Сообщений в теме: 376

[Scharakon-88]

Вслед за ЦСКА в Северную Америку.

Увидел здесь (на Бобе)  заметку о вояже кб в США в 1979 году на мини футбольные матчи.И решил напомнить, что пятью годами ранее футболисты ЦСКА побывали на Североамериканском континенте и успешно отыграли на маленьких площадках нескольких тамошних городов. Для этого я использую страничку из книги "Футбол - вся жизнь моя".

"Правильно, товарищи! Хорошо сработали!"Таким заголовком одна из филадельфийских газет зимой 1974 года описала итог встречи по мини-футболу между местной командой и московскими армейцами, приехавшими на турнир по приглашению Североамериканской футбольной лиги (НАСЛ).

Американцы всегда умели делать рекламу любому спортивному действу, а что касается игр в закрытых помещениях, то им сам бог велел быть впереди планеты всей. Владимир Агапов и Альберт Шестернев привезли команду в США и Канаду перед Чемпионатом СССР 1974 года. Была хорошая раскрутка турнира в виде интервью с Владимиром Поликарповым, которому, по словам американских телевизионщиков, мадридский «Реал» сулил миллион «зеленых», был предварительный матч сборной НАСЛ с «Бенфикой», закончившийся вничью, и еще много чего красочного и привлекательного для зрителей. Кстати, мини-футбол в те годы был у нас в Союзе еще диковинкой, тогда как американцы занимались этим делом с конца 50-х.

Североамериканский искушенный зритель любит игры динамичные, результативные, с частым изменением счета, паузы в игре не приемлет. Поэтому поля для «маленького» футбола были с бортами и «утопленными» в них воротами. Для наших ребят очень необычное решение, но интересное и увлекательное. И армейские футболисты с удовольствием бились в этих встречах, не забывая тренироваться на естественных газонах между матчами, чем удивляли местных наблюдателей. Зачем, если завтра игра под крышей?

Помимо самой конструкции игровых площадок, поражало искусственное покрытие мини-полей. В одном городе это был синтетический ковер типа «палас», в другом «зеленая, зеленая трава», почти как в знаменитой песне, только из какого-то чудо-материала. Поразительно, но, не имея опыта подобных турниров, парни из СССР победно завершили все три встречи, и лишь одну из них, в Филадельфии, — с минимальной разницей в нашу пользу 3:2. Сборную звезд НАСЛ обыграли в Торонто со счетом 8:4, а Сент-Луис и того больше - одиннадцать забитых против четырех пропущенных!
Матчи с участием ЦСКА собирали небывалое количество любителей мини-футбола — в среднем одиннадцать тысяч, что даже для Северной Америки считалось прекрасным показателем. Устроители турнира, естественно, хорошо заработали на этом деле и, несмотря на отрицательный для американских команд итог встреч, остались полностью удовлетворенными. Заокеанская спортивная пресса также очень благожелательно отзывалась о нашей команде и о турнире в целом. Самые яркие впечатления у средств массовой информации и специалистов остались от игры Владимира Астаповского и Вильгельма Теллингера.
«Америка справа и слева» — замечательное повествование Бориса Стрельникова и Ильи Шатуновского о заокеанской стране будоражило мое детско-юношеское воображение. Хоть и «идеологически выдержанным» было чтиво, но можно было пытаться читать между строк, да и просто читать, не успевая переводить дух.
Возможно, и у наших армейцев перехватывало дыхание при виде небоскребов, длиннющих лимузинов, неоновой рекламы и сумасшедшего американского ритма жизни. Широко ли открытыми глазами смотрели наши люди на все это западное «безобразие» или делали вид, что образ капиталистического благополучия нисколько не задевает чувства советских граждан, но, безусловно, эта поездка в далеком 1974 году сохранилась в памяти у всех членов делегации на всю оставшуюся жизнь

============================

Беззастенчиво украдено у Андрея Тепло. Но я у него спрашивал разрешение ещё в прошлом году на использование его публикаций для распространения хорошей футбольной прозы. Андрюша был не против.

Сообщение отредактировал Scharakon-88: 11 September 2019 - 08:47

[Scharakon-88]

Суровые были времена ! Или сейчас тоже не помиловали бы ?

Не самая славная футбольная годовщина : 13 сентября 1995 года после футбольного матча ЛЧ «Динамо Киев» — «Панатинаикос» испанский судья Лопес Ньето обвинил киевлян в попытке подкупа арбитров, после чего «Динамо» было отстранено от еврокубков на три года.

[Scharakon-88]

Очередное посещение Вени нашими болельщиками :

Мы на севере Москвы. Ищем нужный дом по улице Коптевская. Вот она, ничем не приметная пятиэтажка, где и живет Вениамин Мандрыкин. С каждым лестничным пролетом наши головы все сильнее кружит аромат свежеиспеченных пирожков.Нас встречает Надежда Михайловна, мама Вениамина. От ее улыбки сразу становится тепло, и мы понимаем, что в этом доме всегда рады гостям. Мы думали, что интервью займет не более 40 минут, но за воспоминаниями Вениамина и фирменными угощениями Надежды Михайловны даже не заметили, как пролетело без малого два часа.

– Вы родились в Оренбурге, но очень скоро ваша семья переехала во Владикавказ.

 – Мой отец родом из Краснодарского края, город Кропоткин. После учебы он переехал в Оренбург, где и познакомился с моей матерью. Отец всегда очень любил горы, да и вообще природу Кавказа, и поэтому в 1982 году семья переехала в Северную Осетию. Каждый раз, когда у него спрашивали о причинах переезда, он расхваливал климат и говорил: «Лучше Северный Кавказ, чем Южный Урал».

 

– Отец не только сам ходил в горы, но и вас брал с собой?

– Да, он обожал эти горные походы. Уже с пяти лет брал меня с собой. Он заранее разрабатывал маршруты так, чтобы по световому дню мы успевали преодолеть какой-нибудь хребет и вернуться домой.

И вот мы поднимаемся в горы, а я уже устал и начинаю жаловаться, что больше не могу идти. А отец говорит, что нельзя останавливаться, хотя бы медленно, но надо идти. Потому что если не успеем до темноты, то это очень опасно. Кроме того, вечером становилось довольно холодно, в горах много шакалов. Я уже чуть не плачу: «А можно на карачках идти?». «Как угодно. Главное, всегда двигайся вперед!». И вот я на четвереньках, из последних сил шел за ним. Это очень сильно закаляло характер, – рассказывает Мандрыкин.

В этот момент, от резкого порыва ветра, громко хлопает оконная створка, и Вениамин заботливо интересуется, не холодно ли нам: «Может попросить маму, чтобы заварила чай?» Мы вежливо отказываемся, но уже спустя пару минут Надежда Михайловна накрывает стол. Фрукты, конфеты, вкуснейший вишневый компот и, причина наших терзаний последних минут – домашние беляши по собственному рецепту Надежды Михайловны.

– А помню, однажды мы поднялись на хребет, а там на площадке стоит стол со скамейками и рядом крест. Отец объяснял, что в этом месте человек сорвался в обрыв и разбился. И вот специально, чтобы путник мог отдохнуть, перекусить и помянуть погибшего, сделали такую площадку.

– Страшно в горах?  

– Очень страшно. Я больше всего боялся подойти к обрыву и посмотреть вниз. А однажды мы забрались так высоко, что дошли до снега. И я так удивлялся – лето в самом разгаре, а у меня снег под ногами!

 

– Потрясающие ощущения!

– Да. Но после распада Советского Союза мы перестали ходить в горы. В 1992 году началась война с Ингушетией (Осетино-Ингушский конфликт), и в горах стало очень опасно.

– А как вообще жилось мальчику из русской семьи на Кавказе? Случались конфликты на национальной почве?

– До распада Советского Союза не было вообще никаких проблем. А вот потом повсюду начались сепаратистские настроения, национализм. Я вот даже помню, как говорили, что создадим сборную Северной Осетии по футболу.

– Вы и ваша семья ощутили на себе подобные настроения?

– Мы на тот момент уже 10 лет как жили в Осетии и воспринимались как свои. В команде ребята тоже относились нормально. Но, на самом деле, в девяностые не было ни своих, ни чужих. Местные бандиты, ребята постарше с твоего же района, могли залезть в твой дом и не пощадить никого из-за тысячи долларов. Из-за 50-100 долларов грабили и убивали прямо на улице. И так было по всей стране, не только на Кавказе. Ну, может, на Кавказе чуть более выражено.

– Как вы попали в футбол?

– На Кавказе два главных вида спорта – борьба и футбол. В борьбу меня особо не тянуло. Пошел с ребятами за компанию в футбольную секцию.

– И сразу заиграли в воротах?

– Нет, конечно. Все мальчишки мечтают быть нападающими, забивать голы. Вот и меня больше тянуло к чужим воротам. Но однажды наш вратарь травмировался, и тренер поставил меня в раму. А я уже тогда выделялся ростом. Ну и как-то с первых же игр стало хорошо получаться. Но потом я перестал ходить в секцию.

– Почему?

– Жизнь подростка состоит из учебы в школе и свободного времени. Когда в моей жизни появился футбол, автоматически стало меньше свободного времени. А мы с друзьями в свободное от учебы время уже стали зарабатывать деньги. Покупали жвачку, шоколадки. Приходили в школу королями, угощали девчонок. А футбол никаких дивидендов не приносил, к тому же отнимал драгоценное время.

– И как же подросткам удавалось заработать деньги?

– Как говорится, голь на выдумку хитра. Вот и мы находили возможности. Не подумайте, ничего противозаконного.

– И как же состоялось ваше возвращение в футбол?

– Валерий Викторович Горохов, главный тренер спортшколы «Спартак», пришел ко мне домой и предложил играть в его команде. Я стал отнекиваться, говорить, что только недавно вышел из больницы. А он говорит: «У нас через неделю турнир в Москве, а летом в Америку летим». Я такой думаю, ну ладно, вот съезжу в Америку и потом точно брошу футбол. Потренировался с командой три тренировки, и он меня сразу в основной состав поставил. Съездили в Москву, я все игры отыграл. Все благодаря тренеру. Вообще, главное для вратаря – доверие тренера. И я считаю, чтобы вратарь хорошо выполнял свою работу, он должен играть каждый матч. Нельзя дергать вратаря. Или вот в некоторых чемпионатах есть такая практика, что еврокубки играет один голкипер, а матчи внутреннего чемпионата другой. Считаю, что это неправильно, плохо для команды.

– Первый ваш профессиональный клуб – владикавказская «Алания», один из лидеров российского футбола середины девяностых.

– Все мальчишки мечтали попасть в «Аланию». Помню как по юношам, мы подавали мячи во время игр. Сейчас их модно называть болбоями, а тогда говорили просто – «обслуживание». После пары лет в дубле Валерий Газзаев позвал меня в основной состав. Первую игру за основу провел в конце 1998 года, на 77-й минуте заменил Юрия Афанасенко. Мы тогда победили 3:0.

– Основным вратарем той «Алании» был Заур Хапов. Вы быстро нашли общий язык, учитывая 17 лет разницы в возрасте?

– Да мы же с ним жили в одном номере. Заур прекрасный вратарь и отличный человек. Никогда не смотрел на меня свысока, постоянно подсказывал по игровым моментам..

– 25 сентября этого года в 1/16 финала играли «Алания» и ЦСКА. Смотрели этот матч?

– Да, и переживал за обе команды. Здорово, что в Осетию возвращается большой футбол. Приятно было видеть полные трибуны.

- В вашей карьере есть удивительный эпизод – 9 сентября 2000 года, матч «Черноморец» – «Алания» . В последние 20 минут вы отражаете 2 пенальти от разных игроков. Удача, вратарское мастерство или просто стечение обстоятельств?

– Во время пенальти все вратари гадают. А там уже как пробьет соперник. Единственное, что может сделать голкипер – постараться какими-то движениями убедить бьющего пробить в тот угол, куда вратарь собрался прыгать. Но все равно нападающие, как правило, даже не смотрят на вратаря перед ударом. Самая большая ошибка бьющего – в момент разбега поменять решение, куда он будет бить.А еще меня веселит, когда комментаторы говорят, что при пенальти вратарю надо играть по мячу, то есть реагировать сразу после удара. Ну это смешно. Даже если вы не очень разбираетесь в футболе, то хотя бы физику изучайте. Давно доказано, что человеческая реакция не позволит отбить удар, если мяч летит с приличной скоростью более чем на метр в сторону от вратаря.

– Один из лучших ваших матчей в карьере – игра за первый Суперкубок России против «Локомотива», 8 марта 2003 года.

– Мы очень хотели победить в том матче, завоевать трофей. Вели в счете, но за 10 минут до конца основного времени «Локомотив» сравнял счет.

– Я помню тот гол. Лоськов головой пробил в упор, казалось, наверняка. Но вы непостижимым образом потащили тот мяч.

– Да, Лоськов ударил сильно и с близкого расстояния. Пришлось буквально выгребать мяч, чтобы он не пересек линию ворот. Но первым на добивании был Руслан Пименов, и там уже не было шансов.

– Пименов забил вам и в послематчевой серии пенальти.

– Мы хорошо начали ту серию. Я отбил удары Измайлова и Лоськова, а между ними Лекхето пробил мимо ворот.

– И вот четвертым у «Локомотива» идет бить Пименов, и исполняет «паненку». Со стороны смотрелось очень дерзко.

– Мы с Русланом хорошие друзья. Он мне потом рассказывал: «Тебе до этого три не забили! Я иду к  точке, и понятия не имею, куда буду бить. Думаю, куда бы ни ударил, ты все равно потащишь. Вот и решил пробить по центру, на удачу. В итоге «Локомотив» победил. Одно из самых обидных поражений в моей карьере.

- вы оказались в ЦСКА. В том сезоне феноменальную игру показывал Сергей Перхун – 13 матчей, всего 6 пропущенных мячей. И вот этот страшный день, 18 августа 2001 года, матч «Анжи» – ЦСКА. Было ощущение в момент столкновения вратаря с Будуном Будуновым, что произошло что-то страшное? – За это почти 20 лет я уже сто раз рассказывал: не было никакого особенного ощущения. Такие стыки бывают очень часто. За «Аланию» на сборах в 2000 году играли против «Динамо» Минск. Точно так же столкнулся с соперником. Наложили 3 шва и все. А у Сергея вот как все обернулось.

– Это был ваш дебют в составе армейцев, верно?

– Да, – сухим и мрачным голосом ответил Мандрыкин.

– Сергея Перхуна не стало через 10 дней. Была гражданская панихида в Москве, потом прощание в родном Днепропетровске. Команда была на этих церемониях?

– Конечно. Вся команда была на прощании в Москве. После этого я, и еще несколько человек уехали на сборы в молодежную сборную. Нам предстоял матч против французов. А все остальные ребята были и в Днепропетровске.

– Главный тренер ЦСКА Павел Садырин на тот момент был тяжело болен. Эта трагическая новость окончательно подкосила его?

– Да, после этого он совсем сдал. Прежде он еще ездил каждые 2 недели в Германию на терапию, а вот после смерти Перхуна практически перестал бороться. Кто-то из ребят рассказывал, как Садырин произнес фразу: «У меня он (Перхун) уже третий»

 Третий?

– Ну да. Третий погибший игрок ЦСКА. В 1991 году в автокатастрофе разбился Михаил Еремин, 23-летний вратарь армейцев. Умер в больнице, спустя неделю пребывания в коме. В 1997-м от сердечно-сосудистой недостаточности прямо в своей квартире умер Сергей Мамчур, проведший за ЦСКА более 100 игр. Он, кстати, как и Перхун, родом из Днепропетровска. Во все эти периоды Павел Федорович был главным тренером армейцев.

– Один из первых матчей за ЦСКА вы провели в Саранске. Игра  1/16 финала Кубка России против местной «Светотехники» (нынешняя «Мордовия»). Писали, что после матча автобус команды гостей забросали камнями, разбили окна.

– Да это тогда обычное дело было на выездах. Все друг друга ненавидели, а москвичей – особенно сильно. Гостевые команды попадали под жесточайший прессинг как на стадионе, так и за его пределами.

– Самый большой успех в истории клуба к армейцам пришел в 2005 году, тоже фактически в выездном матче. На домашнем для «Спортинга» стадионе ЦСКА смог добиться волевой победы и завоевать Кубок УЕФА в 2005. Пили шампанское из кубка?

– Пили, но немного. Оказалось невкусное, но традиции-то надо соблюдать, поэтому пригубили слегка. Весь обратный перелет в Москву как дети радовались победе, по сто раз фотографировались с кубком, ну и позволил себе: кто шампанское, кто пиво.

В ночь с 9 на 10 октября 2010 года в Брянске, Вениамин Мандрыкин, тогда выступавший за местное «Динамо», на своем Porsche Cayenne попал в страшную аварию, которая разделила его жизнь на «до и «после».

– В машине кроме меня находились мои друзья, футболисты «Динамо», Максим Федоров и Марат Магкеев, и еще две девушки. Я сразу потерял сознание. А Марат (он вытаскивал меня из машины) рассказывал, что я пару раз приходил в себя и спрашивал: все ли живы? Для меня это было самое главное. И уже потом, когда меня вывели из комы, я в первую очередь поинтересовался здоровьем всех ребят, что были в машине. Потому что если бы кто-то погиб по моей вине, я бы не смог с этим жить. 

– Вы пробыли в коме 1,5 месяца

– Это медикаментозная кома. То есть человека специально вводят в такое состояние, чтобы организму было легче бороться с последствиями травм. У меня было такое ощущение, будто сон смешивается с реальностью. Когда я иногда приходил в себя, я словно слышал разговоры врачей. Мне казалось, что они между собой переговариваются, что, мол, я скоро умру, и они заберут мои органы. А я знал, что у нас в стране действует презумпция согласия (презумпция согласия на посмертное донорство подразумевает, что в случае смерти или неизлечимой травмы, каждый человек в России считается согласным на изъятие органов для пересадки, кроме случаев когда человек еще при жизни выразил несогласие в изъятии органов, либо об этом заявили родственники умершего – прим. Sports.ru). И вот мне хотелось закричать: «Я жив! Я еще жив!». Но я боялся, что тогда врачи точно заберут у меня органы. И тогда я подумал, что вот придет мама, и я ей тихонько скажу, что я еще жив, и что не хочу, чтобы у меня органы забирали. Мама-то никогда не предаст! 

– После комы как быстро пришло осознание всей серьезности ситуации?

– Очнулся, врачи рассказали и о диагнозе и о последствиях. Сказали: что сможет восстановиться в первые три года, то и останется на том же уровне. После этих трех лет прогресс невозможен. Так и оказалось. В первые годы я активно занимался реабилитацией, постоянно бывал в больнице. Действительно удалось добиться значительных изменений. В первую очередь я вновь научился самостоятельно дышать.

Меня ведь из больницы хотели выписывать на искусственной вентиляции легких. Но организм молодой, натренированный, удалось выжать максимум из тяжелейшего состояния первых месяцев.

– Что еще было особенно важно в плане восстановления?

– То, что восстановилась чувствительность рук. Мелкая моторика отсутствует, но элементарно двигать руками я могу, и это очень важно.

 – Вы так спокойно говорите страшные вещи.

– Это вы считаете страшным? Вот побывали бы в реабилитационных центрах, тогда бы увидели что такое страшные вещи. У меня травма четвертого шейного позвонка. Двух одинаковых травм позвоночника не бывает. А чем выше травма, тем тяжелее состояние и, соответственно, меньше шансов на какое-либо восстановление.

– И все равно эти реабилитационные центры полны людей, надеющихся восстановиться.

– Очень часто слышал, как человеку говорили «Старайся, занимайся, и ты сможешь восстановиться, сможешь ходить». И мне такое говорили. Я в таких случаях сразу обрубаю: «Вы что творите? Зачем даете человеку надежду?». Знаете, сколько в реабилитационных центрах людей которые пытаются покончить с собой?! Режут вены, глотают таблетки, у кого состояние позволяет – выбрасываются из окна.

– Объясните?

– Меня обследовал академик Александр Коновалов. Знаете такого?

– Слышали...

– Слышали.. (Вениамин усмехается). Да это величайший нейрохирург! Светило! Ему 85 лет, а он до сих пор практикует!. В мире, дай Бог, найдется еще пара человек, сопоставимых с ним по уровню. А он очень футбол любит. И во время обхода всегда подходил ко мне, интересовался здоровьем, шутил. А я тогда вообще без движений лежал. И вот после МРТ и других обследований  он мне сказал: «Ну, чуть-чуть могут руки восстановиться, сможешь шею поворачивать». Все, мне больше никакого другого мнения не надо было. 

 Уже почти 9 лет прошло с момента аварии, но Вениамин давно научился воспринимать жизнь по-новому.

– Когда с человеком случается такое, начинаешь по новому смотреть на многие вещи, ценить то, чему раньше не придавал большого значения. Для меня сейчас главное, чтобы сыновья получили хорошее образование и выросли достойными людьми.

– Дети родились еще в Осетии?

– В Москве, уже играл в ЦСКА тогда. Но во Владикавказе они были неоднократно.

– А вы сами бывали в Оренбурге с тех пор, как уехали оттуда совсем ребенком?

– Нет, не пришлось. В годы карьеры, все было некогда, думал, потом съезжу.

Но в то время Оренбург же не был представлен в Премьер-лиге, а в Кубке тоже ни разу не попадал моим командам – так и не довелось мне побывать на родине.

– В вашем доме часто бывают гости?

– Вот не так давно приходили болельщики ЦСКА, поздравляли с Днем рождения. Принесли подарки, красивейший торт с символикой ЦСКА. Посидели, попили чайку, пообщались. На День рождения принято желать здоровья, а ребята кроме этого еще пожелали, чтобы я однажды побывал на новом стадионе ЦСКА. Сказали, что все организационные вопросы берут на себя.

– Как здорово! Вы согласились?

– Я вежливо ответил, что и сам бы этого хотел. Я ведь помню, как мы с парнями в команде ждали этого события, так хотелось играть на своем стадионе. Но желание это одно, а реалии – другое. Это был бы огромный стресс для организма. Нет, ни к чему это… Я и у телевизора хорошо поддерживаю армейцев, смотрю все  матчи.

– Извините, что так надолго засиделись.

– Ну что вы! Да хоть каждый день приходите, правда. И я, и мама всегда рады гостям. Только заранее предупредите. Чтобы мама к вашему приходу беляши приготовила.

Сообщение отредактировал Scharakon-88: 12 October 2019 - 21:33

[vlad-61]

14 октября 1945 года произошло триумфальное событие — ЦДКА выиграл первый трофей в своей истории. Обыграв в финале динамовцев столицы со счетом 2:1, армейцы стали обладателями Кубка СССР.

 

Путь к финалу:

1/16  финала

25.09.1945. ЦДКА — ВВС (Москва) 3:0

⅛ финала

30.09.1945. ЦДКА — Крылья Советов (Москва) 5:1 (2:1)

¼ финала

05.10.1945. ЦДКА — Динамо (Тбилиси) 1:0 (0:0)

½ финала

09.10.1945. ЦДКА — Зенит (Ленинград) 7:0 (2:0)

Финал

14.10.1945. ЦДКА — Динамо (Москва) 2:1 (1:1)

 

Москва. Стадион «Динамо». 65 000 зрителей.
Судья: Э. Саар (Таллин).

ЦДКА: Владимир Никаноров, Григорий Тучков, Иван Кочетков, Александр Прохоров,Александр Виноградов, Борис Афанасьев, Алексей Гринин, Валентин Николаев, Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Владимир Демин.

Тренер — Борис Аркадьев.

«Динамо»: Хомич, Радикорский, Семичастный, Станкевич, Блинков, Л. Соловьев, Трофимов,Карцев, Бесков, Дементьев, С. Соловьев. 
Тренер — Михаил Якушин.

 

Голы: 0:1 С. Соловьев (9), 1:1 Николаев (45), 2:1 Виноградов (65).
Нереализованный пенальти: Л. Соловьев («Динамо»), 55 (штанга).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

[vlad-61]

СТРАНИЧКА МЕМУАРОВ...

 

 

 

 

 

«В раздевалку зашли люди и начали бить ребят».

Правда о футболе 1990-х и 2000-х

Море историй – смешных, грустных, страшных – от бывшего капитана ЦСКА. Лихие 90-е и смутные 2000-е – во всей красе.

 

Необязательно родиться в Москве, расти и всю жизнь отыграть за ЦСКА, чтобы удостоиться статуса легенды клуба. Казанец Евгений Варламов сделал имя в Набережных Челнах, но в памяти болельщиков прочно ассоциируется с красно-синими цветами. Сроднился уже с ними: капитанил в команде на стыке столетий и вот уже 10 лет тренирует ребятню на «Октябре».

 

 

 

Варламов Евгений Владимирович
Родился 25 июля 1975 года в Казани. Защитник.
Играл за команды: «Волна» Казань (1991), «Идель» Казань (1992), «КАМАЗ» Набережные Челны (1993-1997), ЦСКА Москва (1998-2002), «Черноморец» Новороссийск (2003), «Кубань» Краснодар (2004), «Металлист» Харьков (2005), «Терек» Грозный (2006-2007).
В составе сборной России провёл 10 матчей, забил 1 гол. За олимпийскую сборную России сыграл 2 матча.
Достижения: серебряный призёр чемпионата России (1998, 2002), бронзовый призёр (1999), обладатель Кубка России (2002), финалист Кубка России (2000).
Тренер в Академии ЦСКА (с 2009 года).
 

 

 

 

Накануне нашей встречи 13-летние «варламовцы» в финале Кубка Москвы по пенальти победили самого принципиального, красно-белого, соперника. С актуального и начали.

— Эмоции после такой победы сопоставимы с ощущениями из прошлой, игровой, жизни?
— Когда находишься на поле, всё чувствуется по-другому. У футболиста больше физической нагрузки, у тренера – эмоциональной. Но побеждать всегда приятно – тем более «Спартак». Настрой у мальчишек был сумасшедший – как на Лигу чемпионов у взрослых. Теперь эти эмоции нужно заново собрать и двигаться дальше. За четыре тура до конца первенства города идём на первом месте, но по потерянным очкам – пока вторые. Задача – выиграть все оставшиеся матчи, включая дерби в Сокольниках.

— Вы много лет работаете с детьми в ЦСКА. Нашли своё предназначение?
— Мне нравится моя работа. Если тренер думающий, анализирующий, коммуникабельный — быстро найдёт подход к любому возрасту. У меня уже был 1994 год рождения, 1999-й, 2001-й. Сейчас – 2006-й. Каждую команду ведёшь 2-3 года, и с каждой мне интересно.

— Тренировать взрослых не тянет? Как же амбиции, честолюбие?
— Я уже спокойно отношусь к таким вещам. Я детей всегда любил и люблю. Дома пять девчонок, не считая жены с тёщей. В школе – 20 пацанов. Пока игроком мотался по городам и сёлам, многое пропустил. Коробило, что дочки меняются, растут, а я этого даже не вижу. В последние 12 лет навёрстываю упущенное. Девчонки обуты, одеты, учатся, добиваются успехов в спорте.

 

 

— Серьёзных?
— Старшая, Вероника, чемпионка Европы U18 по баскетболу и чемпионка мира в стритболе 3 на 3 (U22). Вторая, Настя, мастер спорта по стрельбе из лука. Четвёртая два года конькобежным спортом занимается. Младшую, ей всего четыре года, в плавание думаем отдать. Только одна дочь не в спорте – в художественную школу ходит, хочет поступать в театральное училище.

