Тема закрыта
Империя наносит последний удар
Историю, случившуюся 12 февраля 1988 года в районе главной базы Черноморского флота в Севастополе, моряки ВМС США до сих пор вспоминают с содроганием и подробно изучают в военно-морских учебных заведениях. Тогда, словно почуяв близкую кончину Советского Союза, американский крейсер «Йорктаун» и эсминец «Кэрон» по-хамски нарушили границу СССР, вторгшись на 7 миль в наши территориальные воды. За что и поплатились: сторожевые корабли Черноморского флота «Беззаветный» и СКР-6 пошли на таран нарушителей. Малоизвестные подробности того громкого инцидента рассказал «Комсомолке» Владимир БОГДАШИН, в феврале 1988-го стоявший на командирском мостике «Беззаветного».
"СКР-6" подходит к "американцу"
- Владимир Иванович, зачем американцам это было нужно?
- Это была демонстрация силы. Показать, что круче их никого нет. Эти же корабли ВМС США за два года до этого, в 86-м, тем же маршрутом прошли. И тогда наши ничего не сделали: только подняли флаги протеста, предупреждая, что проход запрещен. А накануне еще и обидный случай с Матиасом Рустом произошел... Понятно было: если еще такое допустим, никто с нами считаться больше не будет. И Горбачевым была поставлена задача: жестко реагировать на такие случаи.ВМФ СССР два года трудился над этой задачей. Была продумана вся система срывов таких входов. Но деятельность СКР* «Беззаветный» в этих планах не планировалась!
- Как это?
- Когда наши узнали, что «Йорктаун» и «Кэрон» снова заходят, началась подготовка к их встрече. А я только что вернулся из Средиземного моря, выгрузил ракеты, отпустил часть экипажа в отпуск... И тут на связь вышел командир дивизии: у «БПК* «Красный Кавказ» (это его готовили к встрече с американцами) технические проблемы, поэтому завтра в 6 утра снимаешься и выходишь на слежение...
- Вооружение было боевое?
- Да, единственное - вместо четырех крылатых ракет у меня было две. У СКР-6 тоже все было боевое. Он к нам в районе Босфора присоединился.
- От Турции их вели?
- Да. Пришли к вечеру, а на другой день американцы должны были пройти пролив Босфор и выйти в Черное море. Обнаружить и вывести нас на контакт должны были два разведывательных самолета.
- То есть нужно было пристроиться и сопровождать?
- Но сначала - обнаружить, а с этим возникли проблемы. Американцы шли в полном радиомолчании, и вычислить, где они в этом большом потоке кораблей, который проходит Босфор, не получалось, на локаторе все суда выглядят одинаково. Плюс полный туман. Тогда я и связался с нашим паромом «Герои Шипки», который входил в Босфор. И попросил: при визуальном обнаружении наших гостей сообщить нам. Вскоре он их увидел и дал сигнал с координатами.
- Они догадались об этом?
- Похоже. Долго метались по турецким территориальным водам, но потом взяли курс на Севастополь в нашем сопровождении.
- Вы не пытались предупредить их заранее?
- Еще как! У нас с ними постоянная связь была.
- А они?
- «Мы ничего не нарушаем». На то время они находились в открытом море и действительно ничего не нарушали. Мы шли с «Йорктауном» рядом, примерно в 10 метрах, у них на палубе было процентов 80 экипажа. Все фотографировали, показывали неприличные жесты. И, когда их корабли пересекли границу, поступил приказ навалиться... На сближение с «Кэроном» пошел СКР-6. Я пошел на «Йорктаун». Первый навал был легкий, вскользь. Потерлись бортами, снесли ему трап, да и все.
- А второй навал как же?
