даже шерстяные кальсоны, которые муж привез с Сахалина. При этом ни у него, ни у меня прав не было. На второй день с капота спилили оленя. На пятый – украли колпаки. Еще и муж полез в бутылку: «Твоим шофером быть не собираюсь. Перепиши «Волгу» на меня».

– Что ответили?

– Возмутилась: «С какой стати? Я наделала долгов, а ездить хочешь только ты?! Тогда машины у нас не будет!» И уступила ее велогонщику Вите Капитонову. С той поры пользуюсь общественным транспортом.

– Это вы о первом муже?

– О втором. Первый – молотобоец Ромашков. Его не помню.– Вместе прожили 14 дней. С больной спиной поехала лечиться в Цхалтубо, а он в Москве заскучал. Однажды моя мама вытащила его из комнаты соседки. Я тут же подала на развод. Потом вышла замуж за Володю Гарина, врача. Родился сын Саша. Этот брак распался через 21 год.

– Почему?

– Ревнивый, бузил, выпивал. С Сашиной женой никак не мог поладить. Я долго терпела, но в какой-то момент жить под одной крышей стало невыносимо.

– Сын по-прежнему в Киеве?

– Да. Тренирует молодых фехтовальщиков. Подарил мне двух внучек и внука. Анька – шпажистка, пятикратная чемпионка мира. Манька от спорта далека. Санька – футбольный вратарь. Звонят, навещают, когда время есть. Как многие мои ученики. Кстати, один из них и посоветовал в середине 90-х вернуться в Москву.

– Почему? Киев – чудесный город.

– Я не стала там своей, хоть прожила тридцать лет, а мама – хохлушка. Пенсия мизерная. Не хватало даже на оплату коммунальных услуг. Здесь с квартирой помог Олимпийский комитет – выкупила по госцене. Поменяла паспорт. В Москве мне хорошо.

– Трудно одной?

– Привыкла. Не люблю жаловаться.

– В магазин сами ходите?

– А кто ж? В руках две палки, за спиной рюкзачок – нормально. Вот участочек в Подольске, наверное, буду продавать. Тяжеловато уже добираться. Зато когда приглашают в школу встретиться с ребятишками или еще на какие мероприятия, всегда соглашаюсь. Думаю: «Кто, если не я?» Хвастануться перед вами?

– Сделайте одолжение.

– Смотрите, вот мои медали – золото Хельсинки, Рима, бронза Мельбурна. Но дороже всего другие. Обратите внимание на год.

– 1994-й. Ничего себе.

– Посчитайте, сколько мне было лет. 65! В Австралии выиграла чемпионат мира среди ветеранов. И в диске, и в ядре!

– Многие из вашего поколения в 90-е свои медали распродавали. К вам с такими предложениями обращались?

– Нет. Я бы сразу послала. А тем, кто продал медали, грош цена в базарный день. Так и напишите.

А.Кружков, Ю.Голышак,

Сообщение отредактировал strelezfedot: 06 February 2015 - 15:36

[vlad-61]

 

НЕМНОГО ИСТОРИЙ, АРТЕФАКТОВ И ПЕРЕМЫВАНИЯ КОСТОЧЕК...

 

 

 

 

«Николай, прошу, на колени встаю - не убегайте!»

Рассказ Маношина о том, как ЦСКА проводил «селекцию» в советские времена

 

 

 

ЦСКА в советские времена был не столь популярен, как сейчас. «Конюшня!» - произносили с некоторым пренебрежением болельщики. Но иной раз интонация становилась весьма злобной – после очередной экспроприации игроков у других команд. Чаще всего знаменитые футболисты, попав в ЦСКА, сникали и превращались в заурядных. Но не беда, зато подсаживались конкуренты… Ни тебе, как говорится, ни мне!

Имея столь мощный источник новых игроков, клуб никогда особо и не рассчитывал на собственную школу, соответственно и относился к ней… Да, пожалуй, вообще никак не относился… ДЮСШ ЦСКА, несмотря на вывеску, была середнячком в чемпионате Москвы (погоду делали ФШМ, «Спартак», «Динамо»), ее частенько обставляли и «Сокол», и «Смена», и «Крылышки»…

Стал жертвой министерства обороны и Николай Маношин - технарь, умница, по прозвищу «Гусь №2» (в сборной должен был сменить «Гуся» №1 – Игоря Нетто), из той замечательной команды «Торпедо», которая и без Стрельцова (севшего на шесть лет) сделала дубль в 1960-м (взяла «золото» и Кубок). В 1963-м загребли Маношина в армию, где он быстро и благополучно скончался как футболист. Но (вот финт судьбы!) десять лет спустя сам Маношин стал «селекционером» ЦСКА, теперь уже полковник Маношин наводил страх и ужас на «конкурирующие фирмы» – игроков и тренеров, многие из которых были его приятелями.