— А из футболистов-воспитанников кто сейчас на виду?
— С 1994 года – Юра Бавин в «Урале». Сердеров играл за 1993-й, хотя на самом деле на год младше. Вадим Манзон, который сейчас в «Химках», после нашей академии несколько лет в Германии провёл. Из 2001 года в основе ЦСКА недавно дебютировал Максим Елеев. Тикнизяна мы заметили в питерском «Локомотиве» и убедили переехать в Москву, хотя до этого он отказал «Зениту». Делать это с каждым годом всё сложнее. Агенты копают всё глубже и глубже: заключают контракты не только с 15-16-летними – даже с 13-летними детьми. Точнее – с их родителями.

 

«Дрались команда на команду, 15 на 15»

 

 

-Начинали на серьёзном уровне вы в «КАМАЗе» начала 1990-х. Тренер той самобытной команды Валерий Четверик хвастался, что нашёл вас чуть ли не в подвале. Правда?
— Частично. Я учился в обычной казанской школе №86. Наш тренер, Александр Лаврович Клобуков, решил собрать команду из нескольких учебных заведений. Поле было, а раздевалки, тренажёрный зал, небольшой восстановительный комплекс с сауной и маленьким бассейном – оборудовали в подвальных помещениях. Мы были прикреплены к Казанскому заводу электронно-вычислительных машин (ЭВМ) – он помогал формой, деньгами. Когда подошло время выпуска, ребятам стали поступать предложения в команды из ближайших местечек. Поодиночке. Клобуков решил не спешить и дождаться такого варианта, чтобы сохранить команду по максимуму. «КАМАЗ» тогда выходил в высшую лигу, и ему понадобился фарм-клуб. Мы поехали в Челны, сыграли со вторым составом первой команды. Уступили 1:2, но выглядели достойно. И тогда Валерий Васильевич (Четверик. – Прим. «Чемпионата») согласился взять нашу «Волну» под свою опеку.

 

 

 

— А что за команда «Идель» в вашем досье?
— Александр Лаврович решил, что 16-17-летним пацанам пора пободаться с мужиками, и заявил нас на вторую лигу по Татарстану. Назвались «Идель» — Волга в переводе с татарского. Заняли то ли предпоследнее, то ли последнее место, но это было не важно. Нам нужно было потолкаться со взрослыми, почувствовать интенсивность мужского футбола, и мы этот опыт приобрели.

— Мужики не церемонились с молодняком?
— А вы как думаете? Они за деньги играли, а мы – за фантики, за копейки. Против нас и судей заряжали – всё прошли. В глаза говорили: «Вы здесь не выиграете, пацаны, успокойтесь». Но тот год стал переломным для нас: окунулись в самый низ и на себе прочувствовали весь негатив, который есть в нашем футболе.

— Есть ещё примеры?
— Дрались, нередко команда на команду, 15 на 15. В Новый Афон ездили на турнир каждую осень и весну. Естественно, приезжали джигиты – из Махачкалы, Абхазии. Если в игре недомолвки возникали – разбирались возле гостиницы, в которой все вместе и жили. На кулаках. Самое интересное, что после этих драк мы дружили! Это была своего рода проверка: мужчина или не мужчина.

— Так откуда формулировка «из подвала»?
— Когда Четверик приехал в Казань, официально забирать нас, пригласил родителей, познакомиться, посмотреть в глаза друг другу. Валерий Васильевич был не только главным тренером, но и президентом клуба. А где встречаться? Поставили стулья в тренажёрном зале. Отсюда и пошло «из подвала вытащил». Четверик произвёл на наших родителей самое благоприятное впечатление: он вообще очень коммуникабельный человек – уговорит любого. После этого разговора нас со спокойной душой отпустили в Челны.

— Где жили?
— В общежитии семейного типа. Внизу вахтёрша – после 21:00 гостей не пускала. С третьего по девятый этаж в подъезде проживали семейные люди – Боря Тропанец, Алимжон Рафиков, одесситы наши Вадик Зубко и Сашка Никифоров, Юркин брат. А нам, пацанам, дали трёхкомнатную – по два человека на комнату. Одну занимали мы с Русланом Нигматуллиным, другую – Марсель Тухватуллин, с которым я приехал из Казани, и Анатолий Мастров, а в третьей жильцы постоянно менялись.

— Руслан уже тогда был неординарным молодым человеком?
— Он всегда был на своей волне. Первый плеер – у него, крутые наушники – у него, мобильный телефон – у него. Каким Руслан был, таким и остался: творческая, разносторонняя личность. Компьютеры любил. Однажды просыпаюсь в 8 утра. Монитор мерцает – Руслан играет. Спрашиваю: «Ты уже сидишь?» «Я ЕЩЁ сижу», — отвечает.

 

 

— Весело.
— Помню ещё одну историю, связанную с ним. С Универсиады в Америке мы притащили мяч для американского футбола. А поскольку сотовых ещё не было, каждый вечер ходили на телеграф – домой звонить. Минут 15 пешочком. Руслан предложил: чего просто так ходить – давай что-нибудь побросаем. Так наловчились, что через полгода этой «дыней» на 50 метров передачу делали.

А вечера в общаге коротали за картами. Благодаря этому позже, в ЦСКА, в сборной, я мог поддержать за столом любую компанию. Играли на мелочь. Это взрослые за более-менее серьезные суммы рубились. Но если мы к ним попадали и проигрывали, они больше с нами не садились играть. На нас специально не наживались. Коллективы и в «КАМАЗе», и в ЦСКА были отличные.

«А давай фишечки покидаем»

— В «КАМАЗе» был один знатный игроман.
— Да, Ваня Яремчук. Любил азартные игры, девочек… Помню, перед началом сезона-1994 Четверик пообещал: займёте третье место по итогам первого круга – поедете туристами на чемпионат мира в США, всё оплачу. Мы вдохновились, всё срослось. К перерыву на паузу шли как раз третьими. И Васильич устроил нам 19-дневное турне по Америке. Побывали в семи штатах, поиграли со студентами, посетили все три матча сборной России. Заодно заехали в Лас-Вегас, на два дня.

— Рай для Яремчука?
— Ванька в своём номере вроде бы даже не ночевал и вообще не спал (смеётся). Ему даже из гостиницы никуда выходить не надо было – в Вегасе при каждом отеле свой игровой зал. Когда ни спустишься – Яремчук либо на автоматах сидит, либо за картами. В конце спросили: «Ты хоть с плюсом едешь»? «Да», — улыбается.

Я вообще шоке был, когда они с Ахриком Цвейбой в «КАМАЗе» оказались. Такие звезды, а я к тому же в Союзе именно киевскому «Динамо» симпатизировал. Причём нас даже не предупредили об их приезде. Сидим как-то после тренировки в раздевалке на стадионе. Заходит Четверик: «Встречайте». Появляется Ахрик, высокий, статный, в модном пальто до пят и шляпе. И Ваня рядом, приземистый, суетливый. Я слова не мог вымолвить от изумления — раньше-то их только по телевизору видел…

— На поле Яремчук тоже выделялся?
— Зимой на сборах в Кисловодске Четверик меня один в один с ним ставил. Ох возил же он меня первую неделю – чуть ли не между ушей мяч прокидывал. А потом ничего, попривык к его смене направления, обводке и перестал пропускать. Иван ухмыльнулся: «Смотри-ка, приспособился ко мне – надо другому тебя отдавать». Ваня – хороший, незлобный.

— Мы не так давно делали интервью с другим известным футболистом, серьёзно подсевшим на карты – вашим партнёром по ЦСКА и «Кубани» Андреем Соломатиным. Он рассказывал: «Бывало, ложишься спать, а перед глазами – тузы, вальты…»
— На летнем сборе «Кубани» в Германии Андрюха садился в автобус с компьютером –делал ставки. Поинтересовался раз: «На что ставишь?» «Чемпионат Европы по боулингу», — на полном серьёзе ответил Андрей. На всё ставил!

— В казино с ним ходили?
— Прилетели однажды в Краснодар после тура. Варёная самолётная курица уже не лезла в горло – захотелось чего-то вкусного. А семьи и у него, и у меня в Москве были тогда. Рванули в ресторан, заказали ужин, покушали. Андрюшка и говорит: «А давай фишечки покидаем». За два часа 10 тысяч долларов поднял! Я обалдел: «Такие бешеные деньги – забирай и пошли!» Соломатин упёрся: «Я два дня назад 15 проиграл, а тут фарт пошёл…» В итоге опустился до семи и разбежались.

«Ты ОПГ? А почему молодой – и в иномарке?»

 

— По легенде Четверик изумительно играл на баяне.
— В его исполнении я это не видел. А вот маму его слышал. Когда играли в Челнах, все родственники приходили на стадион. И родители Васильича вдвоём зажигали всю трибуну. Она играла, а дядя Вася, к сожалению, покойный уже (год назад ушёл, царство небесное) – пел. Все кричали, орали. В Челнах вообще любой команде приходилось тяжело, даже «Спартаку». Как только мы мяч получали, болельщики яростно гнали вперёд – рёв стоял неимоверный!

— Это тот же самый стадион, где «КАМАЗ» недавно играл со «Спартаком»?
— Он самый. В 1993 году, в первый сезон в Премьер-Лиге, он уже за полтора часа до игры заполнялся на две трети. Мы приезжали за час пятнадцать – народ уже сидел, ждал. И так продолжалось несколько лет, пока результаты не просели. В 1997-м, когда вылетали, в основном хамство уже летело в наш адрес. И людей становилось всё меньше.

— При вас Четверик с Евдокимовым дрался?
— Щелчки, толчки – разве это драка? Васильич очень эмоциональный человек. Бить не бил, но подзатыльники молодым постоянно отвешивал. По-отцовски. Подойдёт иногда, бац по загривку: «Ты чё, а ну-ка соберись!» Не скажу, что Четверик великий футбольный специалист, но мотиватор – хороший.

Помню, отыграли с Нигматуллиным за молодёжку. Крупно «влетели». Заходим расстроенные в клубный автобус – ехать на базу, готовиться к матчу первой команды. Руслан наушники натянул, музыку слушает. Проходит по салону, а Четверик комментирует: «О, идёт радист, бананы в уши засунул, патлы отрастил».

— В 1990-х Челны были криминальным городом. Там заправляла знаменитая группировка «29-й комплекс». Как это виделось со стороны?
— Так и в Казани разборки улица на улицу были в порядке вещей. Если пацан в этих делах не участвовал, считался «чмошником». А самые активные участники, наоборот, воспринимались как авторитетные ребята.

— Вы к какой категории относились?
— Я был в числе «лузеров». Я пару раз всего поучаствовал в этих разборках. Побегал, шишки заработал и понял, что кайфа в этом немного. Но потом сыграл за свою улицу в качестве футболиста, и получил свой авторитет благодаря этому. От тех, которые бегали и дрались.

— Но мы больше не про пацанские разборки, а про настоящих бандитов. Новосадов, игравший с вами в «КАМАЗе», рассказывал: заходишь в кафе, сидят братки, а из баульчиков приклады торчат.
— Всякое было. Такое время. «Эй, стоять, иди сюда» — это было обыденностью. Хотя к футболистам в целом относились хорошо. Иногда после хороших побед или в конце сезона нас приглашали в ресторан покушать. Потом давали по бутылке шампанского на четверых и отправляли щелчком по носу: мол, идите, вам пора. И мы шли обратно к себе в общежитие. А в середине 1990-х на криминал пошли регулярные облавы. Однажды я сам пострадал.

— Так.
— 1996 год, я уже поменял свою первую «девятку» на BMW и возвращался из Казани домой. Время позднее, тормозят люди в камуфляже: «Ты ОПГ?» Нет, говорю. «А почему молодой – и в иномарке?» — «Футболист». – «Досмотр машины, футболист». И то ли я что-то плохо ответил, то ли что… Короче, набежали, по тыкве настучали, ноги едва не разорвали – нужно было стоять чуть ли не в шпагате. Знаменитый «шестой отдел» тогда начал жёстко шерстить Татарстан. Ребятам всё по барабану было. А мне – обидно…

— Первую машину вам выделил клуб?
— Да, за продление контракта. И квартиру двухкомнатную уже в 19 лет дали. Завидный женишок был (улыбается). Квартира была не новая, б/ушная, но для пацана это было шедеврально.

— Так чем закончилась ваша история с шестым отделом? Отвезли в участок?
— Отпустили! Сказали напоследок: «Плохо, что ничего не нашли в машине» (улыбается). Другой случай: вышли после ужина в Тюмени из гостиницы прогуляться втроём – я, Руслан и Платон (Захарчук. – Прим. «Чемпионата»). Идём мимо ночного заведения, из машины вылетает группа захвата и нас внутрь вносит. 8 часов вечера! Пытались объяснить, что просто мимо проходили. Без толку! Настучали, шишек, синяков наставили. По лицу, естественно, не били, но бока болели. А нам играть завтра. 1990-е…

— Защитника «КАМАЗа» Югрина в итоге посадили. Отсидел 12 лет.
— Он был членом этой самой группировки, «29-го комплекса». Но деталей я не знаю.

 

 

«Иной раз пустые бутылки сдавал»

— Как завод «КАМАЗ» горел – видели?
— Нет, знаю только, что цех движков сгорел. Криминал, не криминал… Опять же 1990-е годы – всё может быть. Что случилось на самом деле, история умалчивает.

— Вас на завод водили – в глаза работягам смотреть?
— Мне больше запомнилось, как нас, 15-летних, из Казани в город-побратим Брауншвейг возили. Во время экскурсии по заводу Volkswagen у меня сложилось впечатление, что не на автомобильное предприятие попал, а в медицинский центр: чисто, аккуратно, работники в белых халатах. Не то что у нас: все замасленные, грязные… но довольные (смеётся). А когда на «КАМАЗ» приезжали, Четверик в шутку грозил: «Будете плохо играть – отправлю сюда работать».

— Зато он вас и на Универсиады возил – в 1993 году в США, в 1995-м в Японию. Почему именно «КАМАЗу» досталась такая честь?
— Валерий Васильевич знал ходы. Первые дни я ходил по Америке, как по Третьяковке – с широко раскрытыми глазами. Дешёвые, но качественные шмотки, добродушные, обеспеченные люди – поражало всё. Удивило отношение к машинам. У нас только царапинка появится – замазывали, ехали в сервис. А там по таким пустякам никто не заморачивается. Парковались бампер в бампер. Нам дали по 3 тысячи долларов – огромные деньги для молодого. Домой припёр два баула вещей – толстовки, бейсболки, носки, шорты, футболки – сёстрам, матери, друзьям. Куртки кожаные по 20 долларов пачками брали. Из Японии, естественно, технику везли – я купил микроволновку и музыкальный центр. У нас в магазине я такой только через полтора года увидел.

 

 

— Самые большие премиальные в Челнах?
— За победу над «Спартаком» в 1995-м дали около 3 тысяч долларов. Если в других матчах размер премиальных зависел от того, сколько сыграл, то в этот раз заплатили всем, неважно, 90 минут отбегал или одну. Запасным 50% полагалось – полторы тысячи. Обычно платили где-то на сборах, в международных поездках, а за «Спартак» рассчитались сразу, на базе. Эта победа еще запомнилась реакцией Четверика. «Ну вот, я всё сделал: команду до высшей лиги довёл, «Спартак» обыграл», — радовался он после матча.

— Романцев жаловался, что на выезде против его «Спартака» футболисты часто играли в металлических шипах. Это им как раз и помогало.
— Было, правда. В первых весенних турах для обогрева поля из аэропорта пригоняли воздушные пушки. Верхний слой газона вроде нормальный, сухой, но мы знали, что на полсантиметра-сантиметр глубже уже лёд. Поэтому закручивали в подошву шурупы, плоскогубцами откусывали шляпку. Бегаешь как на когтях: цок-цок. Тогда судьи на это не смотрели – позже стали рукой проводить по шипам – нет ли шурупов.

— Так же человеку можно ногу разорвать.
— Можно. Но при мне диких историй с травмами не было.

— Когда в Челнах начались перебои с деньгами, долго не платили?
— Шесть месяцев. В 1994-м ещё всё было хорошо, а с 1995-го начались перебои. Платили всё реже и реже. Хорошую, качественную еду ели раз в день – после тренировки кормили в ресторане. Всё остальное время – перекусы. Из дома на базу тащили соленья, варенья, сгущёнку, хлеб. Но я с теплотой вспоминаю Челны. Это была большая школа жизни. За пять лет я познал и роскошь, и бедность. Было время, денег в кармане на автомобиль хватило бы, а иной раз пустые бутылки сдавал.

— В прямом смысле слова?
— По улицам не собирал, но свои бутылочки сдавал. Знал, где находится ближайший приём стеклотары. Экономил на всём. Жили на зарплату жены. У неё в сумме с ночными дежурствами в больнице что-то около 2 тысяч рублей набегало. С женой, кстати, интересно познакомился.

— Как?
— Одноклубник Саша Горбачёв (сейчас тренирует в Брянске) лежал в больнице. При уколе в ахиллово сухожилие ему занесли инфекцию. В течение нескольких недель чистили ахилл – сложный, болезненный процесс. Пришёл к нему на свиданку, а встретил будущую жену. Оля медсестрой там работала. Потом Четверик в той же клинике лечился. Познакомившись с Ольгой, спросил у меня: «Ну и чего ты ждёшь? Что тебе ещё нужно?»

«Мишке Джишкариани голову разбили, Эдику Югрину челюсть сломали»

— Из-за чего у вас испортились отношения с Четвериком?
— Мерзкая история. Конец сезона-1996, мы стоим на вылет. Перед игрой в Екатеринбурге Четверик пригласил людей, чтобы они заинтересовали соперников. Но что-то у них не получилось. И эти ребята тогда решили замотивировать уже нас. Словами. Но мы проиграли, и нас решили наказать. Зашли в раздевалку – и началось.

— Что?
— Угрозы, потом рукоприкладство. Многие из раздевалки ушли, а тех, кто не успел, закрыли и избили. Мишке Джишкариани разбили голову, Эдику Югрину сломали челюсть.

— Вам тоже прилетело?
— Я в этот момент был в автобусе. Хотел выскочить, но мне сказали: «Не лезь, сиди здесь».

— Кто-то за это понёс наказание?
— У Четверика были проблемы с милицией – в отделение вызывали неоднократно. Давал показания: почему, зачем, кто, за что. Не могу утверждать, что это были его люди, но как главный тренер, президент клуба Четверик нёс ответственность за всё, что происходит в раздевалке. Он мог это пресечь или разрешить. Что было на самом деле, разбирались наверху. Только позже, в ЦСКА, мы расставили точки над i.

— Каким образом?
— Поговорили по-мужски. Я у него прямо спросил: «Почему вы нас подставили?».

— Что Четверик?
— Извинялся…

«Людей из ЦСКА на сутки закрыли в КПЗ»

— Ваш переход из «КАМАЗа» в ЦСКА, кажется, сопровождала детективная история.
— Ага. У меня был действующий контракт с «КАМАЗом», и отпускать меня в Москву не хотели. Тогда в Челны тайно прибыли начальник ЦСКА Коробочка и скаут Крисевич. Сходили на футбол, приехали к нам домой. Мне-то интересно попробовать – Ольга не хотела уезжать. Она же челнинская, недавно женились, дочка родилась. Но Коробочка с Крисевичем её кое-как уговорили и вернулись в гостиницу. В «КАМАЗе» о незваных гостях узнали и решили выдворить из города. Подключили связи в милиции.

— И?
— На сутки закрыли обоих в КПЗ! «До выяснения личности». До сих пор смеёмся с Коробочкой над этим случаем. А тогда им было не до смеха. По дороге в аэропорт после освобождения они снова заглянули ко мне: «Уезжаем злые, но тебя ждём».

— Что было потом?
— После тренировки меня вызвали к Алтухову, президенту клуба, и предупредили: «В ситуацию не лезь – играй, разберёмся». Позже узнал, что ЦСКА меня выкупил – если не ошибаюсь, за 250 тысяч долларов. Считай, три «КАМАЗа» (улыбается). Я поехал в Москву и заключил контракт.

— Тот же Крисевич рассказал про условия, которые вы получили в ЦСКА: 50 тысяч долларов подъёмных, четырёхкомнатная квартира и машина. Всё так?
— Я получил только подъёмные — на них и купил машину. Сумма верная. Про квартиру неправда – в первый год у меня было съёмное жильё, которое сам оплачивал. Через год должны были дать «трёшку», но мне не подошёл район. Предлагали в районе Автозаводской, а мне был очень симпатичен Сокол, где я снимал квартиру. В итоге я взял деньгами – по 20 тысяч за комнату. Ещё столько же добавил и приобрёл жильё на Соколе.

— Если не ошибаемся, вас перед переходом в ЦСКА пытался перехватить «Ротор».
— В 1997 году много было предложений. От «Ротора» в том числе. Я ездил в Волгоград, разговаривал с Горюновым и Прокопенко. В финансовом отношении «Ротор» предлагал в разы меньше, но в принципе я и туда готов был перейти. Для меня важен был комфорт жены с ребёнком – без них никуда не сорвался бы. Когда Коробочка с Крисевичем об этом узнали – начали обрабатывать Ольгу (улыбается).

«Думали, в детский сад попали»

— Олег Корнаухов в интервью «Чемпионату» рассказывал, что в ЦСКА в момент вашего прихода было несколько группок: питерские, московские, новички.
— Мы, приезжие, были ближе к питерским. Понимаю обиду москвичей: кого-то из них убрали, других привели. Кто знал Варламова? Или Серёгу Филиппенкова? Но на поле трения в быту не переносились. А вообще для меня Андрей Новосадов был своего рода проводником в ЦСКА.

— Какие воспоминания остались о прежнем владельце клуба Русламбеке Хусаинове?
— Я видел его два раза в жизни.

— «Ещё раз так сыграете – поедете в горы к Басаеву воевать» — его слова?
— То, что там говорилось, мне фиолетово было. Внутренне смеялся над угрозами. В Казани, в Татарстане, думаете, иначе было? Я с десяти лет слышал: «Выиграете – в лес вывезем». Самое главное – я был честен перед собой.

— Президента ЦСКА Дадаханова многие, напротив, с теплотой вспоминают.
— Улыбчивый, немногословный, но чёткий человек. Последний раз видел его лет шесть назад в Ватутинках, где с детьми проводил сбор. Он там жил одно время. Шахруди проезжал мимо, остановился, смешно так – он же невысокого роста – выпрыгнул из своего огромного Chevrolet Tahoe: «Привет!»

Листая фотоальбом Евгения, внезапно натыкаемся на раритетное фото: будущий капитан «Спартака» — рядом с бывшим капитаном ЦСКА. Глушаков!

 

 

— Когда узнали, что за пацан рядом стоял?
— А это Глушаков, что ли?! Обалдеть. Никогда не присматривался. Спасибо, что обратили внимание.

— Как вам удалось в 1998-м так быстро перестроиться на инновационную для российского футбола схему Долматова?
— А я уже играл по ней, даже не догадываясь об этом – у Зелькявичюса в «КАМАЗе». Он на словах пытался донести до нас принципы зонной игры, а Долматов выстраивал команду цепочкой, на расстоянии 7-10 метров друг от друга, и мы отрабатывали манёвры – сначала пешком, потом бегом без сопротивления и, наконец, с сопротивлением. Думали, в детский сад попали, а когда результат пошёл, сами стали удовольствие получать, кайфовать от своих действий и действий партнёров.

— Догадывались, что в той знаменитой серии не только новая модель сыграла свою роль, но и сопутствующие факторы?
— На нас никто не рассчитывал – думали, всё, команда затухла. А мы, как тёмная лошадка, выскочили с предпоследнего места. Многие игры на жилах вытащили, выгрызли, не жалея себя. Когда туров за пять до конца запахло серебром – тогда да, включились все.

— Про заключительную игру в Ярославле говорили разное.
— Нам тоже сказали: всё будет хорошо. Только я этого не прочувствовал! «Шинник» несётся, бьётся. Я у Серёги Серебренникова, которого немного знал лично, спросил тогда: «Вы чего?» А он в ответ: «Ничего не знаю». Я в подкатах пластался, растяжение связок получил – замораживали каждые 15 минут. Еле выиграли!

«Семак психанул: «Выводить команду не буду»

— Со временем пришло понимание, что стряслось в Мольде 20 лет назад? Это же самое трагичное поражение ЦСКА вашей эпохи.
— Я был уверен, что после 2:0 дома не проиграем. Тогда перед этой игрой нам организовали товарищеский матч с «Дерби Каунти», но я его пропустил – залечивал приводящую мышцу. Тем не менее уже после первого тайма в Норвегии почувствовал, что полностью иссяк. Меня просто не хватило на весь матч – моя вина, что не подготовился на 100 процентов. Не те препараты применял, которые следовало. Колол неотоны, а это было не нужно. Плюс удаление Марека Холли. Соперник полетел, мы оголили фланги – и с этих флангов начало залетать всё: головой, с добивания… После «Мольде» нам всем было очень хреново. Очень. Сейчас, уже как тренер, понимаю: многое в подготовке было сделано неправильно, многое можно было изменить.

— Что конкретно?
— Второй тайм нужно было по-другому играть. Вместо того чтобы обороняться и ловить их на контратаках, мы побежали забивать. Не нужно было так рьяно прессинговать. Молодые были, неопытные. Шашки наголо – и полетели! Возможно, в каких-то моментах Олег Васильевич недоработал как главный тренер. Да и «товарняк» с «Дерби Каунти» не нужен был.

— Зачем же играли?
— Повелись на то, что англичане предложили бесплатный перелёт – к ним, а потом в Норвегию. Сэкономить решили, будучи уверенными, что «Мольде» обыграем в любом состоянии. Изначально планировалось, что основные исполнители с «Дерби» сыграют по тайму, а отбегали полный матч. Закончили 0:0, все довольны. Британцы, кстати, в шоке были, узнав, какие у нас зарплаты. В ЦСКА вся команда получала столько, сколько в «Дерби» один средний игрок.

— Разве в ЦСКА тогда платили совсем копейки?
— От трёх до пяти тысяч долларов. Я получал пять.

— После поражения от «Мольде» руководство сурово наказало команду. Суммы штрафов, как рассказывал Новосадов, были космическими: у него 54 тысячи долларов, у Семака – 44.
— Не знаю, как начальство считало, но суммы разнились. Я «попал» на 30 тысяч долларов. Семак тогда психанул: «Отказываюсь от повязки, не буду выводить команду». Долматов сказал: «Варламов, тогда ты выводи».

— А вы почему согласились?
— Семак, отказываясь, посчитал, что это – выход. У меня было другое мнение. Я откажусь – выведет другой. Играть-то всё равно нужно было.

 

 

 

— Не обиделся Семак?
— Не думаю. У нас никогда не было очень уж близких, дружеских отношений. Но уважали друг друга. И уважаем.

— Как приходили в себя после фиаско в Норвегии?
— Собрались у кого-то в номере. Выпили, что уж скрывать. Обсудили, что мы натворили. За это нас потом оштрафовали.