- После первого удара мы получили команду отойти и не вступать в контакт. Но у меня была сложная ситуация:«Йорктаун» по своему водоизмещению в три раза больше «Беззаветного», а по размерам - вдвое больше. И, когда я бил ему первый раз в левый борт, от удара носовая часть моего корабля пошла резко влево, корма, наоборот, - вправо. И мы стали сближаться кормовыми частями. Это было очень опасно и для них, и для нас: на «Беззаветном» было два четырехтрубных торпедных аппарата с каждого борта, приготовленных к бою. Торпеды от удара могли воспламениться. У американца на корме - восемь ракетных установок «Гарпун». И если бы мы коснулись кормовыми частями, мои торпедные аппараты вошли бы под его ракетные трубы... Ничего не оставалось делать, как дать самый полный ход, повернуть резко вправо, на него, и тем самым отбросить корму в сторону. Наш нос пошел на скорости на него, мы залезли на «Йорктаун» с креном где-то 13 - 14 градусов на левый борт. Полностью снесли левую часть вертолетной площадки и дальше по борту стали крушить все подряд. А перед этим был приспущен правый якорь. От удара он вошел им в борт, пролетел пулей над их палубой, оборвал цепь и упал в море.
СКР-6 наваливается на эсминец "Кэрон"
- Сколько он весит?
- 3 тонны... Жаль: потеря якоря считается на флоте позором. И тот, кто его теряет, считается плохим командиром, не рассчитавшим подводные препятствия. Но у меня была другая ситуация.
- И ракеты, говорят, снесли у американцев?
- Ну да, те самые «Гарпуны». Новое тогда тактическое оружие. Они же на корме и стояли. Четыре установки из восьми снесли. Поломанные головки болтались на проводах... Чернокожие матросы, прибежавшие устранять последствия, как увидели все это, тут же убежали. Еще вроде как на «Йорктауне» пожар под палубой возник: мы видели, что в районе их торпедных аппаратов работали аварийно-спасательные группы.
- Какие повреждения получил «Беззаветный»?
- Лопнул корпус в носовой части, где-то полтора метра трещина была. В носовой части дырка образовалась сантиметров в сорок, но она была выше ватерлинии, так что неопасно. Леера* снесло, якорь потеряли. При ремонте также выяснилось, что сантиметра на четыре выгнуты мощные болты, которыми крепились муфты двигателей. Уже в апреле обнаружили, что при ударе в клочья разорвалась титановая бульба, которая защищает гидроакустический комплекс в носовой части. Но ремонт все равно был небольшой.
- А что за история со взрывом?
- О нем пограничники на берег доложили. При первом ударе они видели искры и огромное облако дыма, посчитав это за взрыв. Чем дезинформировали командование. На самом деле так резко задымилась краска.
- А СКР-6?
- Он меньше «Кэрона» раза в четыре. Ткнулся носом в борт, отлетел, и все.
- После навала американцы сразу покинули территориальные воды СССР?
- Не совсем. «Кэрон» дал максимальный ход и пошел к нашему левому борту. Хотели взять нас в клещи! Я увеличил ход до самого полного и зашел с другого борта «Йорктауна». «Кэрон» успокоился и вместе с побитым «коллегой» вышел из наших вод. Столько сварки на борту было! Им же нужно было снова через Босфор проходить и не хотелось, видимо, туркам показывать, что им крепко досталось. Поэтому срезали все видимые факты увечий корабля: ракетные установки, ограждения вертолетной площадки - и за борт все. Потом нас сменили подошедшие из Севастополя четыре наших корабля, мы вернулись на базу.
- Как командование отреагировало?
- Позиция командования не была выработана. Командующий флотом отчитал меня за потерянный якорь. Наши международники вообще говорили, что мы - наглецы. Главный штурман флота вручил пачку документов: «На, ищи, где ты прав, а где неправ». А 13 февраля меня вызвали в Москву. Подумал: все, жизнь не удалась... В Генштабе захожу в лифт и встречаю замначальника Генштаба: «Ну спасибо, флот!» - пожал он руку. В этом же лифте ехали два генерала-летчика. Он повернулся к ним и продолжил: «А то у нас авиация на Красную площадь всяких пропускает...» Только потом узнал, что этот человек настаивал, чтобы меня серьезно наказали. Но Чебриков (на тот момент председатель КГБ. - Прим. ред.) доложил Горбачеву, что флот все сделал правильно. Горбачев согласился с ним. И все наконец вздохнули.
- Какие политические последствия имел навал?
- Для СССР очень даже неплохие. Командира «Йорктауна» сняли. Американский сенат на полгода заморозил финансирование всех разведпоходов 6-го флота США в районах Средиземного и Черного морей. После этого натовские корабли ближе, чем на 120 миль, к нашим берегам не подходили.
- Вас наградили за подвиг?