Ясно, что тема эта – селекция ЦСКА – весьма щекотливая. Но Николай Алексеевич был с нами (вопросы задавал еще и мой друг – журналист Игорь Тимашов) предельно откровенен. Дело в том, что мы все трое – соседи, живем в одном дворе на Большой Спасской (Маношин – в «армейском» доме, где его соседями были Тарханов, Колядко…)

 

 

Итак, вперед!

- Селекционеров в современном понимании слова раньше не было, - рассказывает Маношин. - Ведь переходы из команды в команду были исключительными случаями. По большому счету были запрещены. Текучки кадров не было, переходили один два человека в сезон - если комиссия специальная разрешала, когда переход был ради повышения мастерства - из низшей, скажем, лиги в высшую. Но не наоборот. Но вот армейцы и динамовцы пользовались особым правом, то есть законом о призыве в Вооруженные Силы. Вроде такая великолепная возможность была у них сделать хорошую команду, поэтому всегда ставились высокие задачи - в приказном порядке: занять призовое место и точка! Если же команда сходу не добивалась этого - меняли тренера. Почти каждый год одна история. Приходил новый тренер и снова набирал новых игроков - под свои представления об игре. Снова составляются большие списки на призыв. На сборы вывозили по шестьдесят (!) человек.

 

- Все из команд мастеров?

- Из команд мастеров сложно было взять. Хорошего игрока отмазывали. Находили различные пути увильнуть от призыва: болезни, льготы, приносили справки, что учатся в институте. Брать можно только, когда кончит учебу, а он все учится и учится! Ему 24 года, а все на втором курсе… Проверяли, трясли ректоров, которые выдавали эти липовые справки в военкоматы... Но все равно такая «селекция» была не очень эффективной. По сути, забрасывали сеть - попадется там золотая рыбка или нет, неизвестно. Если честно, футболу нашему это вред наносило сильный. Ребят призвали - кто-то попал в команду, а кто не попал? Тогда – иди, служи. А ведь тогда три года служили! За три года можно и в футбол разучиться играть!

- Ну, а спортроты?

- Человек 10-15 распихивали туда, конечно. Но ведь просматривали то по шестьдесят человек! В ЦСКА хорошо, если три - четыре человека брали. И еще не известно, пройдут ли в основу. А остальных-то куда?

- Вас так же забрили из «Торпедо»…

- Да, эту «селекционную работу» на себе испытал. Играли мы в «Торпедо», Валерка (Воронин – Д.Т.), Олег Сергеев и я и жили в доме на площади рядом с исполкомом - дали нам там квартиры. Вдруг получаем в 1962-ом повестки. Я скрывался, как и все. Думал, начальство защитит, завод...

- А почему ради страховки не «учились» в каком-нибудь ВУЗе?

- Когда мы играли, у нас никто не учился в институтах. Хотя умницы все. Трое школу с золотой медалью закончили: Медакин, Савушкин, Валька Денисов. Только Геша Гусаров учился в институте, и то, потому что у него родители в МАИ преподавали и сделали ему какую-то свободную программу обучения. Почему еще не учились - был такой закон: когда ты заканчиваешь играть и поступаешь в институт, на время учебы тебе сохраняется твой оклад, льготы, прочее. Вот и поэтому и я думал: закончу играть, поступлю в институт, и мне будут платить деньги те же самые, что я получал в команде мастеров.

- Это сколько?

- Мы уже в те времена были на хозрасчете. План был тысяч двести или двести сорок в месяц заработать, а тратили на нас где-то тысяч сто шестьдесят. Ну а получали так: самая низшая третья категория зарплаты - 110 рублей (в дубле), вторая категория - 130, и высшая в команде мастеров – 160. Плюс премиальные: процент со сбора, если выигрывали, но не больше шестидесяти рублей. В конце сезона, если перевыполнение плана, два оклада выдавали. Бесплатно в санаторий или куда ты хочешь отдыхать ездили, еще какие-то льготы были...

- Вернемся к повестке.

- Прятался я от призыва, думал: руководство защитит. А в 1962-ом как раз на заводе смена руководства намечалась: ждут нового директора, старому не до нас, еще там затеяли переход на какую-то новую модель автомобиля. И вот мне говорят: «Иди в армию, Николай! Мы защитить тебя не можем». Пришел я к военкому. Тот: «Николай, прошу, на колени встаю - не убегайте!» Открывает сейф - там анонимок на меня стопка: «На, читай!» Там все доложено: где скрывался, где чего продавал, если привозил со сборов, из-за границы. Все у них есть! «Могли бы тебя найти, - говорит, - но хотели по-хорошему. Отнесись и ко мне по-хорошему. Войди в мое положение. Я - военком, полковник. Мне до пенсии чуть-чуть осталось. Я подчиняюсь министерству обороны как военный. А на партийном учете состою в райкоме партии Пролетарского района – там, где «Торпедо» приписано. Я - как между молотом и наковальней. Райком партии говорит: призовешь ребят - из партии выгоним. А не призовешь - из армии без пенсии выгонят. Из-за вас, му(…)ков, не знаю, что делать!» Пришлось идти в армию… Сначала в Горьком служил, потом в ЦСКА перевели.