— За это тоже?
— Всё в одну копилку пошло. Когда при выселении из отеля на ресепшене расплачивались, Долматов усмехнулся: «Что, мини-бар пошелестили?» Пришлось сознаться. Васильич пообещал: «Я вам это вспомню».
 

— По версии Новосадова, после штрафа актив ЦСКА поставил тренеру ультиматум: «На «Спартак» не выйдем». У вас же следом дерби было, в котором вы сгорели с таким же счетом – 0:4.
— У меня те дни как в тумане. Настолько ошарашен был. Только что были «молодцами» — и вдруг, после одного поражения, стали говном… Ладно, не хочу вспоминать. Запомнилась другая история. Тоже перед дерби со «Спартаком», но в 2000-м году, в Кубке. Дела у ЦСКА шли неважно, и перед матчем Вовку Кулика и ещё двух парней (Хомуху и Шишкина. – Прим. «Чемпионата») отправили в дубль – с формулировкой «снижение требований к себе». За два дня до «Спартака» на базу приехал Степанов, президент клуба. Собрал несколько ведущих игроков, спросил: «Что творится?» Мужик он чёткий, простой, но правильный. Стали убеждать его, что с молодыми пацанами, которых тогда резко запустили в состав вместо ветеранов, «Спартак» не обыграть: «Нам для этого нужны опытные соратники». Он ответил: «Хорошо, побеждаете «Спартак» — будете играть и дальше. Но если проиграете, ко всем санкции применим». Выиграли!

 

«Хотелось зарыть Левникова прямо на поле»

— Обыграв «Спартак», вы вышли в финал Кубка, но там проиграли «Локомотиву». Судьбу матча во многом предопределило раннее удаление Бокова. Видим, у вас в альбоме есть колоритные фотографии. Вот Боков орёт на Левникова, вот вы…
— Тогда хотелось зарыть его прямо там, на поле (смеётся). Эмоции перехлёстывали. Хорошо, до рукоприкладства дело не дошло. Что до этого снимка, Левников уходил от ответа, а я пытался его к себе развернуть. При встрече три года назад он признался: «Да, я тогда ошибся, удалив Бокова, но в то время это было правильно». По мнению других судей, даже «в то время» это было неправильно. Никакого «фола последней надежды» не было и в помине.

 

 

 

 

— Самый жёсткий судья на вашей памяти?
— Был такой Лом-Али Ибрагимов. Хусаинов интересный тоже – в Челнах нас пару раз казнил.

— В смысле?
— Не дал выиграть. Сознательно.

— Лом-Али считался другом ЦСКА.
— Это, видимо, потому что перед исторической победой ЦСКА над «Спартаком» (4:1) Лом-Али дал карточки Цымбаларю и Титову, и оба пропустили дерби. После матча встретили его за пределами стадиона. Улыбается: «С победой вас». «И вам спасибо», — отвечаем. Но, конечно, дело было не только и не столько в этом.

 

— А в чём?
— Мы видели настрой болельщиков и сами им прониклись. Люди истосковались по победам над «Спартаком», а нам было стыдно болтаться внизу таблицы. Сыграли свою роль и премиальные, и тактика, конечно. Олег Васильевич сказал на установке: «Спартак» привык, что против него все играют вторым номером, а мы сыграем первым номером сразу. Будем давить там, и прессинг на каждом клочке». Этим, видимо, и удивили соперника. Они сразу попали в месиво.

«Родителям про опухоль ничего не говорил»

— Правда, что вы долгое время играли с разорванной крестообразной связкой?
— Швейцарские врачи этому тоже сильно удивились.

— Это разве реально?
— Если сильно закачать переднюю и заднюю мышцы бедра, сустав подтягивается, и на 80 процентов можешь делать всё. Но не на 100. Как раз таки этих 20 процентов мне не хватало, чтобы остаться в сборной, расти, развиваться. Полтора года так играл – уколы, лёд.

— Почему вовремя не прооперировались?
— Может быть, потому что восстановление после мениска – один месяц простоя, а после передних «крестов» — восемь. Не знаю, почему от меня скрыли всю правду, могу только предположить: того уровня, который я показывал травмированным, руководству было достаточно. Вот и решили «крест» не делать.

— Но это же больно?
— Очень. Я не мог выполнить любимую диагональ на 60 метров, сильно ударить по мячу, встать и быстро побежать. Мне хотелось и дальше выступать за национальную сборную, на чемпионаты Европы и мира съездить, за рубежом, может быть, себя попробовать, но играть на максимуме я не мог. Потом в клубе поменялось руководство, врачи, и меня отправили в Швейцарию оперировать пятку. Увидев на столе у хирурга макет коленного сустава, поинтересовался, что это за штуковина. Доктор поставил мне аппарат, проверил мою ногу и огорошил: «А ты знаешь, что у тебя нет передней крестообразной связки?»

— Удивились?
— Спрашиваете! Я же продолжал тренироваться и играть, не подозревая о всей серьёзности своего положения. В Швейцарии мне сделали пятку, а через полтора месяца в Германии зашили «крест».

— Когда выявили опухоль в пятке, всё внутри оборвалось?
— После биопсии в Швейцарии сказали: результат – через 10 дней. Не скрою, жутковато было. Спасала поддержка семьи. Родителям, естественно, ничего не говорил. Только когда выяснилось, что опухоль доброкачественная и операбельная – всем рассказал. Оказалось — была киста пяточной кости. Но киста обычно выпуклая, а у меня она была внутри. Говорят, это не приобретённое, а врождённое.

«Садырин перед смертью сказал: «У тебя есть характер»

— Садырин «сгорел» от онкологии. Помните последнюю встречу с ним?
— Дня за три, за четыре до его смерти человек семь или восемь нас, «армейцев», пришли в больницу к Павлу Фёдоровичу, и он каждому сделал небольшое напутствие.

— Вам что сказал?
— «Пока колени не сотрёшь – играй. У тебя есть характер. А дальше переходи на тренерскую». В ЦСКА тогда многие пацаны с характером были. Пересиливали себя, часто на жилах шли к цели, но никогда через других не перешагивали. Никогда. Только себя не любили – а надо было.

— Как Садырин держался?
— Всегда с улыбкой. Никогда не показывал, как ему больно и тяжело. Мог скривиться, покричать наедине с родными, но при нас не давал повода, чтобы его жалели. Об этом все его знакомые говорили и на похоронах, и позже при встречах.

— Когда в команде поняли, что дело плохо?
— Диагноз вскрылся после того, как в конце 2000-го года он упал на крыльце и сломал шейку бедра. Поначалу масштабов проблемы не осознавали – думали, вылечится, и всё будет хорошо. Переломным моментом в этом смысле, как мне показалось, стала смерть Сережи Перхуна. Садырин очень переживал. На похоронах Серёжки я заметил, что у Пал Фёдорыча даже цвет кожи стал другим, побелел, что ли. И глаза потухли. При команде он держался, бодрился, но мы уже понимали, что скоро уже…

— Спустя годы в Грозном вы встретились с Будуновым – тем самым игроком, с которым было роковое столкновение у Перхуна. Хотя бы раз он заводил разговор о злосчастном моменте?
— Нет. Но, по рассказам друзей, Будун страшно переживал за этот момент, винил себя. Просто он такой человек: бывший борец, никогда не отворачивался – ни от удара кулаком в быту, ни от стыка на поле. Вот и в той ситуации пошёл до конца. Будунов ведь тоже сотрясение получил. По сути, игровой момент, но видите, как вышло.

— Вы же тогда в Махачкалу не летали?
— Не поехал в последний момент. Я был травмирован, но собирался лететь, чтобы морально поддержать ребят. А тут у жены то ли очередные роды, то ли ещё что. Попросила: «Не надо ехать, мне плохо». Тёщи рядом не оказалось, и я позвонил Степанову, гендиректору клуба, отпросился – буквально за несколько часов до вылета.

— Как узнали обо всём?
— По телефону. Когда Серёгу перевезли в Москву, Степанов каждый день его навещал в больнице и нас обнадёживал: «Как живой, спит. Сейчас, потихонечку, потихонечку…». А потом пошли резкие изменения. Поменялся в лице. Были подключены все рычаги. Не спасли…

— Каким он запомнился?
— Серёга? Семьянин. Серьёзный парень, очень трудолюбивый. Всегда на сто процентов отдавался футболу – и в тренировках, и в играх. Никогда не давал себе слабину. Работал как машина, как часы.

 

«Тчуйсе очень шоколадные конфеты любил»

— Почему вы ушли из ЦСКА?
— Газзаев так решил. Одно время из «старой гвардии» оставались только мы с Серёгой Семаком. Я долго восстанавливался, прошёл один сбор, другой, в Израиле сыграл три матча. Первые два провёл достойно, самому нравилось, а в третьем совершил несколько ошибок. Они были естественны. У Газзаева помимо дисциплины было много требований к защитникам: поджать, потом опуститься, накрыть. Все эти действия требовали долгих лет работы. Естественно, все ошибались, и я в том числе. Но ребята были молодые, а я сложившийся, поигравший. И после игры Валерий Георгиевич вызвал к себе и откровенно, по-мужски сказал, за что я ему признателен: «Женя, я не вижу тебя здесь основным игроком, но я не хочу, чтобы ты сидел на лавке, потому что ты очень авторитетный человек и много сделал для клуба». Газзаев предложил поехать в Новороссийск. Я сказал: «Всё понял, поехали». Пожали друг другу руки и распростились. Без обид.

 

— Как игралось в Новороссийске?
— Первый год играл, второй, при Павлове, больше сидел. Своеобразный специалист. С «Кубанью» в 2004-м прошёл сборы – всё здорово, и обстановка, и команда. Но в первой же игре получил серьёзную травму – отрыв приводящей мышцы. Два месяца восстанавливался, поехал в Германию на операцию. Грыжи удалил с двух сторон. А когда вернулся, в клубе многое поменялось, в том числе тренер и спортивный директор. Команду возглавил Ешугов, тоже интересный, экстравагантный специалист… Ешугов счёл меня слишком высокооплачиваемым для «Кубани» игроком, и я поехал в Харьков.

— Вы и Гамулу в Новороссийске застали. Зажигал он там?
— А как же! Игорь Васильевич мог после забитого гола с криком полететь на коленях на поле. А мог эффектно рухнуть на скамейку после пропущенного. Артист больших и малых театров.

 

 

— Вы в двух командах пересекались с обрусевшим камерунцем Тчуйсе. Колоритный тип?
— В Новороссийске общались постольку-поскольку, а в «Тереке» сошлись ближе. На базе в Кисловодске у нас номера рядом были, вместе ходили чай пить. Тчуйсе очень шоколадные конфеты любил. А тренажёрный зал, наоборот, не переносил. Говорил: «Мне туда ходить нельзя».

— Почему?
— У него специфическая фигура: если дать большую нагрузку, тело надувается, как шарик. Ему достаточно было 15 раз отжаться, 10 раз подтянуться, сделать один подход на прессик, спинку – и всё. Когда Тчуйсе раздевался, на нём все мышцы выделялись. Если ещё и маслом перед массажем обмажется – вообще красавчик, атлет! Мы ходили, потели, а он только посмеивался: «Давай-давай». Тчуйсе и без «железа» рельефным парнем был.

А ещё я слышал от него: «Вот закончу играть, поеду домой, куплю гостиницу и буду жить в своё удовольствие. Надоел уже этот футбол».

— Курьёзы в «Тереке» случались?
— Поехали как-то на сдвоенный выезд – в Орёл и Брянск. В первом матче сыграли вничью. После игры подходит начальник команды: «Как же так, Женя?» Я возьми да и скажи: «Ничего, следующий матч выиграем». При том, что в Брянске команда упёртая была. Через два дня на третий я забиваю гол, отдаю передачу, побеждаем. Так этот начальник неделю ко мне приставал: «А почему ты так сказал?» Заподозрил, что первую игру мы сдали, а вторую – купили. «Успокойся уже, — говорю. – Чутьё подсказало».

«От Шевченко пахло рыбьим жиром»

— Чем кроме забитого гола, первого и последнего в сборной, запомнился исторический матч в Киеве в 1998-м?
— Мне показалось, что от Шевченко несло рыбьим жиром.

— Чем?!
— Рыбьим жиром. Говорили, что им мажутся от сглаза. Я этот запах с детства запомнил – блевал от него. Может, форму жиром пропитали, не знаю, но пахло только от Андрея. Запомнилось ещё, как встречали в Киеве…

— И как же?
— На предыгровой разминке мы упали на колени, а с трибун несётся: «Вот так и стойте!» Установка тоже была оригинальная.

— Рассказывали, что Бышовец давал её шёпотом, опасаясь прослушки в отеле.
— Ещё и при шипящем на полную громкость телевизоре! Нас в Новогорске много инструктировали по этой игре, поэтому в Киеве теория была только командная. Мне Анатолий Фёдорович ещё раз про Шевченко напомнил. Я за овальным столом поближе к Бышовцу сидел и всё слышал, а Минько как раз возле телевизора! Выходим из комнаты в коридор, Валера спрашивает: «А где я играю?» Смешно было.

— Бышовец – человек оригинальный.
— Бывало, берёт фломастер и начинает рисовать на флипчарте: ты здесь, ты здесь, играешь сюда, туда. И так 15 минут. Когда белый лист бумаги превращался в чёрный, Фёдорович со своей неповторимой интонацией спрашивал: «Всё понятно?» Фирменные фразочки Бышовца – это вообще классика. Например: «Ребята, утром завтрак. По желанию… но обязательно». И всё время: «Извините», «пожалуйста». Стихи нам читал.

 

 

 

 

— Вау.
— В Бразилии сидим на ужине, за двумя столами. Спрашивает: «Что вам, ребята, рассказать?» И начинает декламировать стихотворение – красиво, с выражением.

«И тут Карпин говорит: «Порвём лягушатников. Не ссыте, пацаны»

— А Романцев каким запомнился?
— Вот его обычно не слышно, не видно было. Тихо ходил, редко с кем заговаривал. Приезжаю как-то в Тарасовку, поднимаюсь по лестнице, Олег Иваныч навстречу. «Здравствуйте». – «Здравствуйте». И вдруг выдаёт: «Ну что, Женя, как расселился?» Я чуть язык от неожиданности не проглотил! Он и фамилию на установке только раз произносил: «Варламов, ты играешь слева», а дальше: «Левый защитник действует так, левый защитник здесь, левый защитник там». Заставлял таким образом слушать. Говорил недолго, но в эти 15 минут вкладывал максимум информации.

— «Спартак» в те годы был явлением всероссийского масштаба. Вам, «армейцу», в сборной открывались какие-то сакральные тайны красно-белых?
— Я всё видел по тренировкам. Допустим, делали «венгерку»: бежишь в паре до определённой точки, перебрасывая мяч друг другу, и возвращаешься на исходную позицию. Так вот, мы ещё до середины дистанции добегали, когда Карпин с Онопко уже заканчивали упражнение – настолько были привычны к этой работе. Когда в подобие гандбола играли, мяч у спартаковцев в руках не задерживался – перекидывали его друг другу, как горячую картошку.

— Вы – участник великой победы той сборной над Францией. Что запомнилось?
— Нам повезло, что у них в домашней игре Зидана не было. В московском матче был момент: Зидан делает два коронных переступа, прокидывает мяч мимо Онопко, пластично оббегает Виктора, а я, вместо того чтобы страховать его, стою и любуюсь действиями француза. Зидан выскакивает на Овчинникова, проходит его на протыке – пенальти. А я думаю: «Блин, какой шедевр сотворил!» Понимал, что ошибся, получил потом нагоняй, но тогда смотрел на него, как мышь на сыр.

 

— Как Романцев на ответку с французами настраивал?
— Накачек не было. Сказал: «У нас есть шанс сотворить чудо и сделать историю». Этого было достаточно. Больше запомнились слова Карпина в жестяной «гармошке» перед полем. Французы по ней лупили, что-то кричали. И тут Валера оборачивается, смотрит на них и громко говорит нам: «Порвём лягушатников. Не ссыте, пацаны!»

 

— Против Исландии вы отдали Карпину голевой пас, а концовку цикла пропустили. Снова травма?
— Да. Поехали на сбор в Израиль, а я не мог уже тренироваться – приводящая мышца бедра болела. У нас как раз в ЦСКА появился такой специалист по физподготовке – Чирва. Мы приседали со штангой, с большими весами, и я сразу дёрнул мышцу. Через два месяца Семак с коленным суставом вылетел. Потом – Макс Боков, Валера Минько… В общем, все посыпались.

— Знаменитый матч против Украины в «Лужниках» где смотрели?
— На стадионе. Ушёл с трибуны за пять минут до конца, при 1:0, будучи уверенным, что едем на Евро. Нужно было казанского друга поскорее на вокзал подбросить. Приезжаю домой, жена и говорит: «А ты знаешь, что 1:1?» Вот тебе раз. Столько людей тогда на таблетках сидело…

«Мы видим, что вы настоящие «кони»

— Знаменитое фото – Минько, Варламов, Боков и Новосадов в чёрных майках Red Blue Warriors – откуда оно?
— Андрей давно с фан-активом дружил и нас познакомил. После матчей семьями собирались в ресторане, сидели, общались – сейчас так уже не принято. Оказалось – достойные, интересные люди, каждый в своей сфере. Вот они и решили сделать нам такой подарок, провести нечто вроде обряда посвящения. Ребята уточнили: «Это не просто презент. Мы видим, что вы истинные «армейцы», настоящие «кони», поэтому достойны такой футболки».

— Какова судьба вашей?
— До сих пор храню дома. Как-то раз вышел в ней на стадион – в перерыве между таймами конкурс пенальтистов провести. Когда расстегнул куртку, фан-трибуна громыхнула: «Женя Варламов!» У меня в этот миг будто башню сорвало…

 

 

 

ЧЕМПИОНАТ

 

Олег ЛЫСЕНКО

Денис ЦЕЛЫХ

 

 

 

[tehnolog]

В 2001-м после 12 туров тоже лидировали сразу 5 команд: «Крылья» и «Сокол» шли выше «Спартака»

Но сдулись к середине сезона.

Прошла почти половина РПЛ-2019/20, а у нас все еще пять лидеров. Похожая ситуация была в 2001 году – после 12 туров у «Крыльев» и «Сокола» было по 23 очка, у «Торпедо» и «Спартака» – 22, у «Локо» – 21.

В итоге ни «Крылья», ни «Сокол» с темпом не справились: самарцы стали пятыми и отстали от чемпиона на 11 очков, а саратовцы вообще свалились в середину таблицы – восьмое место, 19-очковое отставание. Но чемпионат сохранял интригу до последнего тура и без агрессии андердогов. Например, «Локомотив» и «Зенит» только на 92-й минуте 30-го тура решили, кто сыграет в Лиге чемпионов.

Последнее чемпионство «Спартака», появление Гинера в ЦСКА, первый сезон Аршавина и Кержакова, зарождение супермощного «Локо» – давайте окунемся в чемпионат России, который еще даже не назывался премьер-лигой.

================================================

Часть статьи не потащил, там в основном про Спартак, выбрал то что относится к ЦСКА.

Гинер потратил на трансферы почти 8 миллионов долларов, но потерял двух важных людей – Перхуна и Садырина

ЦСКА тот год начал прошлогодним скучным составом, но появился Евгений Гинер и понеслось: клуб купил больше 10 хороших игроков, на которых потратил около 8 миллионов долларов. Денис Попов, Юрий Лайзанс, Алексей Березуцкий, Спартак Гогниев, Вениамин Мандрыкин, Элвер Рахимич, Предраг Ранджелович, Андрей Соломатин, Игорь Яновский и другие. 

Но мощь ЦСКА набрал только в 2002-м, а этот сезон запомнился 7-м местом и двумя важными потерями: ушли из жизни вратарь Сергей Перхун и тренер Павел Садырин. 

Бывший селекционер ЦСКА Степан Крисевич рассказывал, как привез Перхуна из «Шерифа»: «Большинство молодых ребят, которые появились в клубе с приходом Гинера, пришли через мои переговоры. Например, Перхун принадлежал «Шерифу», но целый год не играл и жил в Днепропетровске. Я выкупил его трансфер у молдавских бандитов за сто десять тысяч долларов и привез Серегу в Москву, а потом вернулся на Украину, чтобы сделать ему загранпаспорт».

23-летний Перхун запомнился прежде всего самоотверженной игрой: он не боялся идти в стыки и смело бросался прямо головой в ноги. Точно так же он не остановился, пытаясь опередить Будуна Будунова. К сожалению, закончилось трагически. 

В конце года умер и Павел Садырин. Несмотря на болезнь, он до последнего тренировал команду и посещал пресс-конференции.

Состав «Торпедо-ЗИЛ» – весь из легенд: Березуцкий, Дедура, Широков. Тогда Роман и загулял на 2 месяца

Вряд ли команда с 14-го места заслуживает внимания, но вы только посмотрите, кто играл за «Торпедо-ЗИЛ»! Здесь начинали Березуцкие, а Василий провел целый сезон в 2001 году.

Они даже сыграли друг против друга в матче «Торпедо-ЗИЛ» – «Черноморец» (2:0) – это был первый случай в истории российского футбола, когда друг против друга вышли братья-близнецы. После игры Василий сказал, что «Черноморец» – так себе команда, а Алексей заявил, что во всем виновато поле и торпедовцам больше повезло.

Вы точно помните Игнаса Дедуру, который вместе с Неманьей Видичем составлял одну из лучших связок центральных защитников в нашем футболе. Оказывается, он приехал в Россию раньше и поиграл за «Торпедо-ЗИЛ» в 2001-м. На Восточной улице он провел 10 матчей, а его главное воспоминание такое: «Главным тренером Кучеревский работал, а в клубе царили беспорядок и бедность».

Но все же главный герой того состава – Роман Широков. За «ЗИЛ» он провел только один матч (вышел на замену под разгром от «Локо» – 4:0)», а все остальное рассказал в исповеди «Спорт-Экспрессу».

«ЦСКА отдал меня в аренду «Торпедо-ЗИЛ», а ко мне после первого матча нагрянул друг. И все, выпали мы из жизни на два месяца. Сначала поехали к знакомому на дачу. Тренировку пропустил, а на следующий день команда должна была уезжать в Питер. Играть с «Зенитом». Я же вместо Питера махнул на речку – шашлыки жарить. Весь день из клуба названивали, но трубку не снимал. А придумывать-то что-то надо...

Решил наложить на ногу гипс, организовать медицинскую справку и привезти ее в клуб. Гипс-то мы смастерили, а о справке забыли. Позже договорились, что сделают. Да сил не было в больницу ехать, справку эту забирать. Впрочем, она и не понадобилась – из клуба больше никто не звонил. А я месяц всюду за собой волочил этот гипс, все вокруг думали, что с переломом.

Как можно два месяца пить, не выходя из квартиры? А как алкоголики пьют? Но мы выходили, весело было! Народ приходил и уходил. С утра ехали на пляж, сидели там под пивко. Вечером возвращались домой. Уже прохладнее, можно на крепкие напитки переходить. Девятая «Балтика» хорошо шла. Но мы не просто пили. Играли в карты, в «буру» или «бур козла» – на водку. Если получаешь два очка за проигрыш, выпиваешь стопку. Четыре – две. За полчаса успеваешь набраться. Если плохо будешь играть. У меня, слава богу, такого не случалось. 

Кстати, офис «Торпедо-ЗИЛ» находился на Автозаводской, а я зависал на Кожуховской. В двух шагах. Месяц там зажигал, потом приелась столица. Душно. Да и устал ночевать черти где. Уехал в Дедовск».

[DED49]

101 год назад родился Анатолий Тарасов

 

10.12.2019

 

 

10 декабря 1918 года родился Анатолий Тарасов, тренер, «отец русского хоккея».

 

Выдающийся российский хоккеист и тренер, а также один из основателей российской школы хоккея. Чемпион СССР в 1948-50 гг. Заслуженный мастер спорта. Заслуженный тренер СССР.

 

В 1937 году Анатолий Тарасов поступил учится в Высшую школу тренеров при Московском институте физкультуры. Большой практический опыт ведения игры был пополнен так необходимыми ему теоретическими знаниями, которыми старался оперировать в жизни. Спортивные руководители обратили внимание на талантливого энергичного игрока, который обладал явными организаторскими способностями и хорошо зарекомендовал себя в качестве тренера.

 

В 1945 году был рекомендован легендарным армейским футбольным тренером В. Аркадьевым в наставники в спортивный клуб Военно-воздушных сил Московского военного округа (ВВС МВО). Так Анатолий Тарасов стал тренером армейских команд одновременно и по хоккею с шайбой, и по футболу. Выбор руководства полностью оправдался: Анатолий Тарасов вывел команду в число несомненных лидеров.

 

Спустя два года, в 1947 году, его назначили играющим тренером хоккейной команды Центрального дома Красной армии (ЦДКА).

 

Впоследствии ЦДКА был переименован в ЦДСА (Центральный дом Советской армии), а позднее в ЦСКА (Центральный спортивный клуб армии).

 

За это время Анатолий Тарасов становился чемпионом СССР три раза (1948-1950 гг.). Кроме того, в 1949 году ему присвоили звание заслуженного мастера спорта СССР. Таким образом, он на ледяном поле на личном примере показывал своим подчиненным, как надо играть в эту мужественную и непростую игру. Всего же за свою долгую спортивную карьеру он выиграл в чемпионатах СССР 100 матчей, забив в них 106 шайб.

 

Хоккейной командой ЦСКА Анатолий Тарасов бессменно руководил почти три десятилетия (вплоть до 1974 года).Обладавший мощным интеллектом и будучи по характеру максималистом, Тарасов настойчиво и страстно стремился вывести вверенные ему команды в чемпионы.

 

Под его талантливым и мудрым руководством хоккейная команда ЦСКА становилась золотым призером чемпионата СССР 18 раз (в 1948-50, 1955, 1956, 1958-1960, 1963-1966, 1968, 1970-1973 гг.)

 

В 1957 году Анатолию Тарасову было присвоено звание заслуженного тренера СССР, а в 1958 году на его плечи легла еще одна ноша — тяжелая и ответственная, но почетная. С этого времени он четырнадцать лет был тренером сборной СССР (в 1958-60 и 1962-1972 гг.). И здесь он тоже добился потрясающих результатов. Под его руководством команда СССР девять раз побеждала на чемпионатах мира (1963-1971 гг.) и трижды становилась чемпионом Олимпийских игр (1964, 1968, 1962 гг.).

 

Тарасов воспитал несколько десятков неоднократных чемпионов мира и Олимпийских игр. В их число входят такие легендарные хоккеисты как Валерий Харламов, Анатолий Фирсов, Борис Михайлов, Владислав Третьяк, Александр Рагулин, Виктор Кузькин, Альметов, Локтев, Борис Александров, Владимир Петров.

 

Прославленный хоккейный тренер защитил в свое время диссертацию и стал кондидатом педагогических наук. Хочется отметить, что Анатолий Тарасов так много сделал для становления и развития отечественной хоккейной школы, что его труд до сих пор с глубоким уважением вспоминается не только его непосредственными учениками, но и всеми российскими хоккеистами.

 

Анатолий Тарасов внес большой вклад и в мировой хоккей. Его опыт и спортивное мастерство нашли отражение в опубликованных им книгах — «Тактика хоккея» (1963) и «Хоккей грядущего» (1971).