- Через год, когда я учился в Военно-морской академии, мне вручили орден Красной Звезды. «Мы знаем, за что, - сказал начальник факультета. - Но здесь написано «за освоение новой техники». Из экипажа никто не был награжден. А мои ребята этого заслуживали!
- Обидно не было?
- Знаете, я люблю руководителей, которые держат свое слово. Если ты поставил задачу дать жесткий отпор, то потом не переводи стрелки в угоду большой политике и уж тем более даже думать не смей о наказании за исполнение приказа!
- Как, кстати, наши моряки себя вели?
- Никто в отличие от американских не сдрейфил! Ни одного нарушения, все четко. Мичман у меня был Шморгунов - просто нечеловеческой силы! И, когда эти «Гарпуны» подходили к нашему борту, он стоял там с веревкой: «Еще бы немного, я бы их ракету зацепил и вытащил!» Я его знаю: он наши 120-килограммовые ракеты вручную грузил!
- А американцы?
- Они хороши как мореплаватели. Но психологически слабее. Погибать за родину в их планы не входит... Они были ошарашены: легенда о том, что они самые лучшие, разрушилась. Получили-то они от группы кораблей, которые меньше их. Они же, когда я им помощь предложил (так положено), по каютам сидели. Крейсер был словно мертвый - настолько в шоке они были...
- Какова судьба кораблей - участников конфликта?
- «Беззаветный» при разделе флота мы передали Украине, которая переименовала его в «Днепропетровск», а потом отправила на металлолом. Хотя он мог бы еще послужить. СКР-6 был старый, его тоже порезали.
- Когда вы с «Беззаветным» расстались?
- В том же 88-м. Потом два года отучился в Военно-морской академии имени Гречко. После нее меня назначили командиром противолодочного крейсера «Ленинград», потом - на противолодочный крейсер «Москва». А когда его списали, я по просьбе Лужкова пошел командиром нынешней «Москвы», флагмана Черноморского флота (тогда он назывался «Слава»). Этот крейсер был камнем преткновения при разделе Черноморского флота. Но это уже совсем другая история...
88-й год...В то время я как раз выбирал,куда идти учится после окончания школы-в Киевское(да простит меня Покровский
)или в Севастопольское.А может,в институт Лезгафта?Но к мооенту выпускного времена изменились и выбрал я "мирную"специальность.
Но речь не о том.Есть у меня приятель(не скажу,что друг,но близкий знакомый),прошедший войну в Афганистане до самого вывода контингента.Сколько мы его ни просили,ничего подробно не рассказывал,мол,всё было нормально...
Вот только иногда вдруг становится молчаливым,уходит в себя.Что вспоминает?Что не может рассказать нам,приятелям?
Наткнулся на рассказ(WWW.Bigler.ru) и подумал,мало ли таких парней,как мой знакомый(так и не женат),прошедших Афганистан,Приднестровье,Чечню?
------------------------------
Прошу прощения за мрачноватость мою,но вот так вот...
-----------------------------------------
Да нет же, Юленька! - Ромка аккуратно взял ее руки в свои, отчего Юлю как будто пронзило током и даже побежали мурашки по коже.
- Все немножко не так! Вот, смотри! - и Ромка ввел новую команду. - Если вот тут поставить вот этот операнд, то мы не сможем выполнить вот эту вот команду...
Юля ощущала его присутствие за своей спиной, тепло его тела, и становилось ей от этого как-то щемяще-тревожно. В эту контору она пришла на преддипломную практику и Лидия Николаевна Фурман познакомила ее с этим парнем, сказав:
"Ну вот, Юленька, наш Рома тебя всему научит - ставлю тебя в его смену". Юле Рома нравился. Был он не очень красив, высок, с копной темно-русых вьющихся волос, в которых при ближайшем рассмотрении она с удивлением приметила седину. Все делал он с непрекращающимися шуточками-прибауточками, любил каламбуры; а когда они на пересменках собирались вместе с Шурой Пахоменко, то пересменки растягивались с положенных 15 минут на час и более, их розыгрыши и шутливые перепалки веселили всех.
Даже себе Юлька боялась признаться, что влюбилась в этого парня, хотя когда она смотрела на него блестящими глазами,
окружающие многозначительно переглядывались и улыбались, но тепло и добро - Юлю любили.
