«В Америке поняла, что фигурное катание — это моя любимая работа»
- В какой момент почувствовали, что фигурное катание — это ваш вид спорта?
- У меня довольно долго занятия фигурным катанием шли какими-то отрывками. То я думала, что это мое, то сомнения появлялись. Действительно полюбила я этот вид спорта, мне кажется, только в прошлом году, точнее, перед началом этого сезона. Когда вернулась из поездки в Америку к Рафаэлу Владимировичу Арутюняну, его супруге Вере Анатольевне и Надежде Канаевой. Во мне столько всего изменилось... Я поняла, что фигурное катание — это моя работа, причем моя любимая работа. И выступать на соревнованиях мне теперь очень нравится. А раньше я сильно боялась.
- Что же такого в Америке с вами произошло?
- Мне кажется, другая атмосфера на меня так повлияла. Я провела там больше месяца, узнала, как живут люди, как тренируются фигуристы. Главное отличие — там спортсмены занимаются в удовольствие.
- У вас раньше так не получалось?
- Нет, тренироваться-то я любила всегда. А вот на стартах было очень страшно. Конечно, приятно потом стоять на пьедестале, но вот перед соревнованиями всегда были такие десять минут... «Заберите меня домой, я ничего не хочу!» Сейчас такого нет.
- И что, правда забирали?
- Нет, конечно, никогда не уходила. Но мысли такие постоянно были — так страшно, что на лед не хочется.
- А чего страшно?
- Плохо выступить. Не оправдать надежд тренера, родителей... Свои какие-то надежды.
- Ну да, в Америке с понятием «оправдать надежды» как-то действительно проще.
- Я посмотрела, как Эшли Вагнер занимается фигурным катанием. Сколько лет на таком высоком уровне выступает, а до сих пор просто знает, что сама хочет им заниматься — и катается в удовольствие.
- Подружиться с ней удалось?
- Да. И с ней, и с Адамом Риппоном, и с Нэйтаном Ченом очень хорошо подружились. Раньше мне про Эшли рассказывали, что она закрытая, а на самом деле она очень светлый и добрый человек.
«Запомнилось, что в Америке ни у кого нет высоких заборов»
- От Америки какое самое сильное впечатление?
- Я жила в хорошей семье, в доме на берегу океана. Очень мне все там понравилось. Тепло, красиво, все для меня новое было.
- Меня когда-то в Америке больше всего люди поразили.
- Да, мне кажется, там они более открытые. Мы, например, сидим на улице, обедаем, мимо нас люди проходят. Первый раз нас видят — но разговорились, поболтали, пригласили на следующий день чаю попить. Вот это для меня было удивительно. А еще запомнилось, что ни у кого нет высоких заборов. Все на виду.
- В «Диснейленде» побывали?
- Нет, я была в Universal Studios. Понравилось. Аттракционы, правда, так себе, но атмосфера — как в сказке побывала.
- К вам, как к русской, в Америке хорошо относились?
- Хорошо! Там совсем нет никакой неприязни. И в семье, где я жила, меня очень полюбили, и я их.
- Правда, что плакали вместе с девочками, с которыми в доме жили, когда расставаться пришлось?
- Ох, да... Я себя настраивала, что плакать нельзя, надо держаться, но постоянно подходил ком к горлу. А потом, когда вышли на лед пофотографироваться, одна из двух сестер, с которыми я подружилась, как заплакала! И я вслед за ней. И все... Слезы рекой, и никак не могли успокоиться.
- Сейчас общаетесь по интернету?
- Конечно. Хотела бы их в гости пригласить, но они учатся, не могут приехать. Может быть, когда-нибудь приедут.
- Если говорить о тренировках, то что показалось необычным?
- Что тренировки короткие, по 45 минут, и за каждый лед нужно платить. Что тренера еще надо оплачивать, и что это все недешево. У нас об этом не думают — просто знают, что льда много, тренер есть, можно делать все, что хочешь. А там дети с открытым ртом тренера слушают. Каждый момент ухватить пытаются, по-максимуму все запомнить и потом уже самостоятельно отрабатывать.
- К этому сложно было привыкнуть?