 

Кроме того, Анатолий Тарасов много сделал для популяризации хоккея в нашей стране. Так например, он продолжительное время был председателем детского хоккейного клуба «Золотая Шайба», в недрах которого многие прославленные хоккеисты получили первоначальную закалку и немалую долю спортивного мастерства.

 

Анатолий Владимирович Тарасов скончался в Москве 23 июня 1995 года.

 

Достижения

 

Заслуженный мастер спорта СССР (1949).
Заслуженный тренер СССР (1956, звание снимали в 1969, но в том же году вернули).
Кандидат педагогических наук.
Согласно «Британской энциклопедии», Тарасов — «отец русского хоккея», сделавший СССР «доминирующей силой в международных соревнованиях». Совместно с Аркадием Чернышевым установил непревзойдённый рекорд — в течение 9 лет подряд (1963-1971) сборная СССР по хоккею под их руководством становилась чемпионом во всех международных турнирах.

 

На посту старшего тренера ЦСКА выиграл звания:

 

Чемпиона СССР (1948-1950, 1955-1956, 1958-1960, 1963-1966, 1968, 1970-1973).
Второго призёра чемпионатов СССР (1952-1954, 1957, 1967, 1969, 1974).
Третьего призёра чемпионата СССР (1962).
Обладателя Кубка СССР (1954-1956, 1966-1969, 1973);
Финалиста розыгрыша Кубка СССР (1953).

 

Под руководством Тарасова как старшего тренера сборная СССР становилась:

 

Третьим призёром ЗОИ (1960).
Вторым призёром ЧМ (1958, 1959).
Чемпионом Европы (1958-1960).

 

В качестве второго тренера сборной СССР А. В. Тарасов привел сборную команду СССР по хоккею с шайбой к званию чемпиона:

 

Зимних Олимпийских игр (1964, 1968, 1972).
Чемпионатов мира по хоккею с шайбой (1963-1971).
Чемпионатов Европы по хоккею (1963-1970).

 

Основал юношеский турнир «Золотая шайба».
Введен в Зал хоккейной славы в Торонто (1974).
В числе первых введен в Зал хоккейной славы Международной федерации хоккея (1997).
Лауреат международной премии Уэйна Гретцки.
Именем Тарасова назван один из дивизионов Континентальной хоккейной лиги.
Имя «Анатолий Тарасов» носит буксир Северного флота ВМФ России.
Автор книги «Хоккей. Родоначальники и новички», изданной в России посмертно в 2015 году.
Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени (1957, 1972), орденом Красной Звезды, двумя орденами «Знак Почёта» (1965, 1968) и медалью «За боевые заслуги».

 

Источник: КХЛ

 

Анатолий Владимирович величайший хоккейный специалист мирового хоккея! Его уважали и продолжают уважать все мировые хоккейные специалисты.

[Scharakon-88]

"Не девичье дело"?
Два скандала на Кубке Легенд - дело рук одной хрупкой женщины.Обидели Бенаюна, Риисе, Воронина и Титова.
Скандал на сей раз приключился там, где его менее всего можно было ожидать. И вы не поверите: о допинге и речи нет. Кубок Легенд в Москве, мероприятие сугубо дружеское, райское наслаждение, как гласила популярная реклама шоколадных батончиков, и на тебе, такая коллизия вышла, что уже прозвучали первые сомнения: а состоится ли турнир в будущем году?
Фабула проста до боли: в финальном матче между сборными звезд и России при равном счете 4:4 судья Александра Пономарева показывает гостям две красные карточки подряд. Израильтянин Йосси Бенаюн покидает поле, выказав очаровательной рефери что-то очень неласковое.
Краткая справка: Йосси, как ни странно, без русских корней, потомок выходцев из Марокко, в отличие от Хаима Ревиво с Александром Мостовым и Валерием Карпиным в «Сельте» не играл, едва ли владеет языком Пушкина и Баркова.
Вскоре милая и отнюдь не суровая внешне дама карает и норвежца Йона Арне Риисе. Викинг долго высказывает ей, что он по этому поводу думает, и покидает поле, обращаясь энергично к товарищам по команде. Те… дружно следуют за ним. Прерван финал… Кубка Легенд. Смешно, если бы не было так грустно. Из звезд остается лишь джентльмен Яри Литманен. Начинается долгий переговорный процесс под шум трибун....Выбрали самое оптимальное решение...VAR
Весь стадион болел, в итоге, за сборную Звёзд и освистали судей на церемонии.
Немного о футболе. Нарушение норвежца на красную не тянуло точно, да и израильтянин-то хоть и фолил, но скорее на желтую. Но не в этом дело. Стоит ли изгонять людей с поля в ТАКОМ матче, скорее дружески-театральном, призванном поднимать настроение и наслаждаться футболом, предаваясь воспоминаниям о временах, когда эти люди были молоды?!Нужна ли команде хозяев поля победа, одержанная в ТАКОМ большинстве?!

Александра Пономарева в ходе паузы бодро носилась по опустевшему полю, пытаясь что-то кому-то доказать. Девушка – школьный учитель музыки и утверждает, что футбольный арбитр в ее понимании сродни дирижеру. Быть может, следовало насторожиться и объяснить ей заранее, что это совсем не так, рефери не командует участниками матча, он не должен предопределять его исход. Но даме очень захотелось быть первым лицом на этом празднике, и она его испортила.Забыла свистнуть
Уговоры подействовали, шли они больше десяти минут. Звезды-ветераны вернулись на поле, красные карточки им заменили на желтые. Время матча истекло при счете 6:5 в пользу иностранных гостей. Но… Пономарева не дала финального свистка. И когда звезды начинали праздновать, Егор Титов забил в их ворота.
Снова споры. Предложили пробить серию пенальти. Игрок звезд Андрей Воронин посоветовал объявить Россию победителем. Новый скандал. Новые переговоры. Зрители на трибунах заговорили на языке Баркова, а не Пушкина. Тут организаторы объявили, что VAR показал: Титов забивал после окончания времени встречи. 
Это же надо так испортить отменно задуманное и много лет без сучка без задоринки проводившееся мероприятие.
Интересно, как теперь пройдет традиционный пост-турнирный банкет его участников и пройдет ли?
Феминизм, конечно, на марше, но… может, мужской футбол, даже ветеранский, мужчинам и судить?
Беспокоят теперь две вещи: состоится ли в будущем году Кубок Легенд, у него и порядковый номер-то тревожный, 13-й, и не слишком ли строга педагог Пономарева с детишками на уроках музыки?

Сообщение отредактировал Scharakon-88: 23 February 2020 - 21:17

[vlad-61]

СВОБОДНЫЙ ВРЕМЯ? ЧАЁК?

ТАК ДАВАЙТЕ, ПОВСПОМИНАЕМ ПРОШЛОЕ!...

 

 

 

 

 

 

 

 

Борис Аркадьев – великий тренер, которого нельзя забывать.

Он изменил мировой футбол и тактику, вдохновляясь стихами Блока

 

 

Борис Аркадьев – это человек, о котором мы часто слышим, но мало что помним. Он начал тренировать еще в 1937-м, а закончил в 1969-м, став легендой «Динамо» и ЦДКА, с которыми шесть раз выиграл чемпионат СССР. Возглавлял Олимпийскую сборную Союза и относился к людям и жизни так, что никто из окружения не помнит про него чего-то сомнительного или неловкого. 

 

 

Ниже – рассказ лишь о небольшом периоде из жизни Аркадьева. Небольшом, зато крайне насыщенном: он навсегда остался в истории футбола, теперь им иллюстрируют перемены в лучших современных книгах о тактике. 

 

 

 

В СССР поняли, что с футболом плохо, когда приехали баски. Они мучили наши команды, играя по схеме, о которой тут даже не знали 

 

В 1936-м рванул первый чемпионат СССР и был снят фильм «Вратарь» Семена Тимошенко, после которого все напевали «Эй, вратарь, готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот». Дети хотели отбивать удары, как главный герой Антон Кандидов, интерес к футболу в СССР расцветал. А летом 1937-го все окончательно сошли с ума: в Союз на несколько матчей прилетела сборная Страны Басков. 

Мировое турне (в маршруте еще были Франция, Чехословакия, Польша, Скандинавия, Мексика и Куба) придумали с одной целью: показать, что баски, давшие жестокий отпор войскам генерала Франко, вообще-то очень покладистые ребята и что никаких проблем в Испании нет. 

Союзные чиновники тем временем видели в туре возможность прорекламировать мощь советского спорта, но готовились сдержаннее, чем обычно: гости привезли пять участников ЧМ-1934 (Испания проиграла Италии лишь в переигровке четвертьфинала), да и вообще Европа значительно опережала СССР в развитии футбола. Когда на Западе починили правило офсайда (футболист не был вне игры, если в момент передачи перед ним находились как минимум два соперника, а не три) и перешли на дубль-вэ (3-2-5), у нас все еще играли по устаревшей схеме с двумя защитниками. Чиновники подозревали, что будет тяжело, но не знали, что настолько. 

 

 

 

 

Баски смяли «Локомотив» (5:1), повалили «Динамо» (2:1), сыграли 2:2 со сборной Ленинграда и порвали сборную клубов «Динамо» (7:4). Последний матч в России был со «Спартаком», тренер Николай Старостин готовился к нему особенно: вызвал несколько футболистов из других команд, в том числе форвардов киевского «Динамо» Виктора Шиловского и Константина Щегоцкого, а еще подумал отзеркалить схему противника, спустив полузащитника в оборону. 

Тем самым полузащитником был брат Старостина Андрей. И он очень разозлился, когда узнал, что будет не атаковать, а сдерживать форварда Исидро Лангару, забившего 7 голов за 4 матча. «Ты хочешь, чтобы я прославился на весь Союз? – вспоминал ругань брата Старостин в книге «Звезды большого футбола». – Ты же перекрываешь мне кислород! Кто поможет атаке? Ты уничтожаешь тактику, которая наигрывалась годами».

«Спартак» уже как-то пробовал дубль-вэ, но отказался, проиграв в товарняке «Динамо» 2:5. Эта деталь не смущала Старостина, но на базе «Спартака» поселилось напряжение: председатель комитета физической культуры Иван Харченко и глава комсомола Александр Косарев так нервничали, что несколько дней спали в Тарасовке. «Спартак» был последней надеждой, – писал Николай Старостин. – Все сошли с ума! Были письма, телеграммы и звонки, в которых нам давали советы и желали удачи. Меня вызывали к нескольким начальникам разной величины, и они объясняли, что вся страна ждет победы».

 

План Старостина сработал: красно-белые выиграли 6:2 на стадионе «Динамо», где собрались 90 тысяч зрителей. Только восторг длился ровно неделю – потом баски, начав с Киева, проехались по другим республикам. Самое терпимое – 2:0 с тбилисским «Динамо», а обидное – 6:1 со сборной Минска. 

Поняв, что победа «Спартака» была исключением, газета «Правда» растерзала советский футбол, написав, что в СССР слишком уж шоколадно относятся к молодежи, и заключив: «Повышение квалификации советских команд напрямую зависит от матчей с серьезными противниками. Матчи против басков были особо ценны для наших игроков (длинные передачи, игра на флангах, игра головой)».  

Стало очевидно, что футболом правит дубль-вэ и нужно поскорее осваивать эту схему. И в советском футболе нашелся человек, который не только применял дубль-вэ, но и нашел в системе потенциал, о котором не догадывались на Западе. 

 

Этот человек – Борис Аркадьев. 

 

 

Он первым в мире преобразовал дубль-вэ: в «Динамо» игроки атаки постоянно менялись, этот стиль назвали «организованным беспорядком»

 

 

В 1937-м Аркадьев возглавил московский клуб «Металлург», в котором только что закончил играть. Он бегал то в защите, то в полузащите, но ярким футболистом так и не стал. «Меня слишком отвлекали от игры самые разнообразные заботы», – не стеснялся Аркадьев. 

 

Забот действительно было много: он блестяще окончил университет физической культуры и преподавал в спортивных секциях ЦДКА и в Военной академии имени Фрунзе. Занимался фехтованием вместе с братом-близнецом Виталием, заслуженным тренером СССР, выигравшим 8 раз подряд чемпионат мира. Даже думал серьезно тренироваться, чтобы попасть в сборную, но все-таки выбрал футбол. 

 

«Металлург» не играл в первом чемпионате СССР, но заявился на второй – и хоть футболистов Аркадьева почти никто не знал, они заняли 5-е место из 9 среди лучших команд Союза. Аркадьев работал с «Металлургом» до 1939-го, а потом его пригласили в «Динамо», страдавшее от нехватки трофеев: клуб дважды был чемпионом, но в 1938-м провалился на пятое место, с которого в 1939-м упал на седьмое. За это время там сменилось несколько тренеров, игроки тосковали, а руководство из НКВД не понимало, что происходит. 

 

Аркадьев знал, что в «Динамо» есть проблемы с самоотдачей, некоторые игроки поплыли после двух чемпионств подряд. В первый день тренер устроил собрание и выступил так же красиво, как герой Аль Пачино в фильме «Каждое воскресенье»: «Среди тех, кто сидит передо мной, – люди, составляющие гордость и славу нашего футбола, любимцы публики, действительно выдающиеся мастера. Я присоединяюсь к тому общему уважению, которым вы окружены. Но вместе с тем я говорю: ваше положение обязывает вас работать больше, чем когда-либо. Высшая мера взыскательности к себе – вот условие, при котором мы сможем сработаться».

 

 

 

 

В феврале 1940-го команда отправилась на предсезонные сборы в Гагры. Спустя два года после баскского тура почти все команды в СССР перешли на стандартный дубль-вэ, но Аркадьев понимал, что система гораздо вариативнее – просто нужно пофантазировать. На сборе у него была четкая цель – придумать парочку фокусов, которые определят стиль команды и поразят лигу. Но сначала Аркадьев поразил игроков, проведя двухчасовое занятие по тактике: они даже не представляли, что можно так долго обсуждать прессинг и передвижения, но вытерпеть было несложно, ведь тренер предлагал то, о чем раньше никто не говорил. В книге «Тактика футбольной игры», которая вышла в 1948 году, Аркадьев так описывал свое видение футбола: 

«С возникновением игры «с тремя защитниками» во многих наших и зарубежных командах в линиях нападения появились так называемые блуждающие игроки. Но если за рубежом эти творческие поиски игроков не получили дальнейшего развития, то в нашем футболе они явились началом радикальной перестройки всей игровой тактики. 

 

Правда, не всегда игрок начинал «блуждать» по полю в силу каких-то тактических соображений. Иногда это являлось следствием его большой физической силы, быстроты и выносливости, которые «выносили» игрока за пределы положенного ему территориального участка игры. Потеряв свой «дом», игрок начинал «блуждать» по полю. 

Выглядело это так: четыре игрока, придерживаясь своего позиционного стандарта, передвигались в основном вдоль поля, то есть вперед и назад по своим «желобкам». И вдруг в этой «прямолинейной игре» один игрок начинал путать все «расписание движения» своими косыми и поперечными перемещениями. При этом защищающимся оказалось очень трудно за ним следить, а остальным нападающим, то есть его партнерам, было очень выгодно в любой момент и на любом участке поля иметь рядом свободного партнера, которому можно отдать мяч».

Пять игроков атаки бесконечно менялись местами, иногда к ним подключался кто-то из полузащитников. Аркадьев считал, что это единственный шанс эффективно нападать в лиге, где все применяли персональную опеку. Газеты назвали стиль «организованным беспорядком», но признали его не сразу, потому что начало сезона вышло ужасным: ничьи с московскими «Крыльями Советов» и сталинградским «Трактором» и поражение от тбилисского «Динамо». Аркадьев наверняка подумывал сделать новую схему осторожнее, но не отступил. Он собрал команду и попросил каждого написать отчет о своей игре и действиях партнеров. А еще продолжил мучить игроков теорией: «Ежедневные лекции, которые я проводил с подопечными, расширяли их кругозор, учили мыслить, сближали наши точки зрения на футбол».

 

Что такое футбол Аркадьева, все увидели в четвертом туре – в матче с киевским «Динамо». Москвичи победили с рекордным счетом 8:5, поверили в себя и тренера и обыграли 2:1 ЦДКА. Закончили первый круг на четвертом месте, но дальше их было не остановить – 7:0 в Киеве и домашние 5:1 со «Спартаком». Тот матч поразил форварда ЦДКА Григория Федотова (это его именем назван главный клуб бомбардиров), который смотрел игру с трибуны. Он описал матч в книге «Записки футболиста»: 

«Казалось порой почти непостижимым, почему мяч, посланный кем-нибудь из динамовцев не на игрока, а просто на свободное место в поле, непременно достигал цели, попадал к партнеру. И непонятно, каким шестым чувством угадывали игроки путь мяча, появляясь всякий раз в наиболее выгодном месте для его приема и, главное, свободными от «опеки». Выбор места – мы знали, что это такое. Но на этот раз игроки нападения не просто умело выбирали место на поле в зависимости от обстановки. Они сами строили благоприятную для себя обстановку, создавая живой, стремительно меняющийся рисунок игры. Главным действующим лицом в атаке оказывался не игрок с мячом, а его партнеры – игроки без мяча». 

 

«Динамо» Аркадьева боялись примерно так же, как «Ливерпуль» Клоппа, команда больше не проигрывала и взяла третье чемпионство в истории. Аркадьев, превратившийся в звезду, раскрывал секреты: 

«Динамовцы много поработали над тем, чтобы уйти от схематичного дубль-вэ, вдохнуть в английское изобретение нашу русскую душу, наш размах, наше пренебрежение к догмам. И это нам удалось, причем в наиболее главном звене – в линии атаки. Игроки в каждом матче сбивали с толку защитников и полузащитников противника, действовали на больших скоростях, обезоруживали внезапностью, точностью, пробивной мощью. Интересно отметить, что большинство «своих» мячей левый крайний Сергей Ильин забил, находясь на месте центрального нападающего, правый крайний Михаил Семичастный – с места левого инсайда, а центр нападения Сергей Соловьев – с краев».

 

 

 

 

В книге Аркадьева лаконично обозначены его ключевые тактические принципы. Вот некоторые из них: 

 

• «Решающим в футболе является не расстановка игроков, а система их передвижения».

 

• «Важный фактор успешной игры – принцип максимальной интенсивности борьбы. Увеличение степени участия в игре каждого игрока в отдельности. За счет увеличения интенсивности и большего объема действий каждого игрока в отдельности увеличивается и атакующий и оборонительный потенциал».

 

• «Держать игрока – находиться от него и передвигаться вместе с ним на дистанции, позволяющей перехватить адресованные ему мячи или атаковать его в момент приема мяча».

 

• «Обычная длина комбинации – 2-4, 5 передач. Больше не практикуется, так как сложно предугадать действия соперника».

 

• «Быстрота – решающий фактор футбольной игры. Но одна быстрота – без точности – не даст желаемого результата. Тактически верно играть быстро – и чем быстрее, тем лучше. НИКОГДА быстроты не будет достаточно!»

 

• «Полузащитник, который не умеет обыгрывать противника, никогда не будет полноценным игроком середины поля. Так как в те моменты, когда некому отдать мяч, ТОЛЬКО обводка (хотя бы в сторону или назад) позволит ему выиграть время для своих партнеров, которые, перестроившись, изменят игровую ситуацию».

 

 

Аркадьев вырос в интеллигентной семье: в доме гостили Блок и Мейерхольд, тренер увлекался поэзией и живописью (даже рисовал сам) 

 

Аркадьев строго относился к дисциплине, не доверял ленивым, при этом был очень тонким и эрудированным человеком. Все шло из детства. 

 

Братья Аркадьевы выросли в семье ведущего актера театра Комиссаржевской Андрея Ивановича. Он обожал читать детям Лермонтова, Пушкина и Толстого, а его брат Владимир – Горького, Джека Лондона и любимых скандинавов: норвежского лауреата Нобелевской премии по литературе 1920 года Кнута Гамсуна и основателя европейской «новой драмы» Генрика Ибсена. 

 

В доме постоянно играла классическая музыка, в основном Бах, в гости к Аркадьевым приходили актеры, режиссеры и поэты. Детей знакомили с Комиссаржевской (знаменитая драматическая актриса начала ХХ века), Мейерхольдом (один из первых авангардных режиссеров СССР) и Брюсовым (наш большой поэт, основоположник русского символизма), но с особой любовью они слушали Блока. «Красив, обаятелен, особенно когда декламировал. Всегда открытая мощная загорелая шея, отложной воротничок. Это от него нам передалась страсть к солнцу на всю жизнь», – цитирует тренера фехтовальщица и журналист Татьяна Любецкая в книге про Аркадьевых «Контрапункт». 

 

Борис даже в зрелости цитировал любимые строчки из Блока:

О, весна без конца и без краю – 

Без конца и без краю мечта!

Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!

И приветствую звоном щита…

 

Братья наизусть знали все актуальные спектакли, отец говорил им, что в современном мире не обойтись без эрудиции и образования, поэтому Борис и Виталий занимались живописью и музыкой: рисование их цепляло, а вот с фортепиано было сложнее – его они быстро забросили, потому с гораздо большим удовольствием тратили время на спорт. 

 

 

 

 

Футболисты очень уважали знания и мудрость Аркадьева, им хотелось к нему тянуться, узнавать то, чем он владел в совершенстве. По его просьбам клубы устраивали игрокам экскурсии в музеи и походы на концерты классической музыки. Аркадьев очень редко кричал на футболистов и обращался к ним только на вы.  

 

«Я не знаю другого тренера, который принес бы такую огромную пользу нашему футболу, – говорил Константин Бесков, игравший у Аркадьева в «Металлурге» и «Динамо». – Он добивался абсолютного послушания только силой своего авторитета. Игроки безмерно уважали его и твердо знали: их успех во многом зависит от него, ибо он великий знаток своего дела. Никогда не забуду, как на сборах Борис Андреевич приглашал меня смотреть закат, как увлекательно рассказывал о живописи… Среди тренеров мне больше никогда не приходилось встречать человека такой культуры, интеллекта, эрудиции».

 

«Я не представляю своей жизни без него, – отмечал Всеволод Бобров, которого Аркадьев тренировал в ЦДКА. – Он для меня не просто тренер, и даже слово «наставник» не вмещает всего того, что значит для меня Аркадьев. Это и школа, и уроки футбола, и университет культуры – все на свете… Я на многое смотрю глазами Бориса Андреевича, хотя это вовсе не значит, что я вижу все то, что видит он».

«Борис Андреевич был художником, – рассказывал Андрей Крушенок, защитник Аркадьева в ЦДКА. – Когда прилетели с «Локомотивом» в Индонезию на товарищеские матчи, мы блуждали по рынкам, покупали одежду и сувениры, а Аркадьев набирал кисти, краски и в свободное время занимался рисованием. Вообще, куда бы мы ни приехали, он старался отвести нас в музей: показывал знаменитые картины, рассказывал историю их появления.

Очень воспитанный, начитанный, культурный. На ты никогда не обращался. Плохих слов никогда не скажет. Как бы ты ни сыграл, никогда не оскорблял, спокойно втолковывал – что ты выполнил, что нет. Всегда на вы. Если хоть одно матерное слово проскочит, осекался и говорил, что это цитата из Александра Блока».

 

 

Схемы Аркадьева ошеломили англичан в 1945-м. Тогда они впервые задумались, что их тактика устарела 

Аркадьев оставил «Динамо» и в 1944-м, перед возобновлением чемпионата после войны, перешел в ЦДКА, с которым пять раз выиграл лигу. Но его наследие в «Динамо» жило еще несколько лет – команда, которую возглавил Михаил Якушин, играла по схемам Аркадьева, в том числе во время знаменитого турне по Англии в 1945-м. И это была сенсация. 

 

1. https://youtu.be/5ixthT5aba4 ( смотреть видео )

 

 

Во-первых, британцев поразили результаты. Ни одна их команда не победила: «Динамо» сыграло 3:3 с «Челси», 4:3 с «Арсеналом», 2:2 с «Рейнджерс» и (готовьтесь) 10:1 с «Кардиффом». Автор The Guardian, The Independent, World Soccer и основатель журнала The Blizzard Джонатан Уилсон, восхищавшийся Аркадьевым в тактической библии «Революция на газоне», цитировал соперников «Динамо». Вот как после матча жаловался левый защитник «Челси» Альберт Теннант: «Русские все время перемещались. Мы едва за ними успевали». А Дэйви Мэйклджон, бывший капитан «Рэйнджерс», написал в Daily Record: 

«Они менялись позициями вплоть до того, что левый защитник бежал на правый фланг атаки – и наоборот. Я такого футбола еще не видел. Шансов разгадать их запрограммированные перемещения было не больше, чем решить китайскую головоломку. Они просто ходили по полю так, как им захочется, но была еще одна вещь – они никогда не мешали друг другу». 

Когда «Динамо» улетело, английские газеты разнесли местный футбол, удивляясь, как команда из страны, которая всячески отстранялась от остального мира, вырвалась вперед. 

Тогда у англичан впервые возникли неудобные вопросы к себе, но желание разобраться с ними сникло после успехов: они не проигрывали два года с мая 1947-го, разделали 10:0 Португалию, справились 2:1 с Италией (чемпионом мира-1938) и были вполне счастливы. Но снова вспомнили про «Динамо» и стиль Аркадьева, когда в 1953-м без шансов проиграли Венгрии на «Уэмбли» 3:6. После этого англичане окончательно осознали, что очень зависимы от отдельных игроков и слишком полагаются на вингеров.  

«Ирония заключается в том, что Герберт Чепмен, основатель дубля-вэ, всегда предостерегал от игры с вингерами, – объяснял Джонатан Уилсон. – Его система – первая значительная тактическая наработка за последние полвека – разрабатывалась с целью избавления от крайних полузащитников, но именно они в итоге стали главными. То, с чем его изобретение должно было покончить, вернулось, чтобы покончить с самим изобретением».

Поэтому уже в середине 1950-х англичане, повторно изучая матчи с «Динамо» и Венгрией, начали перестройку – отказались от зацикленности на флангах и попытались уйти в более сбалансированные 4-2-4. 

Сообщение отредактировал vlad-61: 29 March 2020 - 19:57

[vlad-61]

И ТАКОЕ БЫВАЛО...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

В истории нашего футбола было немало удивительных футбольных клубов. Но есть один, который вообще трудно с чем-то сравнивать.

 

 

Сразу нужно сказать, что это не какой-то любительский клуб, а вполне профессиональный - он выступал во втором дивизионе первенства России, зоне "Восток", а так же участвовал в Кубке России.

Речь идет о клубе "Реформация" из Абакана. Особенность этой команды заключалась в том, что она существовала при протестанской церкви. На её эмблеме красовалась библия, а офис клуба находился прямо в той самой церкви, к которой он принадлежал. "Реформация" была основана в 1993 году Русланом Белосевечем, протестантским пастором, выходцем из Львова.

 

 

Эмблема ФК "РЕФОРМАЦИЯ"

 

По началу, когда клуб еще не был профессиональным, игроки подбирались по религиозному принципу. По слухам, они специально приезжали с западной Украины, чтобы выступать за команду. После, когда клуб получил профессиональный статус, за него выступали футболисты разных конфессий. Было даже три бразильца-легионера.