- Вот так, Юленька, - продолжал тем временем Роман, - теперь просто чудненько! Паскаль, Юленька, это не танцы, тут головой думать надо!
Юля слегка надулась. Как-то, в самом начале практики, она отпрашиваясь с работы, сообщила что надо ей в группу современного танца, в которой она занималась уже несколько лет. Ромка улыбнулся ей и сказал: "Конечно, Юленька, что за вопрос! Конечно иди!" - и добавил - "Как там говорится - дурная голова ногам покою не дает?". И с тех пор иногда подшучивал над ее страстью к танцам.
Резко и требовательно зазвонил телефон. По длинным трелям ясно было, что звонят по межгороду. Ромка снял трубку и, поговорив, радостно оживился.
- Что-то случилось? - спросила его Юля.
- Случилось, Юленька, случилось! Ко мне завтра в гости прилетает друг, служили вместе.
- А где ты служил? - наконец-то решилась задать личный вопрос Юля.
- Да в стройбате, деточка, вместо песковатора! Пойду-ка я чайничек поставлю! - ответил Ромка и вышел из машинного зала.
Через некоторое время Юля, не дождавшись его возвращения, зашла в операторскую. Ромка стоял, обхватив себя руками за плечи и уперевшись лбом в стену.
- Ром, - робко дотронулась она до его плеча, - тебе плохо?
Он повернулся к ней. Глаза, до этого темно-карие, стали совсем черными, превратившись в два бездонных колодца.
- Да нет, Юльчик, - каким-то сухим голосом сказал Ромка, - все нормально...
- Ты не хочешь, чтобы этот друг к тебе приезжал? - догадалась Юля.
- Да ты что, Бельчонок! - улыбнулся Ромка, назвав ее придуманным им же именем, от которого она таяла. - Он мне не просто друг! Он мой брат! Не обращай на меня внимания, просто что-то затосковалось ни с того ни с сего...
Когда пили чай, Ромка позвонил Шурику Пахоменко:
- Шурик? Ну привет, негодяй! На работу-то собираешься? Возьми-ка пару коньячка да шампусика девчонкам! Что за праздник? Да кореш завтра прилетает! Ну давай, ждём-с!
Шурик пришел с девчонками своей смены и устроили пересменку прямо в операторской. Много шутили и смеялись, наконец Ромка собрался домой.
- Пойдем, Бельчонок, провожу тебя до общаги! - сказал он.
- А у меня все, - ответила Юля. Язык слегка заплетался. - Общага до 23-х, а уже пол-первого ночи. Я тут останусь.
- Тут? - Ромка обвел глазами задымленную операторскую. - Ну уж фигушки! Поедем ко мне! Да и что за торжественный комитет по встрече дорогого гостя без прекрасной дамы?
Выйдя на улицу, они остановили частника и без приключений добрались до Ромкиного дома. В квартире Юлю больше всего поразили почти идеальные чистота и порядок.
- А кто у тебя убирается? - спросила она.
- Сам и убираюсь, - ответил Ромка. - Да и мусорить-то некому - сам я дома почти не бываю, а родители и брат уехали в отпуск. Давай решай - где тебе постелить?
Юля робко приблизилась к нему и, шалея от собственной решимости, закинула ему руки на шею и спрятала лицо на его груди. Ромка обнял ее и, приблизив свои губы к ее уху, прошептал:
- Ты чего, Бельчонок? Обидел кто?
Вместо ответа Юля подняла лицо и неумело прижалась губами к его губам. Ромка отпрянул и внимательно посмотрел в ее глаза:
- Ты уверена, Бельчонок?
Она только кивнула, чувствуя как заливается краской ее лицо. Ромка подхватил ее на руки и отнес в спальню.
Опыта в любви у Юли не было, если не считать двух раз с бывшим однокласником, которые и опытом-то назвать - не назовешь. Оба раза было как-то все быстро, она даже и понять ничего не успела, кроме того что в первый раз было больно. Теперь же все было совсем не так - Ромка ласкал ее, заставляя сладостно выгибаться всем телом, а затем они занимались любовью - долго и нежно. Потом они лежали, обнявшись, и говорили о всяких глупостях, да так и уснули в обьятиях друг у друга.