- Ну, а когда сами-то стали «селекционером» ЦСКА....

- У меня более менее по-человечески было. Вот Тарасов... Я при нем был неким советчиком по селекции. Говорю ему однажды: «Анатолий Владимирович, если в этот год не призовем Никонова из «Торпедо» (ему лет 25 уже было) и Ольшанского из «Спартака» - непризывные станут». Он - к Гречко, тот - директиву, и ребят призывают. Но Ольшанского в Хабаровск отправляют служить, Вадима Никонова - в Чебаркуль. То есть Тарасов призвал их не в ЦСКА, как я думал, а просто, чтобы ослабить соперников. Хорошо, к Сереге с пониманием отнеслись - за какую-то команду играл. А Никон служил по-настоящему - в части. Ну, а когда Тарасова сняли, исправил я ошибку. Уже как начальник команды вместе с тренером Мамыкиным пошли на прием к Соколову (маршалу – Д.Т.) и попросили перевести в ЦСКА Ольшанского и Никонова. А еще призвать Тарханова из Красноярска. С Сашкой вот как получилось. Пришел ко мне однажды начальник команды СКА Хабаровск и говорит: «Есть хороший игрок в Красноярске, но у нас сил не хватает его призвать». А Тарханов играл в Красноярске в гражданской команде, вместе с Романцевым, кстати... И чтобы в армию не забрали, его устроили работать в охрану завода - в ВОХР, альтернативная вроде служба. И Хабаровск ничего поделать не мог. И только по директиве министра перевели его из Красноярска сначала в Хабаровск - в СКА, а потом в Москву.

- Повышение!

- На фиг ему такое повышение! У него в Красноярске в материальном плане все было на уровне.

- К кому вы приложили руку как селекционер?

- Какая там «рука»... Когда с Бобровым работал (только-только сам закончил играть в 1967-м) Плахетко призвали, Дударенко, Копейкина. Был у нас Виталик Раздаев - из Кемерово. Бобров его называл - «Черная Стрела». Физические качества у него были уникальные - носился по всему флангу взад-вперед - как собака, знаете, когда за мячом бегает. «Флажок» делал на зарядке! Цирковой номер! Это когда хватаешься за стойку и на прямых руках параллельно земле тело держишь. Но он после демобилизации в ЦСКА не остался - вернулся в свою Сибирь.

- Когда вы появились в ЦСКА, как говорили, «сетью» собирали футболистов, но количество как-то не переходило в качество... Позже селекционные методы изменились?

- Да. Позже в ЦСКА начали приходить более молодые, так сказать, прогрессивные тренера. Уже началась точечная селекция. Старались убеждать, не призывать силком. Вот так, помню, поехал я убеждать Штромбергера и Пехлеваниди в Алма-Ату. Переговорил с ними. Штромберегер мне написал заявление. А Пехлеваниди сказал: «Я с родителями посоветуюсь».

- Команды разве не прятали игроков от вас?

- Я всегда приходил к тренеру честно, открыто. Говорил: хочу пригласить, поговорить. Но чаще действовал даже через родителей. Вот как получилось с тем же Пехлеваниди. Я приехал к его родителям, в Чикменте они жили, отец у него тоже футболист был - в «Динамо» Тбилиси защитником играл. Хорошо меня встретили. Я - в форме. Отец мне сначала: «Товарищ, полковник...» Я: «Да ладно! Мы же - футболисты!» Посидели в шашлычной. Я ему объяснил, что Саша будет играть в основе, что ему с Штромбергом будет не одиноко и т.д. Он как грек такой обстоятельный: все расспросил, все выведал. И в том числе, какие льготы надо иметь, чтобы освободили от призыва. На следующий год звоню в Алма-Ату. Он: «Николай Алексеевич, извините пожалуйста, но мы не можем призваться. Саша женился и у него двое детей». Действительно, не имеем в этом случае призвать. Наверняка, фиктивный брак сделали.

- А Штромбергер?

- Тут все получилось нормально. Он еще играл в «Кайрате», а министр обороны Устинов уже присвоил ему звание лейтенанта - так как у Штрома было высшее образование. И вот я приехал за ним в Казахстан. Первым делом иду к начальнику местного СКА - чтобы тот помог: машину дал, разместил. Тот: «Николай! Пустое дело! Здесь Кунаев (первый секретарь ЦК Компартии Казахской ССР – Д.Т.) - кто тебе его отдаст из республики!» Я ему показываю выписку из приказа министра. Приехали к Гене. «Поздравляю, - говорю, - тебя с присвоением офицерского звания!» А немцы все в душе военные, армия у них в крови. Он обрадовался! Взяли билеты, но все рейсы отменены, аэропорты закрыты. Но как-то улетели…

 

Д.Туманов. СС

 

 

Продолжение следует...

 

 

 

 

Вроде, как и не совсем приятно читывать подобное, но... это история, которую не вырубить и не изменить уже.

Сообщение отредактировал vlad-61: 23 July 2015 - 12:19