Однако, религия прочно вошла в жизнь команды. Согласно клубного устава, футболисты должны были быть "примером для прихожан". Им запрещались внебрачные связи. А капитан команды перед матчем, вручал капитану соперников не клубный вымпел, а карманную библию. По воспоминаниям очевидцев, президент клуба во время матчей часто молился, плакал и кричал...

 

Между прочим, на игры "Реформации" ходило по 5-7 тысяч болельщиков. В сезоне 1999 года клуб занял 11 место из 16 в зоне "Восток" второго дивизиона. А в следующем, 2000 году снялся с розыгрыша после 9 туров из-за финансовых проблем.

Кстати. Если для России "Реформация" - экзотический пример, то в мире существует немало "религиозных" футбольных клубов.

 

*************************************

Один из комментариев под заметкой:

Приезжали они к нам, когда я в клубе работал. После игры, как водится, мы пошли пивка попить в заведение на свежем воздухе, в паре кварталов от стадиона. И ребята с "Реформации" вскоре там появились - жили в гостинице напротив этой забегаловки. Режим не скажу, что усиленно нарушали - 2-3 бутылочки пивка под шашлычок приняли. Но речь... Мат на мате... И это Реформация называется?

Сообщение отредактировал vlad-61: 07 April 2020 - 12:31

[vlad-61]

 

 

Игрок, прославившийся голами в свои ворота. Фокин забивал всем вратарям ЦСКА начала 90-х!
Уникальный был защитник.

У Сергея Фокина солидное досье: заслуженный мастер спорта СССР, олимпийский чемпион 1988 года, серебряный и золотой призёр Союза, дважды победитель первой лиги, обладатель Кубка. Капитан команды, майор вооружённых сил. Защитник-бомбардир: 16 мячей за 9 сезонов в ЦСКА.

Но по-настоящему он прославился благодаря другим голам – с приставкой «авто». В садыринской команде конца 1980-х – начала 90-х не было вратаря, не пострадавшего от «самострела» Фокина. Он «палил» по своим, где бы ни играл – в первой лиге, Высшей, в Кубке Союза, еврокубках. Естественно, неумышленно. Теперь Сергей с иронией вспоминает свои результативные казусы, а тогда иной раз бывало обидно до слёз…

Первая лига СССР. 17.07.1988. ЦСКА – «Ростсельмаш» — 1:2

Вратарь: Биджиев.

За время службы в столице Фокин дважды спускался с ЦСКА из высшего дивизиона в первый и оба раза на два года. «Коллекцию автоголов» уроженец Ульяновска начал собирать в июле 1988-го на «Динамо», а его первой «жертвой» среди одноклубников стал Хасанби Биджиев. На 48-й минуте Фокин неловко подставился под удар, и мяч срикошетил в ворота. Диктор по стадиону объявил автором гола ростовчанина Гицелова, однако киевский рефери Попов внёс в протокол фамилию Фокина. В чужие ворота в том сезоне Сергей забил в три раза больше, что удивительно – все с игры (прежде он исправно реализовывал пенальти).

Высшая лига СССР. 16.03.1990. «Спартак» — ЦСКА – 5:4

Вратарь: Шишкин.

Один из самых памятных и обидных для автора автоголов приключился в зажигательном дерби под крышей «Олимпийского». Редкий случай, когда даже через три десятилетия матч приятно вспомнить и победителям, и проигравшим. Кроме одного. Главным антигероем вечера выпало стать невезучему «армейцу». При его нечаянном содействии «Спартак» отыгрался с 3:4. После прострела молоденького Карпина мяч от груди цеэсковского капитана влетел в сетку. После Родионов головой добавил ещё один и принёс номинальным хозяевам волевую победу.

К чести Фокина, во втором круге он сполна искупил вину за мартовское недоразумение. Его гол на 43-й минуте положил начало реваншу красно-синих в противоборстве с красно-белыми. Победа со счётом 2:1 (решающий удар нанёс Кузнецов с «точки») обеспечила «армейцам» серебро чемпионата

 

 

Сергей ФОКИН - третий справа в верхнем ряду.

Сборная СССР - Олимпийский чемпион 1988 года.

 

 

Кубок СССР. 17.04.1990. «Динамо» Киев – ЦСКА – 4:2

Вратарь: Ерёмин.

Михаилу Ерёмину жутко не везло в столице Украины на автоголы: то от Фокина пропустит, то от Кузнецова. В 1990-м вылетать из Кубка москвичам было особенно досадно: команда на ходу, пятерых соперников прошла, шаг до финала. Но предотвратить золотой дубль киевлян в том сезоне даже бойким «армейцам» не удалось – наверстают в следующем. А этот матч на Республиканском начался для красно-синих просто катастрофически: четверти часа не прошло, а на табло уже горела двойка и под ней фамилии: Саленко, Фокин.

Вот как увидел ошибку «армейского» стоппера из ложи прессы корреспондент еженедельника «Футбол-Хоккей» Башкатов: «Иллюстрацией застарелого неумения наших футболистов играть головой стал эпизод на 13-й минуте. К навесному мячу в центр штрафной площади гостей устремились с одной стороны Протасов и Саленко, с другой – Ерёмин и Фокин. Высоченный голкипер ЦСКА засуетился и в схватке оказался от ворот дальше всех. Капитан «армейцев» Фокин, ростом тоже не обделённый, опередил-таки Саленко, однако не сумел ни отбросить мяч в сторону, ни перекинуть его через ворота. В аккурат под перекладину угодил после его удара мяч».

Саленко начал «перестрелку» — Саленко и закончил. Мячи Сергеева и Брошина, по сути, оказались бесполезными – 4:2.

 

Сергей ФОКИН - третий справа в верхнем ряду.

ЦСКА - обладатель Кубка СССР 1991 года.

 

 

Высшая лига СССР. 01.07.1991. «Днепр» — ЦСКА – 2:2

Вратарь: Гутеев.

В Днепропетровске «армейцы» не были похожи на себя ни внешне, ни внутренне. Известие о смерти основного вратаря Ерёмина психологически раздавило команду, а странный комплект формы (бело-зелёные майки с надписью «Гёссер» на груди) окончательно лишил её идентичности. Ветераны ЦСКА не скрывают: хозяева сами предложили скатать ничью, видя, что соперник находится в шоковом состоянии. Она и случилась. Вратари – Городов и Гутеев (корреспондент «Советского спорта» почему-то упорно именовал его Кутеевым) – пропустили по паре мячей.

Первый гол «Днепра» – натуральный автогол: мяч после прострела Сидельникова с левого фланга явно шёл мимо «рамы». Если бы не некстати выставленная нога Фокина – улетел бы за линию ворот. Тренер Садырин снял Сергея с игры ещё до перерыва, а рефери Жук не стал добивать капитана москвичей морально и великодушно записал гол на счёт местного защитника.

«Вообще стёрся из памяти этот момент, — рассказал мне Александр Гутеев, ныне тренирующий вратарей в ивановском «Текстильщике». — Я помню, что была ничья. Гол Кудрицкого со штрафного помню, а срезку Серёги — нет. Нам всем в тот день не до футбола было. Перед игрой объявили: Миша умер. Может, это не совсем профессионально, но тогда все мысли были не о результате, а о трагедии, случившейся с нашим товарищем».

Кубок кубков. 18.09.1991. ЦСКА – «Рома» — 1:2

Вратарь: Харин.

«Выглядело, наверное, впечатляюще, — спустя годы иронично вспоминал свой самый знаменитый автогол Фокин. – От линии штрафной, головой, в падении, в самую девятку, без шансов для вратаря – просто блеск!»

По горячим следам, естественно, игрока обуревали совсем иные эмоции. Самое слабое – печаль. Садырин кипятился: «Все наши планы разрушились из-за двух ошибок защитников». Полузащитник Корнеев сетовал: «Мы не роботы. И, конечно, ошибки защитников приняли близко к сердцу». А нападающий Дмитриев припомнил «самопал» Фокина после «ответки» в Риме: «Если бы тот несчастный мяч в первой игре не влетел случайно в наши ворота, то сегодня победу праздновали бы мы, а не итальянцы». Формально москвичи эту победу и одержали, но праздновать оказалось нечего: одного выездного гола не хватило для прохода в 1/8 финала.

Фокин тогда отличился в обоих матчах. В «Лужниках» — в негативном свете: прерывая внешне безобидную диагональ из глубины поля авторства Джаннини, он ухитрился с линии штрафной головой уложить мяч в верхний угол ворот. Михаил Гершкович, правда, постфактум слегка укорил за этот гол вратаря Харина (мол, далековато вышел с ленточки), но кандидатура главного неудачника вечера сомнениям не подвергалась.

Через две недели Фокина не критиковали – утешали. А вместе с ним – всю команду. При счёте 0:1 австрийский рефери Хуберт Форштингер (этот герр судил на линии триумфальный для киевского «Динамо» финал Кубка кубков 1986 года) аннулировал чистый гол Фокина в нужные, чужие ворота и нагло не пустил российскую команду в следующий раунд.

Садырин негодовал: «Чёрт бы побрал судью матча! Я посмотрел видеозапись. Гол был. Всё было в пределах правил – ни одного нарушения». Знаменитые советские рефери Латышев и Бахрамов, презрев пресловутую цеховую солидарность, в один голос констатировали грубейшую судейскую ошибку. Итальянская La Stampa сделала красноречивый подзаголовок к репортажу с «Олимпико»: «Советы взбешены отменённым голом Фокина». Так с интервалом в пару недель Сергей Фокин забил два самых известных своих гола – засчитанный (увы!) и отменённый.

Лига чемпионов. 09.12.1992. ЦСКА – «Рейнджерс» — 0:1

Вратарь: Гутеев.

Ирония судьбы: красно-синий этап карьеры и жизни Фокин тоже увенчал результативной срезкой – на нейтральном поле в Бохуме, в премьерном розыгрыше Лиги чемпионов. УЕФА, правда, присвоил гол шотландцу Фергюсону, но Сергей и его принимал на свой счёт. До кучи. «Мяч попал мне в ногу, изменил направление — и рикошетом в сетку, — рассказывал Фокин. — В команде над моим «недугом», конечно, посмеивались. Как без этого?! «Опять ты нас едва без премиальных не оставил», — шутили ребята».

«Может быть, Валерка Брошин, Саша Гришин и могли что-то такое выдать, — припоминает Гутеев — У меня, молодого, даже мысли подшутить над Фокиным никогда не возникало. Для меня Серёга был непререкаемым авторитетом: заслуженный мастер спорта, олимпийский чемпион, капитан команды. Точно могу сказать, что внимание на его автоголах никто не акцентировал. Несчастный случай — со всеми бывает».

 

Сергей ФОКИН сегодня.

 

 

После ЦСКА спорт больших достижений в жизни олимпийского чемпиона Фокина закончился. Всего за пару лет он спустился от Лиги чемпионов к региональной лиге Германии, где и доиграл в своё удовольствие до 38 лет. Сейчас Сергею Александровичу 58, собирает агрегаты рулевого управления на заводе «Фольксваген» и искренне радуется жизни без футбола – так «наелся» им в молодости. Ещё бы – столько стрессов перенёс.

ЧЕМПИОНАТ

Сообщение отредактировал vlad-61: 01 May 2020 - 01:21

[sharaev-88]

Всё-таки,другие были люди.Сейчас за постоянные голы в свои ворота вряд ли попал бы даже не скамейку в дубле.

[vlad-61]

- И БЫЛО ЭТО В СОВЕТСКОМ ЦАРСТВЕ, СЫНОК...

В СОЮЗНОМ ГОСУДАРСТВЕ...

 

 

 

 

«Из-за эпидемии холеры Одесса вылетела из высшей лиги»

 

 

События лета 1970 года в разговоре с Игорем Рабинером вспоминает известный украинский тренер Семен Альтман, тогда — вратарь «Черноморца»

 

 

Во времена пандемии коронавируса большое внимание людей приковывают рассказы свидетелей, о также документальное и художественное кино об эпидемиях — прежних и не существовавших в реальности. Кто из вас за последние пару недель прошел мимо публикаций или телефильмов про распространение черной оспы в СССР в 1960 году? Есть ли такие, кто не поддался искушению посмотреть (или пересмотреть) блестящую ленту «Эпидемия» с Дастином Хоффманом и Морганом Фримэном в главных ролях?

 

Одно из таких событий затронуло и отечественный футбол — пусть и в далеко не таких масштабах, как сейчас. В 1970 году сразу в нескольких областях Советского Союза обнаружили холерную палочку, а один из городов, представленных в высшей лиге чемпионата СССР по футболу, — Одессу — на 49 дней Советская армия наглухо заблокировала от остальной страны. Ни въехать, ни выехать оттуда было невозможно, а отдыхавшим в городе постановлением Политбюро ЦК КПСС продлили отпуска или командировки с выплатой зарплат. Одесский «Черноморец» на протяжении месяца не имел возможности участвовать в первенстве, а еще некоторое время проводил домашние матчи в Киеве.

 

О том, как все это происходило, а также о нынешней ситуации в Украине мы поговорили с одесситом Семеном Альтманом — в ту пору вратарем «Черноморца», а впоследствии одним из самых уважаемых тренеров страны. Еще на излете советских времен, приняв московское «Динамо» в середине сезона-1990 из рук ушедшего в сборную СССР Анатолия Бышовца, которому он до того помогал, Альтман привел бело-голубых к союзной бронзе. В 2002-м с донецким «Металлургом» и в 2006-м с родным «Черноморцем» добился того же результата, только в чемпионате Украины, и стал единственным тренером, с которым в XXI веке далеко не богатый клуб из «жемчужины у моря» взял медаль. В том же 2006-м Альтман был не просто частью тренерского штаба Олега Блохина на суперуспешном (выход в четвертьфинал!) для украинцев чемпионате мира в Германии, а, как все утверждают, его тактическим и аналитическим мозгом.

Об этом мы с Семеном Иосифовичем, надеюсь, еще обязательно поговорим, а пока — об эпидемии холеры и о том, что сейчас происходит в Одессе из-за пандемии коронавируса. Сейчас Альтману 73, и из тренерского ремесла он не ушел — вплоть до конца прошлого года был и.о. главного тренера сборной Молдавии, один из клубов которой, «Зимбру», в 90-е годы дважды сделал чемпионом страны.

 

Две недели нас держали на стадионе. Даже родственников мы видели только через забор

 

— Всей правды о происходившем мы тогда знать не могли, поэтому расскажу только о том, что сами пережили, — подчеркнул Альтман. — Ведь в том году во многом из-за этого «Черноморец» и вылетел из высшей лиги. После холеры все пошло наперекосяк.

— Вы узнали об эпидемии и закрытии города через несколько дней после возвращения из Минска, где 2 августа проиграли местному «Динамо»? Читал, что карантин объявили 6-го.

— Да. Главный тренер «Черноморца» Сергей Шапошников и другие руководители собрали команду и объявили, что в Одессе найдена холера, играть мы в ближайшее время не будем, более того — из города нельзя выезжать и в него въезжать. В предыдущие дни слухи о холере ходили, но конкретики не имелось. Я особо не волновался, поскольку в то время был полностью сосредоточен на футболе, и другие вещи, а тем более слухи, меня мало интересовали. Официальных объявлений никто не делал, в прессе ничего не сообщалось. Так что узнали обо всем мы только на этом собрании.

Продолжили тренироваться, но теперь уже почти без мотивации. Перспектива не просматривалась. Так прошло около двух недель. После этого объявили, что мы должны пройти двухнедельную обсервацию, после чего выехать в Киев, где «Черноморец» станет проводить домашние встречи.

— Обсервация — это, насколько понимаю, предельно жесткий коллективный карантин? Недаром одесситы, как я читал, прозвали ее «резервацией».

— Да, без возможности даже общаться с ближайшими родственниками — и вообще всеми, кто за периметром. Все, кто эту обсервацию проходит, должны находиться на закрытой территории, постоянно проходить медицинские обследования, питаться только едой, которую там предоставляют. В силу нашей футбольной специфики нам организовали обсервацию на Центральном стадионе Черноморского пароходства —домашней арене клуба. Покидать территорию запрещалось, и даже жен с детьми и других родственников мы могли видеть только через забор.

— А жили-то где?

— К тому времени на стадионе вошла в строй гостиница. Тренировались на поле, готовились к играм. У нас постоянно брали анализы — крови, мочи, кала. Особенно последнего, поскольку холера в первую очередь бьет по желудочно-кишечному тракту, и диагностировать ее быстрее всего можно именно по такому тесту.

Никакой изоляции по отдельности у футболистов не существовало — жили в номерах по несколько человек. И занятия шли в обычном режиме. Так прошло еще две недели. После этого сели в автобус — поскольку никакие самолеты из Одессы не летали, — и поехали в Киев. На Киевской трассе, в районе Хаджибеевского лимана, была граница.

— На тот момент — почти как государственная?

— Причем — на замке. Ни в одну, ни в другую сторону мышь не проскочила бы.

— Писали, что один таксист попытался вывести парочку отдыхающих — так его поймали и отдали под суд. Советские нравы суровы.

— Каких только слухов тогда не ходило! Но я ими жонглировать не хочу, а рассказываю только то, через что прошел сам. В Киеве нас поселили на старой базе «Динамо» в Нивках — сами киевляне незадолго до того переехали в Конча-Заспу.

Никто от нас не шарахался. Мы там жили, играли, и из столицы Украины летали на выезд. Провели так четыре встречи (три псевдодомашних и одну выездную с «Шахтером». — Прим. И.Р.). Почти месяц, получается, находились без игровой практики, а за следующие два нагоняли соперников.

— Вы тогда находились в запасе?

— У нас в составе три вратаря — Ярчук, я и Нефедов. Все матчи провел Ярчук, к тому же меня в тот момент беспокоила старая травма плеча. Но входил в составе делегации, и к играм мы готовились все.

— В Киеве вы провели три матча — победа над «Спартаком» из Орджоникидзе, поражение от московского «Динамо» и ничья с тбилисским. Болельщики на трибунах собирались?

— Стадион, конечно, не заполнялся, — но народ приходил. Мы играли на Центральном стадионе Киева, который ранее носил имя Никиты Хрущева. Были хорошие матчи, но, например, из-за дубля Юрия Авруцкого обидно уступили 1:2 московскому «Динамо» (с Юрием Семиным в составе. — Прим. И.Р.), ведя 1:0 после гола Валеры Поркуяна. На том матче собралось 20 тысяч зрителей — совсем неплохо для встречи на нейтральном поле.

- Евгений Ловчев, кстати, говорил, что Поркуян, его партнер по сборной СССР на ЧМ-1970, периодически рассказывал ему по телефону об обстановке. То есть хотя бы телефонная связь с другими городами у Одессы, по крайней мере, сохранялась?

— Да. Валера как раз вернулся в «Черноморец» после нескольких лет в киевском «Динамо», а его младший брат, дублер, во время холеры оставался в Одессе, и в том числе через него мы из Киева узнавали, что происходит в городе. А Ловчев приезжал со «Спартаком» в конце того сезона, когда матчи проводились уже дома, на стадионе ЧМП. Мы играли против него, Папаева, Хусаинова, Кавазашвили — и победили 1:0. Я, кстати, тогда вышел в основном составе. Но остаться в высшей лиге это нам не помогло.

— Спартаковцам, по словам Ловчева, тогда сказали ни в коем случае не пить воду из-под крана и не ходить на знаменитый рынок Привоз.

— Понятно, что их инструктировали. Хотя холера бушевала летом, а встреча со «Спартаком» состоялась уже ближе к концу осени (30 октября. — Прим. И.Р.). То же самое и нам после возвращения из Киева говорили. Мы же выросли в то время, когда пить воду из-под крана было нормой. А сейчас даже без всякой холеры этого никто не делает.

Что же касается Привоза, то он считался не самой чистой точкой города с санитарной точки зрения, и там, как и на «толчке», где моряки торговали тем, что привозили из-за границы (так называлась одесская барахолка. — Прим. И.Р.), всегда было большое скопление народу. Для распространения эпидемий — самое опасное место.

 

Чтобы выехать из Одессы, нужно было пройти двухнедельную обсервацию

 

— Вам рассказывали, каким образом холера в Одессу попала? Предыдущие ее вспышки случались аж в 40-е годы, а тут — не только ваш прекрасный город, но и Керчь, и Астрахань, и Батуми...

— Насколько помню, нам сказали, что холерную палочку обнаружили в море. Но как произошло на самом деле — мне сложно сказать. Настоящие данные не разглашались, да мы особо и не допытывались — повторяю, были поглощены футболом. Эта ситуация, конечно, нас взволновала, но скорее в связи с тем, сколько времени мы не сможем играть и когда вернемся в чемпионат СССР.

Сказать, что у нас возникал какой-то ужас перед этой болезнью, — преувеличение. Мы и официального числа погибших и заболевших не знали — даже не информация, а слухи распространялись через сарафанное радио. В Одессу тогда, как и в любое лето, приехало очень много отдыхающих из других городов. Но заперты оказались и они.

Помню, что за это время Одессу вычистили, вымыли. Когда происходит такая беда, народ объединяется на борьбу с ней. Так случилось и тогда. До и во время обсервации город соблюдал все гигиенические нормы, к которым в другое время мог относиться проще. Что общего у времени той эпидемии с этой — акцент делался на тщательном мытье рук. А вот маски во время холеры не носили.

— Леонид Буряк, начинавший тогда футбольную карьеру в родном городе, рассказывал, что улицы Одессы мыли хлоркой.

— Да, действительно. Может, еще и каким-то другими дезинфицирующими растворами. Леня знает больше меня, поскольку тренер Шапошников тогда отобрал 22 или 23 человека для пребывания в Киеве, а 17-летний Буряк с другими игроками дублирующего состава — в частности, будущим капитаном «Черноморца» Вячеславом Лещуком, — остались тренироваться в Одессе.

— А из домов можно было вообще выходить?

— Если ты не на обсервации — да. Ограничений по передвижению — чтобы весь город сидел, как сейчас говорят, на самоизоляции, — не вводилось. Одессу изолировали, и, чтобы выехать из нее, нужно было пройти эту процедуру. Она проводилась во многих местах — и в детских садах, и в ПТУ, и даже на судах Черноморского пароходства. А в город, по-моему, вообще никого не впускали. Говорили, что порты и заводы понесли большой экономический ущерб.

— В советской прессе, читал, какое-то время вообще запрещалось произносить слово «холера»?

— По-моему, да. Свободной печать в то время не была — и делала то, что приказывало начальство. А если говорить конкретно об Одессе, то все решалось в обкоме КПСС.

— А как в таком случае СМИ объясняли публике за пределами Одессы, почему «Черноморец» месяц не играет в футбол?

— Насколько помню, о том, что в Одессе карантин, объявили официально. А вот можно ли было уточнять, что в связи с эпидемией холеры, сегодня точно не скажу. Времени с тех пор прошло много (ровно 50 лет. — Прим. И.Р.). Возможно, когда опасность миновала, о холере стало можно говорить.

Но, повторяю, пока мы находились в городе, нас намного больше интересовало, когда сможем играть. Ведь в течение всего времени до отъезда в Киев не провели ни одного контрольного матча. Одесса-то закрыта!

— А как же принципиальный городской соперник — местный СКА? Понятно, что не во время обсервации, но ведь были и две недели до нее?

— Почему-то мы с ними не играли. Кроме двусторонок, у нас не было ничего. В 1972 году поступил приказ Министерства обороны СССР, согласно которому футбольные команды не могли находиться в городах, где базировались военные округа. Одесский СКА на несколько лет перебрался в Тирасполь, где я в 73-м и служил, киевский — в Чернигов, львовский — в Луцк. Но в 70-м одесские армейцы выступали дома. Где они находились во время эпидемии — не помню.

Все это выбило нас из колеи, и хотя первый матч в Киеве мы выиграли, но сильно сбившийся график в итоге привел к вылету в первую лигу. Хотя сказались там и интриги, и скандалы, и... чрезмерно высокая конкуренция. На каждое место претендовали по два почти равных футболиста, и некоторые считают, что это разобщило коллектив. Высшую лигу в том году покидали три команды, и третье с конца место занял как раз «Черноморец», уступив «Зениту» лишь очко.

— Как возвращались в Одессу из Киева?

— Так же, как и уезжали, — на автобусе. У Хаджибеевского лимана границу уже открыли. Через пару дней (19 сентября. — Прим. И.Р.) встречались дома с киевским «Динамо» и обыграли его мощный основной состав с Рудаковым, Мунтяном, Бышовцем, Хмельницким и другими звездами — 3:2. А за день до этого я, уже восстановившись после травмы, выходил за дубль — и 17-летний Олег Блохин забил мне гол.

— На основу полный стадион ЧМП собрался? Сразу после эпидемии пускали всех без ограничений?

— Да. У нас всегда трибуны ломились, особенно на киевском «Динамо». А тут еще народ соскучился по футболу, по своей команде — и получился биток. В такой обстановке люди вдвойне были рады победе «Черноморца» над фаворитом.

— У вас из родных и друзей холерой тогда никто не заболел?

— К счастью, нет. Когда Одессу, наконец, открыли, говорили разное: кто-то, что заразу искоренили, кто-то, что она осталась, но с проблемой решили справляться постепенно и без таких крутых мер. До сих пор интересно, кто принимал решение о закрытии города; ходили разговоры, что полетели многие головы... Но как все случилось на самом деле — остается только догадываться. Или копаться в засекреченных ранее архивах.

 

Встретил Кучука в магазине — живет рядом со мной

 

— Что сейчас происходит в Одессе? Как город защищается от коронавируса?

— У нас примерно такая же ситуация, как и в России (по официальным данным на 7 апреля, в городе 30 заболевших Covid-19, умерших нет. — Прим. И.Р.). Вначале карантинные меры были не очень жесткие — гулять разрешалось. С понедельника их ужесточили. В ближайший магазин можно выходить. Но и отовсюду призывают, и сами мы стараемся делать это редко и в масках — все-таки я в группе риска, за 70. В продаже много антисептиков, и всегда ими пользуюсь. С масками в аптеках проблем тоже нет, стоят 10 гривен (около 28 рублей. — Прим. И.Р.).

Живу за городом, в Совиньоне, рядом с базой «Черноморца», и в город без лишней необходимости стараюсь ездить как можно реже. Продуктовые магазины и аптеки работают в обычном режиме, все остальное закрыто, включая все спортсооружения и спортплощадки. Скорее всего, так будет минимум до конца апреля. Обстановка напряженная и неприятная.

Мне сложно сравнить ее с тем, что происходило в 1970 году. Совсем другое время, совсем другие мысли. Тогда по молодости вообще не думал о последствиях эпидемии, а сейчас голова занята в основном ими. Кроме того, эпидемия холеры коснулась лишь Одессы и еще нескольких городов, а коронавирус — всего мира.

— С детьми напрямую общаетесь?

— Да. Раз в неделю можем и в город к ним на машине поехать. Да, еще есть ограничения в Одессе по количеству пассажиров, находящихся одновременно в автобусе или трамвае. Большого скопления народу нигде не видно.

— Насколько знаю, в Одессе проживает Леонид Кучук, получивший широкую известность в России в период работы в «Локомотиве». Сейчас он в городе?

— Да. Он живет рядом со мной в Совиньоне, видел его как-то в магазине. О Кучуке у меня очень хорошее впечатление. Просто со многими нынешними президентами клубов профессиональному тренеру, не отступающему от своих принципов, работать очень сложно. Руководители думают, что все знают.