***
...БМП горела, вытянув в раскаленное небо черный столб дыма. В железном нутре машины кто-то кричал, даже не кричал, а выл - протяжно, на одной ноте. И так же выл он, пытаясь вырваться из держащих его рук, чтобы невзирая на шквальный обстрел вытащить, спасти кричащего. Начал рваться боезапас и крик обрезанно умолк. Руки державших отпустили, а он остался лежать, уткнув лицо в камни и чувствуя как умерла его душа вместе с тем, в бээмпэхе...
***
Ромка резко сел. Сердце билось глухо и часто, дыхание разрывало грудь. По лицу и телу струился пот.
- Что случилось? - испуганно подскочила разбуженная Юля.
- Да ничего не случилось, - сдавленным голосом ответил ей Ромка. - Сон страшный приснился. Извини, Бельчонок, разбудил тебя...
Она ищуще посмотрела ему в глаза, а потом потерлась лицом о его плечо. Ромка привлек ее к себе и обнял, как будто пряча от какой-то опасности. Потом положил ее на спину и как-то иступленно занялся с ней любовью.
Когда он уснул, Юля долго лежала, задумчиво гладя Ромкино тело. Проводя рукой по его груди, она почувствовала под пальцами какую-то неровность. Приподнявшись на локте, в лучах пробивающегося даже сквозь плотные занавеси ночного солнца* она увидела шрам, косо пересекающий Ромкину грудь. Увиденное заставило как-то тревожно сжаться Юлькино сердце. Откуда этот шрам и что должно было произойти в жизни этого дорогого ей человека, чтобы он просыпался от страшных снов?
_________________________________________________________
***
На следующий день, встретив в аэропорту Ромкиного друга Дмитрия Гусева, они сидели на Ромкиной кухне и разговаривали о том о сем, вспоминали общих знакомых.
Юля с интересом посматривала на Диму и Ромка, заметив это шутливо погрозил другу пальцем:
- Э, Димыч! Смотри, отобьешь у меня эту девушку - не будет тебе прощения!
- А ты клювом не щелкай! - рассмеялся Димка и добавил серьезно: - Ты же знаешь, что я не сделаю ничего, чтобы могло тебя обидеть!
- Знаю! - так же серьезно ответил Ромка. - Давай выпьем. За дружбу!
Выпили.
- Ну, Димыч, как там твоя Академия? - спросил Ромка друга.
- Да вот, еще год остался. Закончу - попрошусь обратно, в Афган.
- Не навоевался? - Ромка усмехнулся. - Подвигов хочется?
- Да нет, не в подвигах дело! - Димка начал горячится. - Просто не могу видеть как зеленых пацанов туда шлют, необстрелянных, необученных.
-А то мы все были спелые и обстрелянные!
Заверещал дверной звонок.
- Ну кого там еще черт несет? - Ромка нехотя поднялся и пошел открывать дверь.
- А Вы служили в Афганистане? - робко спросиля Юля.
- Да, Юлечка! - Дмитрий разлил по стопкам коньяк. - Давай выпьем на брудершафт, а то как неродные: Вы да Вы!
- Давайте! - они выпили.
- А мне Рома сказал, что вы с ним в стройбате служили! - наябедничала Юля. - А еще он мне сказал, что ты ему как брат! А вы и вправду с ним похожи! - Юля смешалась. - Я, наверное, сумбурно говорю?
- Да нет, Юлечка, нормально излагаешь! Мы с Романом и прямь - братья. По крови. Сколько раз друг друга спасали - и не сосчитать. Был случай, когда он вообще вытащил буквально с того света. Так что, не всякие родные братья более близки, чем мы с ним!
Вернулся Ромка.
- Так, и об чем тут секретничаем?
- Да вот, освещаю наше героическое прошлое! - ответил Дима. - Так сказать, о суровых стройбатовских буднях веду свой рассказ!
- Ну-ну! - усмехнулся Ромка. - Ты осветишь! Светун!
- Вот, Юлечка, не водись с этим мальчиком - видишь какой он нехороший! - засмеялся Дмитрий.
- Он хороший! - обиделась Юля, прижимаясь к Роминому плечу.
Дмитрий хмыкнул, удивленно-иронично вздернув брови.