- Поначалу я не успевала. Думала, как это — 45 минут? Поэтому я на первую тренировку приходила раскатываться, а прыгала уже на второй. Еще был у нас VIP-лед, когда тренировались только участники «Гран-при» и фигуристы из американской сборной, меня на него тоже пускали. А на обычной тренировке могло быть, например, по 20 человек на льду. И одновременно могли кататься Эшли Вагнер и какая-нибудь девочка, которая занимается первый год. Но потом привыкла к этому графику. Даже потом в Москве на тренировках иногда успевала за полчаса все задания выполнить.
- Рафаэл Владимирович рассказывал, что Эшли иногда в таких условиях тренируется — она на прыжки заходит, а из-под нее каких-нибудь еле стоящих на ногах детей вытаскивают.
- Правда, так и было. А еще там бывают «парники», которые делают выбросы прямо на тебя. Вот это очень страшно. В первый раз, когда на меня так кого-то «выбросили», я думала, не вернусь туда больше. Но потом приноровилась их объезжать.
- Какая система тренировок лучше, на ваш взгляд?
- Мобилизует больше, мне кажется, та система. Но здесь то, что льда у меня больше, дает мне возможность развиваться, учить что-то новое, отрабатывать...
- Арутюнян внешне кажется очень спокойным-спокойным тренером...
- На тренировках не всегда. Бывает, если кто-то его заведет, то и прикрикнуть может (улыбается). Как и любой тренер.
«Недовольную Джульетту было трудно сыграть — мне жениха ведь не предлагали»
- Совсем недавно вы заняли пятое место на взрослом чемпионате России, который, может быть, был самый сильный в истории по составу участниц. Для вас он стал самым трудным в карьере?
- Нет, потому что я не ехала туда занимать первое место. Понимала, что есть сильные девочки, которые должны отобраться в сборную и поехать на чемпионат Европы. Даже не знаю, что мне надо было сделать, чтобы их обыграть. Но для себя я выступила очень хорошо. Довольна и тем, как каталась, и результатом.
- Даже волнения никакого не было?
- Нет, было, но такое, как обычно есть у всех. Всегда хочется показать свой максимум.
- Не обидно, что не всегда результат зависит от вас? В теннисе точно ударил — выиграл, в легкой атлетике быстрее всех пробежал и стал чемпионом. А фигурное катание субъективно.
- Да, компоненты — такое дело... Но меня, если честно, всегда оценивали так, как я выступала. Катаюсь хорошо — получаю хорошие оценки. Не было никогда, чтобы занижали.
- Прочитал в одном вашем интервью, что у вас в произвольной программе «Ромео и Джульетта» есть фрагмент, который вы не сразу поняли, как надо исполнять.
- Да, там сначала идет нежная музыка, где я изображаю молодую, веселую Джульетту. А потом начинается довольно агрессивный, жесткий фрагмент. Там ей родители нашли жениха, и она против этого протестует. Вот это мне было сложно сыграть. Жениха ведь мне еще никто не предлагал (смеется).
Конечно, логично бы предположить, что сами показательные интереснее тренировки к ним: костюмы там, атмосфера праздника... Но, понимаете, очень необычно и здорово, когда любимые спортсмены выплывают на лёд вот в этом полумраке, при отсутствии людей создающем какую-то камерность. И то, как блики света - тренировочные, иногда невпопад - падают на их лица и фигуры, и то как кто-то в стороне катает совсем в темноте, и вот это трогательное отсутствие яркого макияжа, строгих причёсок, даже костюмов - когда яснее ясного, что та красота, которую мы видим на льду, создаётся совсем не работой портных-стилистов-визажистов, просто они, действительно, фантастически красивы сами собой и своими движениями... Я легко удаляла фотографии с соревнований - пачками просто: здесь - мимо фокуса, там - лицо "не так" выглядит, ещё где-то фигурист повернулся и.... ещё я буду хранить, где кто спиной повёрнут. А вот эта немаленькая серия - здесь решительно невозможно ничего удалить, запечатлена какая-то своя, особая жизнь, свои особые отношения - между партнёрами и обычно соперниками, с самими собой... И ещё, когда кроме самих фигуристов вокруг совсем мало народа - даже из тренеров почти никого не было - тонкое волшебное ощущение, что вот сейчас танцуют персонально для тебя...