Сожалею о том, что сегодня не у дел остаются многие незаурядные специалисты, у которых есть что-то свое. Те же Юрий Калитвинцев, Александр Головко, Павел Яковенко. Они не такие, как все. Но это сейчас не нужно.

— С Олегом Блохиным, которому помогали в штабе сборной Украины на ЧМ-2006, общаетесь? А также еще с одним человеком, которому эффективно помогали, — Анатолием Бышовцем?

— Поздравляем друг друга по праздникам. Скоро (21 и 23 апреля. — Прим. И.Р.) у нас с Толей дни рождения. Созвонимся, поговорим — хотя телефонное общение не считаю до конца настоящим. Нужно разговаривать, что называется, в четыре глаза...

С Блохиным звоним друг другу в том же режиме, а виделись пару лет назад, когда он приезжал отдохнуть в Одессу. Но сказать, что есть близкий контакт, не могу. Связующим звеном в нем всегда был Андрей Баль, а когда Андрюши не стало, с Олегом дистанция увеличилась.

— Что говорят про возможность возобновления чемпионата Украины?

— У нас, как и у вас, действуют в соответствии с указаниями УЕФА. Некоторые команды проводят подготовку по группам не более пяти человек. «Черноморец» не тренируется, база пустая.

— Пользуясь случаем, спрошу — как популярный и именитый «Черноморец», который вы 14 лет назад привели к бронзе чемпионата Украины, мог превратиться в середняка первой лиги?

— Для меня это больной вопрос — и тема отдельного разговора. Все это не сегодня началось. Я и сам, будучи главным тренером, многое пережил — и с тех пор, как бизнес вошел в футбол, предвидел то, что происходит сейчас. Причем речь о бизнесе, я бы сказал, советском. Поэтому сегодня нахожусь по другую сторону баррикад — и считаю, что успехи моего родного «Черноморца» остались в прошлом.

Идеология бизнеса — корпоративная, идеология спорта — коллективная. В чем разница? В корпорации человек — это как кусок кирпича или сала. Не подошел — его выкинули и взяли другой. А настоящий коллектив (не надо путать с советским колхозом) — это когда у человека видят душу. В коллективе каждый — это личность.

Для большинства как украинских, так и российских бизнесменов, руководителей, которых судьба заносит в футбол, «душа» и «личность» — понятия абстрактные и неактуальные. Они убеждены: что нельзя купить за деньги, то можно купить за большие деньги. И у них ничего не может получиться, потому что не понимают роли человеческого фактора и того, что футбол — не корпоративный бизнес.

— Как сложился недавний отрезок работы в сборной Молдавии?

— Тяжело. Ничего не получилось, и, как я теперь понимаю, не могло получиться. Со мной работали отличные помощники, но решить вопросы, которые накапливались годами, а то и десятилетиями, оказалось невозможно. В Молдавии занимал должность директора национальных команд и хотел выстроить институт сборных таким же образом, как у нас в Украине, — потому что во времена президентства в ФФУ Григория Суркиса был к его созданию немного причастен.

У меня с Молдавией связаны хорошие воспоминания — два чемпионства с «Зимбру». Но тогда я застал хорошее поколение футболистов, которое мне поверило и пошло за мной, — Епуряну, Ребежа, Митерев, Куртиян, Клещенко, Тестимицану, Борец и другие. С тех пор прошло 20 с лишним лет — и, приехав туда вновь, обнаружил, что стало во много раз хуже.

А когда с поста президента федерации футбола ушел Павел Чебану, который позвал меня в Молдавию с той самой идеей об институте сборных по украинскому образцу, — развалилось вообще все. Была банка с пауками — а тут пауки расползлись и после ухода Чебану активизировались.

Когда меня попросили на несколько месяцев взять первую команду, признаюсь, не хотел этого делать — но поддался на уговоры. 31 декабря мой контракт с федерацией закончился, и я вернулся в Одессу.

Подробный анализ своей работы в Молдавии я изложил в письме президенту федерации, а параллельно отправил его на несколько сайтов популярных местных изданий. Но только одно из них, «Комсомольская правда в Молдове», 29 января его напечатала. Ряд других — отказались, чтобы не портить отношения с футбольным руководством.

— Чем занимаетесь сейчас — если забыть о паузе на коронавирус?

— Мой сын, лицензированный тренер УЕФА, сегодня занимается в Одессе детским футболом, — и я тоже в него погрузился. Когда-то ведь начинал в тренерской профессии именно со СДЮШОР «Черноморец» — и только потом стал помощником Виктора Прокопенко в первой команде. К своему большому удивлению, обнаружил, что сейчас, в XXI веке, дела в городском детско-юношеском футболе, по моему мнению, обстоят хуже, чем в отлаженной советской системе, при школах олимпийского резерва. Поверьте, это не старческое брюзжание, а понимание истинного положения дел. Коронавирус пройдет — а все эти проблемы останутся. Вот за что душа болит.

 

 

Игорь РАБИНЕР

 

СПОРТ ЭКСПРЕСС

Сообщение отредактировал vlad-61: 06 May 2020 - 15:14

[DED49]

Спорт - это политика? На этот вопрос есть такой ответ...

 

Над нами издевались намеренно? Как футбольные судьи выкидывали СССР и Россию из турниров

 

Что это было, заговор, личная неприязнь или банальная некомпетентность?

06.05.2020

 

 

В последние десятилетия XX века советские футболисты часто страдали от неквалифицированного, а порой и откровенно предвзятого судейства. Бывший рефери ФИФА Сергей Хусаинов убеждён: циничные «убийства» наших команд – не массовая паранойя болельщиков или выдумки государственной пропаганды. Факты преднамеренных ошибок действительно имели место. Вспоминаем самые вопиющие из относительно недавнего прошлого.

 

Аугусто Ламо Кастильо (Испания)

 

ЧМ-1982. Бразилия – СССР – 2:1

В биографии уроженца Бадахоса был всего один матч чемпионата мира, на родной земле, и тот он умудрился испортить. По крайней мере с точки зрения наших соотечественников. В матче сборных Бразилии и СССР Аугусто «не заметил» два нарушения правил со стороны южноамериканцев, тянувших на пенальти. В первом тайме испанец оставил без внимания снос Рамаза Шенгелии в штрафной соперника, а во втором – откровенную игру рукой со стороны бразильского защитника. Итог – 2:1 в пользу фаворита. Кажется, примерно так всё было и задумано.

Сергей Хусаинов: «На чемпионате мира 1991 года среди юношей в Швейцарии сужу полуфинал Франция – Германия. На фуршете делегат матча представляется: «Сергей, я Ламо Кастильо». У меня сразу в памяти всплыла сборная 1982 года. Такой сильной команды у нас никогда не было! «Да, в Союзе вас хорошо помнят», — сказал я Аугусто. И тогда он признался: «Пойми меня правильно: матч открытия Кубка мира, на трибуне – президент ФИФА Авеланж, бразилец по национальности. Я просто не мог поступить иначе». Для меня это было дико слышать. Я-то думал, арбитр должен быть вне политики. Ошибался…»

Спустя два года Кастильо отработает один матч на Евро-1984 и в 1986-м закончит судить. В сентябре 2002-го испанский рефери умер, не дожив две недели до 64-летия.

Эрик Фредрикссон (Швеция)

 

ЧМ-1986. СССР – Бельгия – 3:4

Главный бухгалтер из Тидахольма – тогда судейство было чем-то вроде престижного хобби, придатка к основной работе – по-своему уникальная личность. Четыре матча на чемпионатах мира – три скандала, и все непосредственно связаны с СССР! В памяти болельщиков Фредрикссон остался главным «антисоветчиком» мирового судейского корпуса 1980-90-х. Притом что первые его пересечения с нашими командами оставили благоприятные воспоминания: под свист Эрика «Торпедо» в 1977 году скатало дома нулевую ничью с «Бенфикой» в Кубке чемпионов (не его вина, что послематчевые пенальти москвичи пробили скверно и вылетели). Спустя четыре года Фредрикссон зафиксировал крупную – 3:0 – победу тбилисского «Динамо» в полуфинале Кубка кубков над «Фейеноордом». После двух ЧМ всё это забылось – в какой-то момент отношения со Страной Советов у скандинавского рефери напрочь испортились.

На ЧМ-1982 он собственной нерешительностью – «зажёг» флаг, а потом опустил – спровоцировал грандиозный скандал с демонстративным уходом команды с поля в матче Франция – Кувейт и подставил советского коллегу в поле Ступара. Последнего эта история неотступно преследует всю жизнь, как страшный сон.

Спустя четыре года от действий герра Фредрикссона пострадал не один отдельно взятый гражданин СССР, а целая команда и её миллионы поклонников. Феноменальной сборной Валерия Лобановского – фактически переодетому киевскому «Динамо», только-только взявшему Кубок кубков, и усиленному звёздами других клубов – прочили большое будущее на мундиале в Мексике. И она оправдывала ожидания – разгром венгров, ничья с французами, плановая победа над Канадой – пока не встретилась с бельгийцами. И с Фредрикссоном.

 

 

Сборная СССР перед ЧМ-1986

Фото: РИА Новости

 

Считается, что швед допустил сразу две грубые результативные ошибки – при первом и втором голах в ворота Дасаева. Сначала не зафиксировал офсайд у Шифо, а затем проигнорировал сигнал ассистента о положении «вне игры» у Кулеманса (помощник Фредрикссона сделал то же самое, что его компаньон на ЧМ-1982). Существовала конспирологическая версия, что испанский лайнсмен Санчес таким образом помогал соотечественникам получить заведомо менее искусного соперника в четвертьфинале (в итоге Бельгия вышибла и испанцев – по пенальти). Так или иначе, судьи помогли «красным дьяволам» завершить основное время вничью – 2:2, а в дополнительное советская команда пропустила два «легитимных» мяча и вылетела с турнира. Лобановский тогда тактично воздержался от критики судей – за него их разнесла пресса, и не только советская. Фредрикссон впервые был выставлен врагом советского футбола.

Хусаинов: «Возможно, и существовала негласная рекомендация: остановить СССР. Не утверждаю, но и не исключаю такого варианта. Там работала вся бригада, но последнее слово в любом случае оставалось за главным. Швед профессионально проявил преднамеренность».

ЧМ-1990. СССР – Аргентина – 0:2

13 июня 1990 года всё было против сборной Союза – и 55 тысяч тифози на трибунах в Неаполе, страстно болеющих за своего идола Марадону, и «нефартовый» рефери. При счёте 0:0 Фредрикссон великодушно простил народного любимца, не заметив, как Диего рукой выбил мяч из ворот. Зато фол Бессонова против Каниджи на 48-й минуте швед хорошо рассмотрел, почти на тайм оставив нашу команду в меньшинстве против чемпионов мира. Шансов на спасение у неё после этого не было. Итог – 0:2.

Советская делегация подала протест на арбитраж Фредрикссона. Никита Симонян взывал к совести рефери: «Если бы Фредрикссон был честным человеком, он должен был бы упаковать чемоданы, сжечь свою судейскую лицензию и оставить футбол навсегда».

Хусаинов: «Эту игру я как администратор сборной смотрел со скамейки – по соседству с нашими великими тренерами, Лобановским, Морозовым, Мосягиным. И вот угловой: Серёга Алейников головой как дал в ближний угол! А там – Марадона. Не просто подставил руку – сыграл ею, выбив мяч из пустых ворот! Ваш антигерой Фредрикссон стоял в идеальной позиции, но вместо того чтобы назначить пенальти, показал жестом: продолжаем игру. На следующий день грустный Валерий Васильевич зашёл к нам с оператором в комнату и спросил: «Серёженька, как это народу объяснить?» А что тут скажешь? Я потом на семинаре топ-рефери ФИФА поднял этот вопрос: «У Фредрикссона была идеальная позиция – так почему же он не дал пенальти?». Ответ меня ошеломил. «No comments». «Божья рука» Марадоны из 1986 года – из этой же серии. «Без комментариев». Удобная позиция, ничего не скажешь! Недавно прочитал воспоминания главного судьи финала ЧМ-1990 – как Марадона его чихвостил, обзывал вором и прочими словами. Святой футболист, оказывается! А то, что он сделал против Англии в 1986-м и против СССР в 1990-м, – это просто «божья рука»!». Помню, писали протест, а толку от него, если человек, который на правах вице-президента ФИФА мог постоять за национальную команду, использовал служебное положение в личных интересах?»
 

 

 

Сергей Хусаинов и Валерий Лобановский

Фото: Из личного архива Сергея Хусаинова

Больше человек-скандал на чемпионатах мира не работал. Но и лицензию сжигать не стал – ещё полтора года благополучно отсудил менее статусные турниры и ушёл на покой в 49 лет. Из публичного пространства Фредрикссон тоже бесследно исчез. Где он, что – неизвестно. Судя по возрасту (77 лет), сидит на пенсии.

 

Хуберт Форштингер (Австрия)

 

Кубок кубков-1991/1992. «Рома» – ЦСКА – 0:1

В конце прошлого века чёткого разделения на арбитров в поле и ассистентов, как сейчас, не существовало. Так получилось, что главные матчи своей жизни – финалы Кубка кубков 1986 года (победа киевского «Динамо» над «Атлетико» — 3:0) и Кубка чемпионов 1990-го («Милан» — «Бенфика» — 1:0) – австриец Форштингер отработал с флажком. В этом же качестве он дебютировал на международной арене: в игре Дания – СССР в 1985 году (4:2). Но одного его свистка в октябре 1991-го хватило, чтобы спровоцировать скандал.

«Чёрт бы побрал судью матча! – кипятился после игры на «Олимпико» Павел Садырин. — Я посмотрел видеозапись. Гол был. Всё было в пределах правил – ни одного нарушения». Понять возмущение тренера ЦСКА можно: всего один мяч отделил «армейцев» от 1/8 финала еврокубка. Тот самый, который москвичи по всем правилам забили на 84-й минуте. После подачи углового Колотовкиным другой защитник, Фокин, опередил чемпиона мира Фёллера и довёл счёт до 0:2. Отменив очевидный гол, Форштингер за шкирку втащил итальянцев в следующий раунд.

Несмотря на большой резонанс (даже итальянцы писали об ошибке опытного рефери), оргвыводов по линии ФИФА и УЕФА не последовало. Уже через 10 дней после Рима Хуберт, как ни в чём не бывало, обслуживал противоборство Испании с Францией (1:2) в отборе Евро-1992. На исходе карьеры Форштингеру выделили даже матч финальной стадии континентального первенства (теперь французы уступили – будущему чемпиону, Дании). Де-юре он завершил судейскую практику в 1994 году, но де-факто уже с 1993-го перестал получать назначения. Сейчас Хуберту 73, пенсионер.

 

Жорже Монтейру Короаду (Португалия)

 

Кубок кубков-1992/1993. «Антверпен» – «Спартак» – 3:1

Банковский служащий Короаду сделал хорошую карьеру в судействе, 11 лет носил значок «Рефери ФИФА» на груди и ушёл из большого спорта лишь по достижении возрастного ценза. Но у российского болельщика эта фамилия прочно ассоциируется с самой чёрной страницей в новейшей еврокубковой истории «Спартака». Воспоминания об Антверпене 1993-го по сей день болью отзываются в сердцах красно-белых.

Об этой игре за без малого три десятилетия написано и сказано столько, в том числе на «Чемпионате», что подробно пересказывать «злодеяния» Жорже Монтейру излишне. Вкратце: наказал «Спартак» одиннадцатиметровым, когда мяч находился на другой половине поля, и ошибочно выпроводил с поля невиновного Онопко (с Чернятински сцепился Иванов). Гол Ленхоффа с пенальти и лишил москвичей исторического, первого европейского финала.

По горячим следам Короаду нещадно полоскали в российской прессе. Называли убийцей «Спартака» и прочими нехорошими словами. Только в судейском корпусе ФИФА и УЕФА гнева футбольной России не разделили. На статус португальца скандал практически не повлиял: уже через месяц он судил Люксембург и Исландию в отборе ЧМ-1994, а осенью исправно получал назначения в Кубке УЕФА.

Хусаинов: «Вот тут предвзятости или преднамеренности не было. Когда мяч в игре, все действия наказываются в том месте, где случилось нарушение. Оно произошло в штрафной «Спартака» — поэтому пенальти. Проблема в том, что ассистент Короаду пропустил начало эпизода и принимал решение уже по последствиям, увидев, как Чернятински сымитировал удар битой в лицо. Удалять нужно было не Онопко (он вообще не при чём был), а Иванова за удар и Чернятински – за провокацию. И уж после решать, что назначать – одиннадцатиметровый или свободный удар. Когда потом в сборной я у Черчесова спросил, что же там случилось, он грустно усмехнулся: «У Андрюхи Иванова лучше спроси…»

Впоследствии Короаду неоднократно пересекался с российскими командами – с молодёжной сборной (0:2 от Франции с Зиданом), ЦСКА, «Локомотивом» и даже «Уралмашем». Обошлось без инцидентов. В 2001-м Короаду завершил судейскую карьеру, в конце нулевых входил в совет директоров клуба «Белененсеш» и даже немного попрезидентствовал в нём. Параллельно развил бурную общественную деятельность. Сейчас Короаду 64, он почётный член Португальской федерации футбола и уважаемый судейский эксперт на ТВ и радио.

Вацлав Крондл (Чехия)

 

Отбор ЧМ-1998. Болгария – Россия – 1:0

Об этом безобразии мы совсем недавно подробно рассказывали. Сборной России позарез нужна была победа в Софии, а чешский рефери Крондл сделал всё возможное, чтобы её не допустить, не назначив то ли четыре, то ли пять верных пенальти в ворота хозяев. С более хамским судейским отношением российская сборная никогда не сталкивалась.
 

Хусаинов: «Я к тому времени уже отошёл от работы в сборной. По распоряжению Колоскова занимался лицензированием тренеров по программе УЕФА. И вот сижу как-то в аудитории на Сиреневом бульваре – звонит Пахомов, помощник Бориса Петровича Игнатьева. Говорит: «Доктор – так все звали Колоскова в «фифовских» кругах – просит рекомендовать арбитра на матч с болгарами. Я удивился: «Вы ему верите? Да он никогда в жизни палец о палец не ударит ради сборной своей страны! Ему главное, чтобы костюмчик сидел, лишь бы по всем этим конгрессам, семинарам, чемпионатам кататься. Но раз моё мнение интересно — добивайтесь отвода судей из Восточной Европы и других стран бывшего соцблока. В идеале – англичане или немцы. Австрийцы, испанцы тоже подойдут". А нам поставили Крондла! Колосков успокоил тренеров сборной: мол, руководитель федерации футбола Чехии его заверил, что всё будет нормально. А при чём тут он? Судит-то не руководитель федерации! Когда случилось то, что случилось, я организовал трёхдневную встречу с представителями судейского корпуса. Показал председателю итальянской коллегии Казарину ключевые эпизоды софийского матча. Он сидел и только головой качал: «Такого врагу не пожелаешь…» Пять стопроцентных пенальти Крондл не поставил. Пять! По прошествии лет коллега из Грузии, давно проживающий в России, рассказал, как Крондл хвастался в свой приезд в Тбилиси: «Как я русских прибил!». Судейские ошибки часто продиктованы личной неприязнью, а у Крондла были основания не любить СССР – в частности, события 1968 года (ввод войск в Чехословакию. – Прим. «Чемпионата»). К нам же относились как к захватчикам, поработителям – я на себе это отношение прочувствовал. Доказывать обратное было бесполезно. Меркантильный интерес рефери тоже не стал бы исключать. Случайностей на таком уровне практически не бывает».

На ЧМ-1998 во Францию не попала ни Россия, ни Крондл. После Софии одиозный рефери всё реже стал приглашаться на международные матчи и в 1999 году завязал с судейством. Но из системы не выпал – долгие годы работал на УЕФА в качестве делегата, в том числе на скандальном матче ЛЧ «Боруссия» — «Малага» в 2013-м. Немцы тогда забили два гола в компенсированное время и вышли в полуфинал. Семь лет спустя владелец испанского клуба, шейх Аль-Тани, потребовал УЕФА провести расследование действий шотландской бригады арбитров. Старину Крондла – ему сейчас 67 – оно тоже может коснуться. Теоретически. На практике вероятность такого разбирательства ничтожно мала. ФИФА с УЕФА своих не сдают.

 

Материал собрал Олег Лысенко
 

Источник: "Чемпионат"

То, что собрал автор материала, это только часть "айсберга". Увы, но таких примеров любой болельщик может привести много. 

[DED49]

страница из жизни клуба...

 

«Вы покрыли своё знамя позором». Чёрная страница в истории ЦСКА – клуб закрыли на два года

 

Пятикратный чемпион СССР пострадал за поражение сборной на Олимпиаде в Хельсинки.

07.05.2020

 

 

История одного из самых титулованных клубов российского футбола, московского ЦСКА, насыщена разными любопытными фактами. За время своего существования красно-синие выступали под четырьмя названиями – ЦДКА, ЦДСА, ЦСК МО и ЦСКА. И это не считая названий их предшественников – ОЛЛС и ОППВ, а также нынешнего официального наименования ПФК ЦСКА.

В начале 1937 года игравших в классе «Б» (аналог ФНЛ) «армейцев» неожиданно, вопреки спортивному принципу, прямо по ходу чемпионата вернули в класс «А». Объяснили это тем, что ЦДКА — единственный представитель в футболе РККА (Рабоче-крестьянской Красной армии), а потому должен выступать в элитном дивизионе. Да и вообще «армейцы» – хорошие ребята. А что вылетели в класс «Б», так это от тройной нагрузки. Им и в чемпионате СССР играть приходится, и в чемпионате РККА, и в чемпионате Московского гарнизона.

Ну а в начале 50-х годов носившие тогда название ЦДСА «армейцы» угодили в пренеприятную историю – команду решили расформировать, сделав ответственной за неудачное выступление сборной Советского Союза. О тех удивительных событиях и пойдёт речь.

Сборная СССР, она же сборная Москвы, она же ЦДСА. Как в Советском Союзе пытались запутать будущих соперников на футбольном поле

 

Сезон-1952 стал особенным для советского футбола. Сборной команде СССР предстояло принять участие в своём первом официальном турнире – сыграть на Олимпиаде в Хельсинки. А потому вся футбольная жизнь в стране была подчинена этому событию.

Ради успешного выступления на Играх решили позже обычного начать чемпионат СССР. А чтобы чем-то занять клубы, для них в апреле-мае придумали так и не доведённый до конца турнир на призы Всесоюзного комитета по физкультуре и спорту. Сборная же тем временем усиленно готовилась на юге, раз в неделю играя товарищеские матчи с клубными советскими командами или сборными социалистических стран. При этом формально выступая то как ЦДСА, то как сборная Москвы. Хотя в её составе были не только армейцы и не только москвичи. Таким образом футбольные чиновники думали запутать соперников на предстоящих Олимпийских играх, чтобы те так и не поняли, кто же выходит на поле – сборная СССР или другая команда. Выглядело это как минимум наивно, поскольку даже рядовой болельщик понимал кто есть кто. Чего уж тогда говорить о «разведчиках» из стана будущих оппонентов советской команды.

О том, как в итоге сыграла сборная СССР на Олимпиаде в Хельсинки, мы подробно рассказали в одном из наших предыдущих материалов.

 

Если вкратце, то сначала наши футболисты победили Болгарию (2:1), а потом, совершив невероятный камбэк и отыгравшись со счёта 1:5, разошлись миром с сильной сборной Югославии – 5:5. Система розыгрыша на олимпийском турнире была кубковая, а потому с югославами пришлось провести ещё одну, дополнительную, встречу, в которой наша команда потерпела поражение – 1:3.

Поскольку политические отношения между СССР и Югославией на тот момент были натянутыми, близкими к враждебным, то тренеры и футболисты сборной ожидали неминуемых «оргвыводов» за проигрыш принципиальному противнику. Первые часы после поражения подтверждали худшие опасения: ничего хорошего на родине наших футболистов не ждёт. Старшего тренера команды Бориса Аркадьева усадили в самолёт и отправили в Москву для разбирательств. Не дали досмотреть Олимпиаду и футболистам, выслав их из Финляндии поездом. Причём билеты выдали только до Ленинграда, а дальше – добирайтесь как хотите. Выручили игроков сборной военные из ленинградского Дома офицеров, оказавшиеся хорошими знакомыми полузащитника команды Юрия Ныркова и нападающего Валентина Николаева. При их содействии игроков накормили и обеспечили проездными документами до столицы.

«Подъезжая к Москве, мы напряглись, — рассказывал потом Юрий Нырков. — Не знали, куда с вокзала повезут и как скоро увидим мы своих родных. А когда поняли, что нас никто не встречает, обрадовались и быстро разъехались по домам».

 

 

Сборная СССР перед товарищеским матчем с Румынией. Команда выступала под флагом ЦДСА

Фото: cska-games.ru

Ответственным за провал на Олимпиаде назначили ЦДСА. Возражения не принимались

 

 

Между тем чемпионат СССР 1952 года уже шёл, правда, в вялотекущем режиме. Было сыграно чуть больше 10 матчей – без участия клубов-лидеров, делегировавших своих лучших футболистов в сборную. Особенностью же турнира являлось то, что все его матчи проводились в Москве.

Почему? Из-за желания сэкономить на разъездах. Ведь деньги при социализме никто не отменял. Футбол в Советском Союзе формально считался любительским, но мало чем отличался от профессионального. Представлявшие спортивные общества команды платили за пользование стадионами, приобретали форму, мячи, тренировочный инвентарь, тратились на билеты для поездок в другие города, проживание в гостиницах, согласно установленному штатному расписанию выплачивали зарплату футболистам. Так что расформирования команд мастеров класса «Б» по причине нецелесообразности их содержания редкостью не были. Накануне же 1952 года ситуация сложилась аховая – почти половина команд класса «Б» находилась на грани роспуска, да и положение с финансированием в некоторых клубах Высшей лиги оставляло желать лучшего. Время-то было ещё голодное, страну восстанавливали после разрушительной войны, с окончания которой минуло семь лет, и траты на спорт строго регламентировались.

Однако благая идея помочь участникам чемпионата с треском провалилась. Руководители советского спорта упустили из виду, что солидную часть дохода команд составляют отчисления от продажи билетов. Сумма сбора делилась на три фиксированные части: одна уходила дирекции стадиона, остатки делились поровну между клубами — участниками игры. А кто будет приходить в Москве на матчи «чужих» иногородних клубов, явно уступающих в уровне мастерства столичным грандам, да еще при условии, что игры проходят практически каждый день? В итоге на матче — открытии чемпионата «Динамо» (Ленинград) – «Динамо» (Минск) собралось всего-навсего 2 тыс. любителей футбола. Способный вместить в 30 раз больше зрителей стадион «Динамо» в Петровском парке при столь скудной заполняемости выглядел пустым. Соответственно недосчитались энной суммы и кассы обоих динамовских клубов.

 

ЦДСА включился в чемпионат 5 августа – матчем с принципиальным оппонентом тех лет столичным «Динамо». На игру пришли 60 тысяч болельщиков, а завершилась она победой «армейцев» со счётом 1:0. Через четыре дня при вдвое меньшем стечении публики красно-синие одолели тбилисское «Динамо» — 3:2, а 13 августа победили со счётом 4:2 куйбышевские «Крылья Советов». Тогда многочисленные поклонники ЦДСА и представить себе не могли, что расстаются с любимой командой почти на два года.