- Да-да, я хороший! - подтвердил Ромка, разливая по стопарям коньяк. - Вот давайте и выпьем за меня: вам все равно, а мне - приятно!
Юля хотело было возмутиться - как же все равно! но, увидев насмешливый Димин взгляд, промолчала.
- Ну что же! Скажу тост за друга, раз пошла такая пьянка! - Дмитрий встал. - За тебя, Ромыч! За героя!
Ромка поперхнулся коньяком и закашлялся.
- Ты меня убьешь своими тостами! Какой из меня герой! - отдышавшись, засмеялся он.
- Настоящий! И тот "Герой", которого получил лейтеха - это твой "Герой"! Если бы не эти гребанные пленные, которых ты...
Дмитрий неожиданно осекся и замолчал.
- А что за пленные? - заинтересовалась Юля. - Расскажи, Ром!
- Да нечего там рассказывать! - буркнул Ромка, отводя взгляд.
- Нет, расскажи! - почему-то ей было важно чтобы он рассказал. Дмитрий молча и виновато смотрел на друга.
- Да что тут рассказывать? - Ромка откашлялся. - Был как-то случай...
Все встало перед глазами так явно, как будто было только вчера.
Сонные горы лениво стряхивали с себя прпедрассветный туман и он оседал у их подошв, чтобы рассыпаться на мириады капелек росы. Занимался новый день. Из тумана бесшумно, словно призраки, возникали один за другим бойцы разведгуппы. Небольшой кишлак спал.
Рассыпавшись цепью разведчики приближались к невысокому, то ли полуразрушенному, то ли недоложенному, по пояс человеку, дувалу, опоясывающему окраину кишлака.
Внезапно из-за дувала раздались автоматные очереди. Все ничком бросились на каменистую землю, кроме командира разведгруппы лейтенанта Птицына. Он удивленно смотрел на кишлак, пока автоматная очередь наискось не прошила грудь, отбросив его на несколько шагов назад.
- Архипин! - Димка окликнул командира первого отделения. Но тот не отозвался - он лежал, неловко подвернув под себя руку и из-под каски на землю вытекала кровь.
- Твою мать! - выругался Гусев. Огляделся - все бойцы изготовились к стрельбе и ищуще выглядывали цель.
В нескольких шагах от него Ромка уже установил свой ПКМ. Уловив Димкин взгляд, он улыбнулся и, постучав по каске, поднял вверх большой палец - мол, все в порядке, братишка! - Ромыч! Бери под командование первое отделение! Прикрой нас - я со своими рвану вперед!
Ромка улыбнулся и махнул ладонью вперед - понял, мол.
- Ну что, орлята, повоюем? - приклад ПКМ привычно уперся Ромке в плечо. - Не давайте им высунуться! Очередями - огонь!
Тра-та-тах-та-та-тах-тах! - огрызнулась очередью залегшее отделение. Сердито застрекотал Ромкин ПКМ. Очередь, высекая искры и пыль, прошла по самому верху дувала. Кто-то из "духов" опрокинулся навзничь, получив в лицо свинцом, остальные вжались в землю, боясь подять голову. Пользуясь этим, отделение Гусева рывком переместилось на пару десятков шагов вперед. За дувал полетели гранаты и душманы, не выдержав атаки, бросились назад, в кишлак.
- Так, - Димка оглядел бойцов. - Первое отделение прочесывает кишлак отсюда влево, мы - вправо. Ну, удачи!
Отделения начали прочесывание. Залегши, бойцы брали под прицел двери и окна очередного дома, прикрывая двоих "штурмовиков", которые перебежками добирались до дверей и, распахнув их ногой, врывались внутрь дома.
Ромкино отделение было обстреляно на самой окраине кишлака. Из кособокого домишки по ним открыли лихорадочную бестолковую стрельбу. Отделение залегло и прицельным огнем по окнам заставило душманов спрятаться. Тем временем Ромка, подползя на расстояние броска, зашвырнул в окна одну за другой две гранаты. Взрывами вынесло окна и двери, кусок стены осел и обвалился. Раздались крики, из дома
подняв руки буквально вывалились несколько "духов". Больше сопротивления никто не оказывал. Бойцы расслабились и тут из-за угла последнего дома выскочил бледный как смерть Серёга Сумин:
- Т-т-т-та-ам-м, - махнул он рукой за спину и бессильно осел. Отделение, взяв оружие наизготовку, бросилось в указанном направлении.