Оказалось, что «казнь» за поражение от Югославии не отменили. Её попросту отложили. Миссия палача была возложена на члена Политбюро ЦК КПСС, одного из ближайших соратников Сталина Григория Маленкова. Но до её выполнения руки у него дошли не сразу. Всё-таки футбол в списке неотложных дел заместителя председателя Совета Министров СССР находился не на первых местах. Поиском и наказанием «виновных» Маленков занялся лишь через пару недель после Олимпиады, когда ЦДСА, одерживая победу за победой, постепенно приближался к вершине турнирной таблицы.

Как явствует из мемуаров тогдашнего и.о. председателя Всесоюзного комитета по физкультуре и спорту Николая Романова, Маленков вызвал его к себе и спросил, какую меру наказания физкультурное ведомство собирается применить к составлявшей основу сборной команде ЦДСА.

Заподозрив неладное, Романов попытался разрядить ситуацию, ответив уклончиво: «Мы ещё подумаем. Да и в сборной, товарищ Маленков, выступали не только игроки ЦДСА».

Но топор был уже занесён.

— А как вы посмотрите, товарищ Романов, если Комитет по физкультуре за проигрыш на Олимпиаде распустит команду ЦДСА? – произнёс Маленков тоном, не подразумевающим возражений. И, уловив лёгкое недоумение собеседника, добавил: «Если же вы отказываетесь сами решать этот вопрос, то он всё равно будет решён, но уже без вас».

Поэтому Романову не оставалось ничего другого, кроме как, засучив рукава, приступить к выполнению поручения своего прямого руководителя.

Министерство обороны команду бросило. «Армейцы» хотели искать защиту у Сталина и обвиняли в своей беде конкурентов из «Динамо»

 

Разумеется, хочется спросить: почему за красно-синих не вступилось Министерство Вооружённых Сил СССР? Ведь по сути ЦДСА являлся воинским подразделением, формирование и расформирование которого должно происходить в соответствии со строгими армейскими законами. Но такие серьёзные вопросы решались только на уровне высшего военного руководства, и приказ и.о. председателя Комитета по физкультуре был генералам не указ. Снять ЦДСА с чемпионата Николай Романов ещё мог, расформировать – нет.

Ларчик открывался просто: занимавший должность военного министра Советского Союза маршал Александр Василевский был противником создания при армии штатных команд для участия в чемпионатах СССР. Он предпочитал развивать в воинских частях массовую физическую культуру, и желание руководителей партии распустить ЦДСА позволило ему беспрепятственно реализовать свою стратегию. Если в 1952 году в классе «Б» из 18 участников турнира четверо представляли армию, то в начале сезона-1953 все они были распущены.

Одновременно в мае 53-го расформировали игравшую в классе «А» команду МВО (Московского военного округа), две команды ВМС (Военно-морских сил) – московскую и ленинградскую, а также команду ВВС (Военно-воздушных сил). Обоснование – тотальное сокращение Вооружённых Сил Советского Союза. Таким образом, к середине 1953 года в двух ведущих лигах советского футбола из восьми клубов, имевших отношение к армии, авиации и флоту, не осталось ни одного!

 

Приказ же о снятии ЦДСА с чемпионата Советского Союза был подписан Николаем Романовым 18 августа – в день, когда «армейцы» должны были играть очередной календарный матч, с киевским «Динамо». Вот его содержание.

ПРИКАЗ Всесоюзного Комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР
18 августа 1952 года, № 793

О футбольной команде ЦДСА

Отметить, что команда ЦДСА неудовлетворительно выступала на Олимпийских играх, проиграв матч Югославии, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и Советского государства.

Старший тренер команды тов. Аркадьев Б. А. не справился со своими обязанностями, не обеспечил подготовку футболистов, что привело к провалу команды на Олимпийских играх.
Ряд футболистов команды, особенно линии защиты, безответственно отнеслись к проводимым матчам, играли ниже своих возможностей, допустили большое количество ошибок.

Приказываю:

 

1. За провал команды на Олимпийских играх, за серьезный ущерб, нанесенный престижу советского спорта, команду ЦДСА с розыгрыша первенства СССР снять и расформировать.
2. За неудовлетворительную подготовку команды, за ее провал на Олимпийских играх старшего тренера команды ЦДСА тов. Аркадьева Б. А. с работы снять и лишить звания заслуженного мастера спорта.
3. Рассмотреть на очередном заседании Комитета вопрос о безответственном поведении отдельных футболистов во время матчей с Югославией, что привело к провалу команды на Олимпийских играх.

И. о. председателя Комитета по делам физической культуры и спорта при Совете Министров СССР Н. Романов.

А вот как вспоминали о событиях августа 1952 года футболисты красно-синих.

— Утром к нам на базу приехал какой-то деятель из ЦК и объявил, что наша команда распущена, — рассказывал в «перестроченные» 80-е Юрий Нырков. — Тогда я пошёл к главному маршалу артиллерии Воронову, который был нашим болельщиком, и спросил: «За что распустили команду? Из ЦДСА на Олимпиаде играли четверо, накажите только нас». Он пообещал разобраться, но через два дня вызвал меня к себе и сказал: «Бесполезно. Решение принято на самом верху».

— Когда нам сообщили о расформировании команды, поднялся шум, — рассказал спустя десятилетия нападающий красно-синих Алексей Гринин, — но нам заявили, что это приказ, а приказы надо выполнять. Вы покрыли своё знамя позором, и вам больше нет места в советском спорте.

— Мы собрались на стадионе в Сокольниках. Предстоял матч с киевскими динамовцами, — писал в своей книге «Я – из ЦДКА!» Валентин Николаев. — Никого не насторожило появление на базе группы старших офицеров-политработников, которые курировали команду ЦДСА и часто приезжали к нам. Но нам сказали: можете расходиться по домам — команда расформирована. Сообщение всех буквально ошарашило. Кто-то сгоряча предложил писать письмо Сталину, самому доброму и справедливому человеку — уж он-то разберется во всем, не даст свершиться расправе. Но нам напомнили известное изречение вождя о том, что если часть в бою теряет знамя, она расформировывается, а вы, мол, подвели страну, народ и самого товарища Сталина.

Отметим, что впоследствии большинство ветеранов ЦСКА считали виновником расформирования их команды… московское «Динамо». Объясняли они это тем, что динамовские руководители, воспользовавшись моментом, вовремя подсуетились, надавили где надо и избавились от многолетнего конкурента в борьбе за чемпионский титул. На первый взгляд, версия не лишена смысла, поскольку сразу после войны, с 1945 по 1951 год, ЦДСА завоевал пять чемпионских титулов, «Динамо» — два. Ну а после роспуска «армейской» команды бело-голубые на протяжении нескольких лет доминировали в советском футболе, взяв три золота и два серебра. Однако большинство авторитетных историков футбола считают это объяснение надуманным, возникшим на волне эмоций. Ведь инициатива расформировать ЦДСА исходила явно свыше. Так далеко влияние руководителей московского «Динамо» не распространялось.

 

 

Тренер Борис Аркадьев (в клетчатой рубашке). 1959 год

Фото: РИА Новости

Все осуждали ЦДСА, позабыв, что на Олимпиаде играла сборная. Больше всего досталось тренеру Борису Аркадьеву

 

 

Интересно, что о роспуске пятикратного чемпиона СССР газеты так и не сообщили. Пришедшим 18 августа на стадион «Сталинец» в Черкизове болельщикам сказали, что игра ЦДСА – «Динамо» (Киев) не состоится, но причину не назвали. Однако вскоре слухи о расформировании красно-синих растеклись-таки по столице. А короткие новости в прессе появились лишь в начале сентября, когда пошла вторая волна репрессий – на этот раз персональная.

Вот тогда-то любители футбола и узнали не только о роспуске ЦДСА, но и о том, что выступление советской футбольной команды на Олимпийских играх в Хельсинки признано неудовлетворительным, а её проигрыш объясняется безответственным поведением отдельных футболистов. Защитники Башашкин (ЦДСА) и Крижевский (ВВС) грубо нарушили данные им тренером указания, проявили нерешительность в борьбе с противником, в результате чего югославские футболисты, используя их грубые ошибки, легко забивали мячи. Нападающий Николаев (ЦДСА) провёл соревнования плохо, безынициативно, нападающий Бесков («Динамо») якобы проявлял трусость, а полузащитник Петров (ЦДСА) допускал недисциплинированность и грубость по отношению к своим товарищам по команде.

Почему были выбраны именно эти игроки, догадаться несложно. Несколько мячей по ходу олимпийского турнира сборная СССР пропустила из зоны ответственности Крижевского, который на самом деле играл с травмой и не на своей позиции, заменив в составе сборной сломавшего по весне ногу защитника Чистохвалова. Башашкину в переигровке с югославами отскочивший от кочки мяч угодил в руку – за что судья назначил пенальти. Несколько голевых моментов не реализовал Николаев, а Бесков в дополнительное время первого матча с Югославией, выйдя один на один с вратарём, попал в штангу. Осталось только тайной, чем не угодил спортивным чиновникам отлично проведший первую игру с югославами Петров. По-видимому, обладая взрывным характером, сказал что-то резкое, когда футболистов сборной вызывали на ковер для личных бесед.

 

В итоге с Башашкина и Крижевского сняли звания заслуженных мастеров спорта и дисквалифицировали на один год. Аналогичному наказанию подвергся Бесков. Николаева и Петрова тоже лишили званий, но дисквалификаций они избежали.

Обставлено же всё было в лучших традициях того времени. Весь сентябрь в отдел футбола Комитета по физкультуре поступали протоколы собраний, проведённых в командах мастеров классов «А» и «Б», на которых обсуждалось решение о расформировании армейского клуба. Разумеется, все его поддержали, но кто-то после этого говорил о проблемах в собственном коллективе, а, кто-то, наоборот, добивал и добивал армейский клуб: «Поражение команды ЦДСА от Югославии принесло советским людям боль и обиду. Это произошло потому, что ряд игроков не оправдали доверия советских людей, забыли свой долг, зазнались, проявили малодушие. Я резко осуждаю поведение Башашкина, Крижевского, Петрова, Бескова», — заявил на таком собрании комсорг одной немосковской команды.

Странное, на самом деле, выступление, поскольку в Хельсинки играла сборная СССР, а из перечисленной четвёрки футболистов один – Константин Бесков – защищал цвета московского «Динамо», другой – Константин Крижевский — был игроком ВВС. Но все об этом дружно позабыли.

Больше же всего досталось старшему тренеру Борису Андреевичу Аркадьеву. «Во время пребывания под тренерством Аркадьева я ничему не научился, а только обратное. Я и по сей день не могу найти свою игру», — заявил один футболист, отчисленный из сборной задолго до Олимпиады.

«Даже со стороны видно, что Аркадьев ведёт себя недостойно, кричит во время игры и насмехается над игроками, — утверждал другой футболист-активист, который провёл в сборной лишь несколько тренировок. — В команде не было коллективизма и товарищества, дружбы, взаимопомощи и воли к победе. Для тренера Аркадьева футболисты – механические работники, которые должны только бегать, прыгать и бить по мячу».

Ну а коллега по ремеслу Бориса Андреевича пошёл ещё дальше, заявив: «В вашей книге «Тактика футбольной игры» тактика нормальная, а на практике она у вас – гнилая».

 

Через полтора года одного из лидеров советского футбола реанимировали. Но было поздно – связь поколений прервалась

 

Больше в сезоне-1952 на поле красно-синие не выходили, но и динамовцы, которым, казалось бы, расчистили дорогу к титулу, чемпионами не стали. Лидерство неожиданно захватил московский «Спартак» и до конца первенства никому его не отдал. «Динамо» же стало третьим, по дополнительным показателям уступив серебро одноклубникам из Киева.

Триумфом «Спартака» завершился и чемпионат СССР 1953 года. Вторыми финишировали динамовцы Тбилиси, третьим — «Торпедо», а столичное «Динамо», на которое так обижались футболисты красно-синих, оказалось за пределами призовой тройки. Так что немедленную выгоду из расформирования конкурента бело-голубые не извлекли. Их время наступило чуть позже – во второй половине 50-х…

Возрождение ЦДСА состоялось весной 1954 года – после смерти Сталина, перестановок в руководстве партии и решения Министерства обороны возвратиться к практике создания штатных спортивных подразделений в армии. Однако это была уже не блистательная, наводившая страх на соперников команда, а лишь третий-пятый по силе клуб Высшей лиги.

«Команда, как человек, убьёшь — не воскресишь, душа-то улетела», — сказал много позже в одном из интервью Юрий Нырков. Чтобы завоевать следующий чемпионский титул, армейцам потребовалось 16 лет.

Чем же занялись, не по своей воле оставшись без футбола, игроки и тренеры расформированного ЦДСА?

 

 

Команда ЦДСА образца 1951 года

Фото: cska-games.ru

Сидят (слева направо): В.Соловьев, А.Водягин, В.Николаев, В.Демин, Б.Коверзнев.
Стоят: Б.Аркадьев (ст.тренер), А.Гринин, Ю.Нырков, В.Никаноров, А.Башашкин, В.Чистохвалов, А.Петров, Г.Федотов (тренер).

Буквально затравленный после Хельсинки Борис Аркадьев весной 1953 года возглавил столичный «Локомотив», куда ему помог устроиться член Политбюро, бывший нарком путей сообщения Лазарь Каганович. Спустя четыре сезона железнодорожники под руководством Аркадьева выиграли Кубок СССР. Говорят, что осенью 1952-го Борис Андреевич впал в сильнейшую депрессию и однажды здорово напугал близких, сказав, что устал от жизни. В 1958 году Аркадьева снова позвали в ЦДСА, который теперь носил название ЦСК МО, и тренер принял это приглашение.

Основной вратарь красно-синих 35-летний Владимир Никаноров весной 1953 года перебрался в выступавшую в Высшей лиге другую «армейскую» команду — МВО, но когда расформировали и её, закончил с футболом.

Второй голкипер ЦДСА 29-летний Виктор Чанов по приглашению старшего тренера «Шахтёра» из Сталино Александра Пономарёва вернулся на родину на Украину и на протяжении семи сезонов успешно защищал ворота «горняков».

Защитника Анатолия Башашкина откомандировали в МВО, где он поддерживал форму, выступая за дубль, поскольку до июля 53-го отбывал наложенную на него годичную дисквалификацию. Когда же в мае МВО тоже расформировали, Башашкин перешёл в… московский «Спартак», за который играл до конца сезона-1953, а потом вернулся в воссозданный ЦДСА.

Защитник Юрий Нырков весной 1953 года тоже безуспешно пытался продолжить карьеру в МВО. Весной 1954-го он возвратился на сезон в ЦДСА и здорово помог новой команде, после чего закончил со спортом и поступил в Академию бронетанковых войск.

Защитник Андрей Крушенок перевелся в ВВС, но и эту команду вскоре закрыли. Весной же 53-го его позвал в «Локомотив» Борис Аркадьев. Интересно, что, повесив бутсы на гвоздь, Крушенок выбрал профессию железнодорожника – работал машинистом в метродепо.

Ещё один защитник, Анатолий Родионов, по примеру многих своих партнёров тоже отправился в МВО, а после расформирования этой команды оказался в рядах московского «Динамо». Аналогично продолжилась карьера у полузащитника Алексея Водягина: сначала МВО, потом московское «Динамо» плюс сезон в куйбышевских «Крыльях Советов». А вот хавбеку Михаилу Родину после ЦДСА не везло: пройдя через МВО, он получил приглашение от Аркадьева в «Локомотив», но не смог закрепиться в его составе и принялся скитаться по другим клубам, ничего особенного не добившись.

33-летний звёздный ветеран ЦДСА Алексей Гринин принял решение доиграть в МВО, а коль скоро эту команду тоже закрыли, махнул на всё рукой и перешёл на тренерскую работу. Такой же путь проделал 31-летний Валентин Николаев: сначала — попытка доиграть в МВО, затем — завершение карьеры. Чуть дольше продлилась футбольная жизнь ещё одной звезды 40-х годов форварда Владимира Дёмина. После короткого периода в МВО он успел чисто символически поиграть за возрожденный ЦДСА.

Не остался без футбола талантливый по тем временам нападающий Василий Бузунов. Он тоже побывал в МВО, сезон отыграл за «Динамо» и вернулся в ЦДСА. Ещё один подававший серьёзные надежды форвард Борис Коверзнев транзитом через МВО очутился в далёком Тбилиси, потом вернулся в ЦДСА, где и завершил карьеру. Ну а нападающий Вячеслав Соловьёв расстался с армейским спортом и заканчивал свой футбольный век в столичном «Торпедо».

Кроме Анатолия Башашкина, никто из состава ЦДСА образца 1952 года за сборную Советского Союза больше не сыграл.

 

Историю напомнил Александр Титеев
 

 

Источник: "Чемпионат"

Всегда считалось, что лозунг: "Советская Армия всегда и везде должна быть первой" должен быть не просто пустым звуком. И эта история - лишнее подтверждение этого лозунга.

[DED49]

страницы из жизни одного хорошего человека...

 

ВРАЧ ОЛЕГ БЕЛАКОВСКИЙ СЛУЖИЛ НА ВОЙНЕ В ВДВ, А ПОТОМ СНИМАЛ СТРЕСС ЯШИНУ, ПРИДУМАЛ НАЗВАНИЕ ЦСКА И ВЕРНУЛ ХОККЕЮ ХАРЛАМОВА

 

9 мая 2020 года

 

Олег Белаковский / Фото: © belakovsky.su

 

История великого спортивного доктора.

 

Спортивную судьбу Олега Белаковского предопределила дружба со Всеволодом Бобровым. В конце тридцатых они вместе учились в Сестрорецке, играли в хоккей на льду Финского залива. Белаковский — в воротах, Бобров — в атаке. Выиграли со школой первенство Ленобласти, и в финале Бобров забросил шестнадцать шайб. Потом он отправился в ленинградское «Динамо», а Белаковский — в Военно-медицинскую академию, по примеру отца, работавшего сельским врачом в Александрии (он умер за год до поступления сына).

 

Белаковский проучился два года, а после одного из экзаменов забежал в парикмахерскую, где услышал о нападении немцев на Советский Союз: «Никогда не забуду, как мимо нас проезжал трамвай с молодыми и веселыми ребятами, а через мгновение на него рухнула бомба. Наш патруль кинулся к трамваю — пытались спасти тех, кто остался в живых, — рассказывал мне Белаковский весной 2013-го. — Патрулируя Финляндский вокзал, я внезапно встретил Севу Боброва — мы не виделись несколько лет. Завод, на котором работала вся его семья, эвакуировали в Омск. Сева не признавался, но по его виду я понял, что он уже давно ничего не ел — голод тогда в Ленинграде был страшный. На прощание отдал Севе консервы и колбасу — весь свой паек».

 

Белаковский рвался на фронт, чтобы отомстить за мать: «Когда ее вывозили из блокадного Ленинграда через Ладожское озеро, в машину, в которой была мама, попала бомба. Ее не стало. Меня назначили на кафедру инфекционных болезней, но я убедил руководство, что мне нужно на фронт. Назначили старшим врачом воздушно-десантной бригады». Наскоро потренировавшись, Белаковский в сентябре 1943-го совершил первый из ста пятидесяти своих прыжков с парашютом. Основной парашют слипся из-за смерзшейся влаги и не раскрылся — спас запасной.

Олег Белаковский и Юрий Ляпкин / Фото: © belakovsky.su

Первое ранение Белаковский получил в Финляндии — под ногами взорвалась мина: «Повезло, пострадали только колени и голени. Разрезал сапоги, выпил 200 грамм и стал доставать из ног куски металла». Осенью 1944-го Белаковского перевели в Могилев, где он познакомился у кинотеатра со скромно одетой темноглазой девушкой Ниной — встречались, вместе встретили новый 1945 год, а потом его отправили в Польшу, оттуда — в Венгрию, где до двенадцатого мая оставались фашисты. Дождавшись отпуска в ноябре 1945-го, Белаковский с четырнадцатилетним ординарцем поехал в тендере для угля в Могилев, где узнал, что Нина готовится к свадьбе.

 

«Нина представила его: «Юрий, офицер». Разговора не вышло, Юрий ушел. Вечером мы с Ниной и моим ординарцем пошли на танцы. Туда заглянул и Юрий в компании прилично выпивших офицеров. Примчалась подруга Нины: «Уходите отсюда, а то они убьют вас!». Мы с ординарцем остались, а Нину отправили домой. К нам подошел один из друзей Юрия: «Капитан, езжай отсюда. У Нины завтра свадьба». — «Уеду, если Нина захочет». И двинул домой. Вышли с ординарцем на улицу и спиной почувствовали, что сейчас по нам начнут стрелять. И правда — в ночной тишине раздалось два выстрела. Ординарец по моему приказу побежал домой, а я в ответ открыл огонь из трофейного «Вальтера».

 

Дома сказал заплаканной Нине: «Если выходишь за Юрия — я сегодня же возвращаюсь в Ленинград». Она ответила: «Останься». Наутро пошли в могилевский ЗАГС. Нам выдали свидетельство о браке, на котором было написано по-белорусски: «Пасведчанне аб шлюбе». С моей любимой Ниночкой мы счастливо прожили больше 50 лет».

Олег Белаковский / Фото: © belakovsky.su

После войны Белаковский служил на Дальнем Востоке, а на курсах повышения квалификации в Москве встретил Боброва, уже сменившего ЦДКА на ВВС. Бобров порекомендовал друга Василию Сталину, опекавшему команду летчиков, и тот за несколько часов договорился о переводе врача в Москву. Вскоре после его приезда Бобров поругался с тренером ВВС Джеджелавой и очередной матч смотрел с Белаковским на трибуне: «После игры отмечаем в «Астории» мой приезд. Севе приглянулись две девушки. Говорит мне: «Пригласи любую из них на танец и скажи, что Бобров приглашает их в гости». Дамы оказались с молодыми людьми, но мы условились, что они попрощаются с ними и присоединятся к нам. В ночи приехали к Севе, но вслед за нами туда нагрянул генерал Василькевич с двумя помощниками: «Василий Сталин требует вас к себе». Бобров послал генерала, тогда Севу схватили и увели. Вернулся он под утро: «Все нормально. Сталин дал по морде, я извинился, что пропустил матч. Вот и все».

 

В первых трех турах футболисты ВВС набрали пять очков, но проиграли слабому «Шахтеру». «Пару месяцев были в разъездах, долго не были дома, страшно вымотались, и вот наконец-то подлетаем к Москве. И вдруг видим — наш самолет садится на пустом военном аэродроме в Туле. Выяснилось, что Василий Сталин приказал: «Не умеют играть — пусть идут пешком. А у меня был игрок дубля Коля Цуцков с тяжелой ангиной. Кидаюсь к командиру: «Прошу, доставьте нас в Москву — у Цуцкова очень высокая температура». — «Мне моя голова дороже — есть приказ всех высадить». Пришлось тащиться в сторону шоссе и ловить попутные машины. На первой же в Москву уехали мы с Колей».

Олег Белаковский и Александр Тарханов / Фото: © belakovsky.su

Перед Олимпиадой в Хельсинки Белаковский по просьбе тренера Бориса Аркадьева восстанавливал после травмы Боброва. Тот забил югославам три мяча, но за поражение в переигровке расформировали не сборную, а команду Аркадьева — ЦДКА. Вскоре ликвидировали и ВВС, а Белаковского перевели в Калининское суворовское училище. После возрождения армейского клуба он стал врачом футбольной команды: «В 1957 году ЦДСА переименовали в ЦСК МО, но такая аббревиатура никому не нравилась. Однажды в клуб приехал генерал Ревенко, и мы стали думать над новым названием. Колебались между «Красной Звездой», «Звездой» и возвратом к ЦДСА. Я предложил: «Давайте просто — Центральный спортивный клуб армии». Ревенко передал министру, тот утвердил».

 

В 1957-м Белаковский спас защитника ЦСКА Михаила Ермолаева: «В 1957-м Миша столкнулся в Горьком с нашим же нападающим Германом Апухтиным и получил локтем в почку. После игры команда улетела, а мы остались в Горьком. Если бы я взял Мишу в Москву, он бы мог умереть в дороге, и мы бы сейчас с вами не беседовали — меня бы засудили. По пути в военный госпиталь Миша стал тяжелеть, я делал ему уколы. Почка развалилась на две части. Он проявил колоссальную волю и продолжил играть с одной почкой, дорос до олимпийской сборной — как и Валера Минько в девяностые. Одна почка справлялась за две, и мы предохраняли ее специальным фибровым корсетом».

 

В следующем году Белаковский работал в олимпийской сборной на Олимпиаде в Мельбурне, где в полуфинале вправил ключицу Николаю Тищенко, начавшему в овертайме победную атаку. На сборах Белаковский жил в одном номере со Львом Яшиным. Рыбачил с ним у водоема и веселил частушками: «Когда ехали с Олимпиады на поезде, на каждой станции нас встречали демонстрациями. Как раз накануне Нового года в вагон ввалился бородатый мужик с мешком на плече: «Сынки, а где Яшин?». Лева подошел к старику, а тот достал самогон, пакет семечек и упал на колени: «Вот все что есть. Спасибо от всего русского народа».

 

В 1970-м Белаковский занялся и хоккеистами: «До меня ее врачом хоккейной сборной работал Алексей Васильев. Но в Финляндии он ляпнул, что финский кефир лучше советского. Это услышали чекисты, и Васильева отправили домой. Тарасов позвал в сборную меня, и я поехал на чемпионат мира в Стокгольме. Там на Коноваленко свалился шведский нападающий. Витя получил мощнейший удар коленом в лоб и упал без сознания. Я примчался, стянул с Вити маску-нашлепку и увидел, что его глазницы заполнены кровью. Диагностировали оскольчатый перелом носа, но уже через два матча Коноваленко вернулся в ворота, и мы стали чемпионами мира.

Олег Белаковский, Виктор Коноваленко и Анатолий Тарасов / Фото: © belakovsky.su

Вскоре после того чемпионата мы играли в Швеции товарищеский матч. Женю Мишакова толкнули на борт. Поехали в госпиталь — на рентгене увидели, что полулунная кость торчит у него в сторону. Шведский врач впервые столкнулся с такой травмой. Мы вправили кость, наложили гипс, но уже на следующий день Мишаков вышел на лед с рукой в косынке. У Тарасова даже травмированные игроки выезжали на раскатку, хоть потом и не играли. Когда Женя перед игрой наматывал круги с загипсованной рукой, переполненный шведский стадион молчал.   

 

Готовясь к следующему чемпионату мира, травмировался Володя Шадрин. Швейцарец ткнул ему сзади клюшкой, Володя побледнел, я приложил ему лед и сообщил Тарасову: «У Шадрина тяжелая травма, его нельзя выпускать». Отвлекся на другого игрока, оборачиваюсь ко льду: Шадрин снова в игре. Сделали УЗИ — у Шадрина обнаружилось повреждение почки. Тарасов возмущается: «Почему Шадрина нет на тренировке?». Тогда я оскорбился и потребовал вернуть меня в Москву: раз мне как врачу не доверяют, а Шадрина считают симулянтом. Аркадий Чернышев, который вообще-то был в сборной главным тренером, гневно осек своего помощника Тарасова, и тот успокоился. Чернышев был очень интеллигентным человеком. Всегда прислушивался к врачам».