За кишлаком была могила - но что за могила! Из бурой сухой земли торчали пять пар связанных ног в солдатских брюках.
- Ты, ты и ты! - Ромка на выбор ткнул стволом автомата в трех пленных. - Откапывайте, но аккуратно!
Те недоуменно смотрели на него. Ромка жестами объяснил чего он от них добивается. Трое "духов" взялись за лопаты и через некоторое время на земле лежали пять тел советских бойцов. Глаза у всех были выколоты, рты разрезаны от уха до уха, тела исполосованы ножами.
Ромка немо смотрел на тела. Голова была пуста, как могила из которой только что достали ребят. Краем глаза он заметил
какое-то движение - из могилы выбирался один из копавших.
- Куда? - взвился Ромка и ударом ноги сбросил вылазившего обратно. - Я кому-то разрешал вылазить?
"Духи" стояли, задрав головы и смотрели на него снизу вверх. Золотистой радугой брызгнули гильзы - длинная, во весь рожок, очередь растерзала всех троих и изломанными куклами вмяла в дно могилы.
- Ромыч, ты чего? - кинулся к нему Сумин.
- Назад! - с тихим бешенством, сквозь зубы, и к оставшимся пленным: - Закопать вниз головой, так же - чтобы только ноги торчали!
Пришлось опять объяснять жестами, чего он от них добивается. Самый старший из пленных качая головой начал что-то возражать. Ромка, зло сощурившись, вскинул одной рукой автомат: та-тах! - душман с пробитой головой отлетел назад.
- Кто-то еще?
Бормоча что-то, пленные взялись за работу. Когда все было закончено Ромка махнул стволом автомата в сторону гор:
- Валите...
Пленные "духи" нехотя пошли, постоянно оглядываясь в ожидании очереди в спину. А Ромке уже было не до них: встав на колени он очищал лица павших бойцов от забившейся в раны земли.
Со стороны солнца заходили две "вертушки" и тут же показалось отделение Гусева. И одновременно увидели эту картину: пять лежащих тел, Ромку, стоящего перед ними на коленях и четыре пары ног, страшным обелиском смотрящие грязными ступнями в небо...
***
Ромка взял Юлю за руку. Вырвавшись, она вжалась спиной в стену.
- Ну... - Димка, помявшись, налил в стопки коньяк. - Чтобы нашим детям такого не видеть...
Не чокаясь Ромка и Димка выпили.
- Я... Мне... Я забыла... - в глазах Юльки все еще плескался ужас. - Мне в общагу надо... обязательно...
Ромка понимающе улыбнулся.
- Мы проводим - правда, Дим?
- Не надо! - Юля, вскочив, лихорадочно собиралась.
- Да заодно и погуляем! - Димка понимающе посмотрел на друга.
У общежития Ромка, глядя в Юлькины глаза, спросил:
- Увидимся вечером?
- Не знаю... Как получится... - развернувшись Юля почти бегом кинулась к общежитию.
- Не переживай, брат! - приобнял друга за плечи Димка. - Дура она!
- Нет, Дим! - грустно ответил Ромка, с тоской глядя вслед быстро удаляющейся фигурке. - Она умная, добрая девочка.
Просто до сегодняшнего дня она верила, что все волки всегда бывают только в сказках про Красную Шапочку...
И они пошли по улице, щедро поливаемые лучами летнего полярного солнца - два обычных парня, чью дружбу навечно спаял жестокий огонь Афгана.
1989.
*******
У Пяти Углов, взяв по бутылочке пива, мы сидим с Ромкой на скамейке. Июльское лето чирикает ошалевшими от счастья птичьими голосами, распространяя повсюду обалденный запах цветет сирень* и мы с завистью смотрим, как пацанята беззаботно и весело гоняют консервную банку.
__________________________
* Именно в июле и цветет сирень в Мурманске.
Просто молчим. Обо всем переговорено давным-давно, на чужих камнях чужих гор и теперь нам просто хорошо сидеть вот так рядом и молчать.
Сообщение отредактировал kms7390: 22 February 2012 - 00:39