 

На Олимпиаде-1972 Белаковский вернул на лед Борис Михайлова, сильно повредившего колено — внутренний мениск и боковую связку: «Собрали консилиум врачей всех сборных, осмотрели Борю. Коллеги похлопали меня по плечу: «Это полтора месяца». А Боря выдает: «Делайте что угодно. Буду играть». По всем газетам прошла информация, что СССР потерял лучшего хоккеиста. Боря передвигался на костылях, но мы сделали ему новокаиновую блокаду, надели на колено фиксирующую повязку и выпустили в третьем периоде игры с поляками, когда все обычно устают и меньше применяют силовые приемы. Борю мучили чудовищные боли, но он вышел и на решающий матч с Чехословакией, забросил шайбу и мы стали олимпийскими чемпионами. После турнира Боря месяц провел в больнице».

Олег Белаковский и врач ЦСКА Игорь Силин с Валерием Харламовым / Фото: © belakovsky.su

Через четыре года партнер Михайлова Валерий Харламов попал в первую аварию: «Мне стало жутко, когда я увидел, во что превратилась его «Волга»: страшно было подумать, что с ним самим. У Валеры обнаружили переломы ребер, голени, сотрясение мозга и множество ушибов. Многие считали, что Валера в лучшем случае сможет просто ходить, но я сделал прогноз, что он вернется на лед уже через четыре месяца. Меня упрекнули в непрофессионализме, но я оказался прав. Только-только встав на ноги, Валера отправился на лед — Тарасов посоветовал ему покататься с 8-летними детьми из школы ЦСКА. Когда Валера натягивал коньки, у него дрожали руки, а мы с Игорем Силиным, врачом ЦСКА, еле сдерживали слезы. Валере понравилось заниматься с пацанами, он даже признался мне, что хочет стать детским тренером, когда закончит играть.

 

Нам предстояли матчи с Ригой, «Динамо» и «Крыльями». Рижское «Динамо» играло довольно жестко, московское было нашим принципиальным соперником, поэтому мы с тренером Локтевым решили поставить Харламова на матч с «Крыльями Советов» — близкой нам по стилю командой, в которой выступало много наших друзей.

 

В день игры я поехал на базу «Крыльев», которых тренировал Борис Кулагин. Он удивился: «Подсматривать приехал?» — «Разрешите выступить перед ребятами. Сегодня Харламов возвращается». Кулагин подвел меня к игрокам: «Я не призываю вас расступаться, но прошу: не играйте против него жестко». Когда команды вышли на раскатку и появился Валера, «Лужники» зашумели. А когда диктор объявил 17-го номера, весь стадион встал и овация длилась минут десять. На 4-й минуте Валера забил. За десятилетия работы в спорте я видел трех по-настоящему великих спортсменов: Боброва, Яшина и Харламова».

 

Сын Олега Белаковского Марк в 1975-м работал с киевским «Динамо», выигравшим Кубок Кубков. Три года назад, открывая экспозицию «Спортивные врачи ЦСКА», он рассказал: «Помню историю, как в начале восьмидесятых тогдашний вице-президент ФИФА Вячеслав Колосков поручил отцу написать трактат о возможности применения запрещенных фармакологических веществ. И отец в заключении пришел к выводу, что «для советских спортсменов лучший допинг — это черная икра».

 

Поведал эту историю из жизни доктора Денис Романцов

 

Источник: "Матч!"

О таких врачах, как Олег Маркович Белаковский говорят: "врач - от Бога". И это не простые слова, а верное название.

[vlad-61]

 

РАССКАЖУ СЕЙЧАС Я ВАМ,

КАК ЛЕТАЛИ В ЕРЕВАН.

СКОЛЬКО ТАМ ГОЛОВ ЗАБИЛИ,

И, КАК НАС ТАМ ВСЕХ...

 

 

 

 

 

ЦСКА В ПЕРВОЙ ЛИГЕ: ШАРОВАЯ МОЛНИЯ, ЗМЕИ, МАТРОССКАЯ ТИШИНА И АВАРИЯ У КЛАДБИЩА

 

 

КАК УМУДРИЛИСЬ ВЫЛЕТЕТЬ?

ЦСКА шел к этому почти пятнадцать лет. В 1970-м впервые после роспуска команды лейтенантов стали чемпионами, но получили за это от министра обороны Гречко только фотоаппараты и радиоприемники. На следующий год финишировали двенадцатыми. «Главная причина: нам не дали обещанные квартиры, — объяснил мне полузащитник ЦСКА (1970-76) Александр Кузнецов. — Лично мне обещали сразу после чемпионства, когда уговаривали подписаться на офицера. Я подписался, собрался жениться, но квартиру ждал два года. В итоге мы чуть не вылетели — спаслись в последнем туре во Львове: «Карпаты», простимулированные нашими конкурентами, бились до крови, но мы добыли ничью 2:2, которая нас устроила.

Возле нашей базы часто гулял председатель правительства Косыгин с дочерью и охранником. Однажды он спросил нашего массажиста Павла Мысина, бывшего боксера: «Чего так плохо играете?» — «Да тренеров часто меняют». — «А чего их часто меняют?» — «Да потому что плохо играем». Идеальное объяснение».

Команде не помог ни хоккейный тренер Тарасов, вынуждавший игроков бегать с блинами, ни призыв в армию лидеров «Спартака» (Папаева, Ольшанского, Хидиятуллина) и молодежной сборной, ни найм единомышленников Лобановского — Олега Базилевича и Юрия Морозова. Насильный рекрутинг ослаблял другие команды (да и то некритично), а ЦСКА превратил в конвейер равнодушных временщиков.

«В команду вообще никто не шел по своему желанию. Может, только Володя Федотов. Остальные старались отслужить и уйти», — признался мне Александр Кузнецов, а его однофамилец Дмитрий, полузащитник ЦСКА (1984-92), добавил: «По шестьдесят человек проходило за сезон — я даже не знал, как кого зовут. Брали людей, которые не хотели играть».

 

 

ЦСКА вылетел в 1984-м с Юрием Морозовым. «Тот год вспоминаю с отвращением, — сказал тренер Игорю Рабинеру в 1993-м. — Проработав несколько месяцев, я понял, что в команде ненормальная атмосфера. Ситуацией верховодила группа игроков, которая не билась за интересы команды, а делала свои дела. Ближе к концу чемпионата я кое-кого отчислил, но было уже поздно. Тем более что и материальные условия были такими, что в страшном сне не приснится».

«Морозов — большой тренер с непростым характером, — сказал мне защитник ЦСКА (1982-88) Андрей Мох. — Ему набрали талантов из первой и второй лиг, и он пытался обновить состав. За сезон прокрутил человек тридцать. Валентин Николаев, вызвав меня в молодежную сборную, спросил: «Что у вас там в ЦСКА? После каждого поражения меняете пять человек». Я в том сезоне и в основе поиграл, и в казарме посидел.

Огрызнулся на Морозова на базе, а он: «Так, Мох, сапоги!» Извинений не принял: «Даже слушать не буду. Посиди пару недель в роте». Я тренировался и играл в дубле, а затем поехал в Баку и сразу в основе вышел. Вернулся — и снова оказался в роте. Там же сидели Татарчук, Пятницкий, Иванаускас. Мы вставали в шесть утра с другими солдатами, но маршировать по плацу и убирать территорию нас не заставляли — разве что на КПП стояли. Вот так меня кидало. Теперь-то я благодарен Морозову. Кто-то скажет, что он им жизнь испортил, но многих сделал сильными футболистами. Он здорово разбирался в игре, просто обладал в ЦСКА излишней, неограниченной властью».

Среди тех, кого Морозов отчислил в 1984-м, — Александр Тарханов. «Он считал, что ветераны завязаны в сдаче игр, — продолжает Андрей Мох. — Были, конечно, моменты, когда едешь в азиатские республики и очки тебе не сильно нужны, но у нас-то было по-другому. В шестом туре Валерий Глушаков не забил в манеже пенальти «Зениту» (на восемьдесят пятой минуте), и вскоре Морозов отправил его в Ростов с обвинением в сдаче игры. Конечно, Глушаков невиновен. Зачем сдавать в шестом туре? Потом в похожем стиле Морозов убрал Тарханова и Колядко. Больше он любил работать с молодыми — наверно, их проще стегать. Со мной он очень жестко обращался. Но, может, так и надо было».

 

Александр ТАРХАНОВ (в тёмном)

 

Вылет — не худшее, что могло случиться с ЦСКА в 1984-м. В июне в самолет команды попала шаровая молния: «Вылетали в Ташкент из Чкаловского на маленьком самолете, — вспоминает Андрей Мох. — Всем раздали бутерброды. На взлете — глухой удар в самолет, и пыль посыпалась. Мы с Кузнецовым: хи-хи, ха-ха. А вратарь Валера Новиков от шока замер с бутербродом в руке. Вбежал бортпроводник: «Всем пристегнуться». Отказал один из трех моторов, самолет просел и мог не выдержать. Мы снова сели в Чкаловском и стали ждать другой самолет. Морозов: «Теперь можем летать всю жизнь — точно не упадем».

В 1985-м хоккейный ЦСКА обыграл в Суперсерии «Лос-Анджелес», «Эдмонтон» и «Монреаль», баскетбольный попал в топ-4 Европы, гандбольный вышел в финал Кубка кубков, волейбольный начал поход за девятым Кубком чемпионов, а футбольный дебютировал в первой лиге.

 

А ТАМ ЧТО?

Атмосферу, в которую тридцать пять лет назад погрузилась команда Морозова, в «Русском фан-вестнике» описал фанат по кличке Арлекино, единственный, кто пробил выезд Ташкент — Джизак: «Я взял билет на самолет за шестьдесят пять рублей и полетел. В Ташкенте оказался один, хотя думал, что кто-то поедет. Жара под тридцать, выпить нечего… На стадионе был аншлаг, тысяч пятьдесят зрителей (счет — 1:1). Но никто не наезжал, хотя я в такую жару был в шарфе (их тогда носили, невзирая на погоду), даже обидно было — я из Москвы, а на меня никто внимания не обращает. После футбола подошел к Юрию Морозову, попросился в самолет до Джизака. Но он меня ненавязчиво послал подальше.

Пошел на вокзал. Там спрашивают: «Какой именно Джизак вам нужен?» Их оказалось штук семь. Говорю: «Самый крупный, где в футбол играют». В автобусе не было свободных мест, дал водителю пятеру и сидел на полу. Ехать до места часов семь-восемь. Наконец автобус остановился в степи, и я вышел. Передо мной огромные кусты и тропинка через них в город. Город! Это едва тянуло на поселок городского типа… Пошел к стадиону. Там паслись коровы и козы и стоял мужик, переставлявший на стенде турнирную таблицу. Спросил у него, где гостиница, он сказал, что ее нет. Пригласил на ночлег к себе. Первую ночь я ночевал в беседке. Семья мужика покормила меня, сам мужик сделал вокруг беседки круг веревкой — чтобы не пролезли змеи и скорпионы.

 

Вторую ночь провел в местной библиотеке после знакомства с чуть ли не единственной здесь русской девушкой-библиотекаршей. Она родом из Питера, а в Джизаке была на практике. Сказала: «Все равно воровать здесь нечего, так что ночуй». Единственная неприятность была только в том. что я наткнулся на змею. Перепугались мы оба — я ломанулся в одну сторону, а змея — в другую. Оказалось, эту сволочь в библиотеке прикармливали — стояло блюдечко с молоком, как я думал, для кошки… Стадион был битком, тысяч десять народу. Я под парами портвейна нацепил на себя шарф, достал флаг. Когда игроки увидели парня с хаером и шарфом метра в два, они аж заколдобились. На этот раз я даже шизил в одно рыло, тем более что наши выиграли 3:2».

ЦСКА добыл в Джизаке волевую победу благодаря дублю полузащитника с подходящей фамилией Коняев, призванного из Рязани, а в остальных матчах чаще забивал Валерий Шмаров из Воронежа. ЦСКА вцепился в него после победы «Факела» над «Спартаком» в четвертьфинале Кубка-83/84.

«Я был курсантом летного училища и призвать меня не могли, но в августе мне понаставили двоек на сессии и отчислили, — говорил мне Валерий. — Дозаявки закончились — ЦСКА меня взять уже не мог, поэтому отправили в Хабаровск на перевоспитание. Чтоб я не бегал от армии. Задержался там на пять месяцев. Бегал за дубль хабаровского СКА. В заявку меня внести не успели, но наш нападающий Игорь Протасов сломал ногу, и я играл под его фамилией и номером. Голов одиннадцать-двенадцать успел набить и помог ему стать третьим бомбардиром турнира.

За сезон с ЦСКА в первой лиге я забил двадцать девять голов. Двадцатилетний футболист стал лучшим бомбардиром первой лиги — такое впервые в истории случилось. Другое дело, что осенью, когда я засобирался домой и мы неудачно провели несколько матчей, меня начали пугать то Афганистаном, то морфлотом. Юрий Морозов, тренировавший тогда ЦСКА, за меня заступился: «Он футболист — пусть играет дальше». В итоге отделался тем, что целый месяц разгребал снег лопатой у легкоатлетического манежа. Я хотел вернуться в Воронеж, а руководство ЦСКА посчитало, что я таким образом подрываю их авторитет: лучший игрок и бомбардир — и вдруг рвется из команды. Решили проучить меня перед остальными игроками. Состав у нас хороший подобрался: Татарчук, Иванаускас, Штромбергер, но так, как меня, больше никого не наказывали».

 

Тут Шмаров ошибся — Иванаускаса наказали сильнее: «Побыл на дне рожденья одного игрока пять минут, поздравил и уехал с базы в Москву. Кто-то настучал. Устроили собрание, — сказал мне Вальдас. — Пытали меня: «Откуда восемь бутылок? Кто еще пил?» Допрашивали, как пленного немца. Но я никого не сдал и ни за что отсидел с Брошиным двенадцать дней на губе. В знаменитой Матросской тишине. Когда привезли нас с Брошиным, все зааплодировали. В девять утра приезжало руководство и распределяло — кто где работает. Прямо как в «Операции «Ы». Сегодня на стройке вкалываем, завтра на какой-то ферме… Самое неприятное было, что попал туда без вины.

Но, хоть играть пришлось в первой лиге, ЦСКА — интересный период. Я жил в новом городе, общался с великими хоккеистами. Во многом это горький опыт, но, думаю, он пошел мне на пользу. Меня очень любила знаменитая пятерка: Ларионов — Макаров — Крутов — Фетисов — Касатонов. Они на третьем этаже жили, а мы на втором. Видел их предсезонку у Тихонова. Это нереально. Обычные люди не выдержат таких нагрузок. Мы смотрели на них, как на богов, а они относились к нам, как к младшим братьям. Уважали и жалели. Знали, что у нас нет денег, что футбольный ЦСКА — бедная команда. Помогали как могли. Привозили и дарили магнитофоны. Для нас в середине 80-х это была большая радость. Еще помню, что Фетисов и Ларионов называли меня Немцем».

После того как Иванаускас выпал из состава осенью 1985-го, ЦСКА выиграл шесть матчей подряд и пробился в переходный турнир за места в высшей лиге. «Отметили это, погуляли, и лишь затем началась подготовка — лучше бы нас на базе заперли, — признал Андрей Мох. — Все равно мы играли неплохо, заслуживали большего, но «Даугава» сдала две игры «Нефтчи». Сверху поступило указание — оставить «Нефтчи» в высшей лиге, так что мы бились только за второе место. Нужно было обыграть «Черноморец», а мы закончили вничью».

 

ПОЧЕМУ ПОСЛЕ ВОЗВРАЩЕНИЯ В ВЫСШУЮ ЛИГУ СНОВА ВЫЛЕТЕЛИ?

После демобилизации Шмарова главным бомбардиром ЦСКА стал 26-летний Сергей Березин из Благовещенска, в молодости забракованный «Спартаком». С помощью талантливых хавбеков Татарчука, Савченко, Кузнецова, Пятницкого, Колесникова, Брошина и Медвидя он забил девятнадцать мячей, вытащил ЦСКА из первой лиги, но во втором матче сезона-1987 ударился головой о бетонный пол «Олимпийского» и из-за перелома основания черепа почти месяц провел в коме.

В центре атаки Березина заменил Валерий Масалитин из Белгорода, которого здорово поддерживал спартаковец Игорь Корнеев. «За мной Петров приезжал, хоккеист. Мне страшно было, но интересно. Это же Москва! — говорил Масалитин Юрию Голышаку. — В ЦСКА «Волгу» 24-ю дали, я ее тут же продал тысяч за сорок… В ЦСКА, думаю, год поиграю и в «Спартак» переберусь. Лечу с молодежной сборной на турнир во Францию, возвращаюсь — в аэропорту никто не встречает. Что за дела? В ЦСКА я или где? Махнул в Белгород. Включаю телевизор — ЦСКА с «Гурией» играет. Сам позвонил, узнал, что меня заявили: «Приезжай срочно, с Тбилиси будешь играть!» За два дня до матча примчался на базу, Морозов с порога на меня недобро смотрит: «Лишний вес есть?» — «Да вы не смотрите на мое лицо, — отвечаю, — оно у меня всегда круглое!» В первом же матче забил грузинам два мяча — 2:1 выиграли».

 

Через два месяца Масалитин забил единственный гол в игре с «Араратом», после чего ЦСКА до последнего тура забыл о победах. «Те, кто только пришел в команду и кому еще два года играть, те пахали. А кому играть оставалось всего ничего, они и вели себя соответственно, шаляй-валяй. Многим было абсолютно безразлично — останется команда в высшей лиге или вылетит. Самое главное было — доиграть до дембеля так, чтобы в роту не отправили», — объяснял Андрей Пятницкий Елене Вайцеховской.

«Морозов — хороший тактик, теоретик, но очень тяжело работал с людьми. Ребята собрались молодые, начали здорово, но после первой же неудачи тренер стал резко менять состав. Потом признавал, что не стоило из одной крайности в другую кидаться. К тому же накачивали нас в Министерстве обороны, генералы постоянно заходили в раздевалку», — жаловался мне вратарь ЦСКА (1987) Вячеслав Чанов.

Вратарей в ЦСКА тренировал помощник Морозова Валентин Бубукин. «Один из моих любимых тренеров. Юморист, — говорил мне дублер Чанова Юрий Шишкин. — По сей день передаю его слова молодым ребятам. Помню, подколол меня: «Юра, смотри. Видишь у меня во рту пианино?» — «Не понял, Борисыч». — «Ну вот же — пианино!» — «Да где?» — «Видишь золотой зуб? Копил дочери на пианино, но на эти деньги все-таки зуб себе вставил».

В своей книге «Вечнозеленое поле жизни» Бубукин вспоминал: «В Архангельском Морозов селился в последней по коридору комнате. А посредине — класс для занятий с телевизором и видиком. Приносили нам кассеты с американскими триллерами, боевиками. Тогда еще к этому не привыкли. Сидим вечером, смотрим, разинув рты. А Морозов считал это ниже своего достоинства, запирался у себя в комнате и составлял конспекты. Ну и выйдет в туалет или еще куда. Пройдет мимо, только взгляд бросит. А потом мне вставляет: «Вот ты, Борисыч, сам как ребенок. Нет чтобы смотреть, как итальянский «Интер» играет, ты гонишь сплошную порнуху!» — «Юр! Не поверишь, прямо, как специально! Как ты идешь, так какую-нибудь голую задницу показывают! Посиди, посмотри, увидишь, что нормальный фильм». — «Да что сидеть! Одни бабы голые на экране!»

 

 

Еще Морозову досаждали корреспонденты. А он, человек серьезный, неулыбчивый, говорил мне: «Валь, иди, скажи им что-нибудь, достали они меня. Я прихожу на пресс-конференцию, у них в руках блокноты, ручки, записывают: «Валентин Борисович, можете назвать отличительные черты вашей команды?» — «Могу. Дело в том, что они молодые и небольшие, так что одеваются в ‚Детском мире‘, а вот презервативы покупают в магазине ‚Богатырь‘. Это их отличительная черта». Сняли нас после 1987 года, когда в решающем матче с «Зенитом» не попали в пустые ворота. Садырин потом, когда пришел в ЦСКА, рассказывал, что наши «богатыри» сдали игру».

Проиграв «Зениту», ЦСКА вернулся в первую лигу. «Сидим в раздевалке — Морозов приходит. «Все, — говорит, — я вас бросаю и рад, что лиц ваших больше не увижу. В частности, Галямин, твоего!» Галямин услышал, мужества набрался: я тоже, говорит. очень рад, что больше ваше лицо не увижу», — вспоминал Масалитин.

 

«Все думают, что армия организация богатая и нам жилось хорошо. На самом деле по уровню оплаты мы находились где-то среди команд второй лиги, — признался Олегу Винокурову защитник ЦСКА (1981-91) Дмитрий Галямин. — Премиальные за победу были до смешного малы, и получалось, что в первой лиге нам играть выгоднее, чем в высшей. Ведь в первой-то мы могли одержать больше побед».

При этом, по словам Владимира Татарчука, в высшей лиге игроки получали за победу в шесть раз больше, чем в первой, — триста рублей вместо пятидесяти.

 

ПОЧЕМУ ОПЯТЬ ЗАВИСЛИ В ПЕРВОЙ ЛИГЕ НА ДВА ГОДА?

Вместо Морозова назначили 65-летнего Сергея Шапошникова, запасного форварда команды лейтенантов конца сороковых. «Золотой, душевный человек (на таких людях должна держаться Россия), но не военный, а с такими плохими детьми, как мы, нужно быть жестким», — сказал мне Андрей Мох.

Среди призывников-1988 был и Валерий Карпин из таллинского «Спорта»: «На первую тренировку вышел в кедах — не было бутс. За это мы ему сразу напихали, потому что его сразу поставили в нашу команду, — вспоминал Мох. — Парень с характером, не дровосек, но в девятнадцать лет заиграть в ЦСКА было почти нереально».

«На его позиции играл Миша Колесников — хавбек с неимоверной скоростью, — объяснил мне Хасанби Биджиев, вратарь ЦСКА (1988). — Валера — игрок другого плана, более комбинационного. Чаще играл Колесников, но все видели, что Карпин — талантище. В команде его любили, и меня удивило, что он ушел из ЦСКА». «Карпину не хватало игрового времени, и он поехал в Воронеж, откуда перешел в «Спартак», — добавил Александр Кузнецов, второй тренер ЦСКА рубежа восьмидесятых-девяностых.

 

Михаил Колесников в 1988-м забил шесть мячей, последний — в искрометной перестрелке с ростовским СКА (4:3). «Хабаровский и ростовский СКА, как старшим по званию, безропотно отдавали нам очки, — сказал Колесников Александру Кружкову в 1995-м. — Играли как-то с Ростовом. Договорились на 3:2, у них Пападопуло должен был дубль сделать. Все шло по расписанию, как вдруг один чудак ростовский, и отнюдь не Пападопуло, нам забил. Сценарий пришлось срочно менять. 4:3 в итоге закончили».

После той игры ЦСКА набрал лишь очко в матчах с «Зарей» и «Ростсельмашем». За два тура до финиша команда Шапошникова откатилась на четвертое место. В предпоследнем туре лидеры ЦСКА согласились сдать матч «Гурии», делившей второе место с «Ротором». «Извиняюсь перед Шапошниковым, что участвовал в разговорах с представителями «Гурии», предлагавшими деньги, — сказал мне Андрей Мох. — Просто в тот момент мы поняли, что сезон провален, и согласились отдать матч. Об этом знали все игроки ЦСКА, кроме трех. Один из них [Игорь Корнеев] забил в первом тайме три мяча, легко оббегая грузинских игроков, гулявших перед этим всю ночь. Выиграли 5:2. После матча вернули все грузинам до копейки.

 

ЧЕТЫРЕ МУШКЕТЁРА...

 

Шапошников догадывался о предложении «Гурии». Сказал перед игрой: «Вам не могли не занести, но предупреждаю о последствиях». Можно сказать, припугнул, зато после победы пробил нам поездку в ГДР, чтобы мы поправили финансовые дела. За это ему тоже большое спасибо».

«После пяти сезонов правления Морозова и сменившего его Шапошникова мы страшно обозленные были, — говорил Татарчук Дмитрию Пасынскому. — Даже думать о том, чтобы остаться в ЦСКА, не хотели. Представь себе: на протяжении стольких лет слышать после каждого поражения: «Отправим вас в танковую дивизию. Будете не с мячиком на поляне баловаться, а под танки — обкатываться в полной амуниции». Новый тренер Павел Садырин, по-моему, был в шоке. Две минуты просто сидел и молчал. А потом говорит: «Давайте вместе поработаем месяц-другой. И тогда вы решите: уйти или остаться».

На самом деле было чуть сложнее. «В 1988-м начальник команды пообещал от себя дополнительные премиальные — пятьдесят и сто рублей за ничью и победу. Потом начальник сменился, и обещание забылось, — сказал мне второй тренер Александр Кузнецов. — Перед первой тренировкой Садырина мы с другим помощником Копейкиным зашли в манеж, а ребята сидят в углу: «Тренироваться не будем. Нам должны деньги». Мы передали это Садырину. Он позвал Диму Кузнецову, капитана: «Чего комедию ломаете? Могли же мне сказать. К чему бунтовать? Рассчитаемся с вами в течение недели».

Все тренеры принесли из дома, у кого сколько было, сняли с книжки. Потом в заграничных поездках нам все вернули». В итоге остались все, кроме Моха, Афанасьева, Глушакова и Биджиева. («В ЦСКА сложилась тяжелая финансовая ситуация. Я не был офицером и не получал доплату за звание, — сказал Хасанби. — Садырин уговаривал остаться, но Семин позвал в «Локомотив» на место Черчесова, вернувшегося в «Спартак», и я решил, что это шаг вперед».)

«Плюс игроков ЦСКА был в том, что мы имели доступ к военторгам, — признался мне полузащитник Дмитрий Кузнецов. — Ты мог спокойно идти и покупать продукты, которых не было в магазине. Телевизоры фирменные, дубленки, шапки меховые, дезодоранты — их только в «Березках» продавали. Дают три ковра — и в команде жребий тянут, кому они достанутся. То же самое с мебелью — румынской и югославской. Потом перепродавали. В 1989-м все получили по «девятке». Ну, как получили, за свои деньги — дали открытку, чтоб в очереди не стоять. Ты едешь получаешь и перепродаешь. В основном кавказцам. Они платили двойную цену».

 

КАК ВЕРНУЛИСЬ В ВЫСШУЮ ЛИГУ?

 

С Садыриным ЦСКА стартовал с семи побед в восьми турах. В девятом предстояла игра с «Гурией». «В Грузию прилетели на военном самолете, — вспоминал Садырин в журнале «Спортивные игры» в декабре 1989-го. — Меня разыскали два местных респектабельных молодых человека и предложили проиграть: «У нас очень сложная ситуация». Предлагали вернуть нам два очка в Москве во втором круге или принять солидный гонорар… Они ушли ни с чем. Однако на этом не успокоились. Минут за двадцать до игры эта же пара снова пустилась в уговоры. Теперь сумма за согласие на поражение почти удваивалась. Пытались убедить меня не бить зря ноги, намекали на то, что выиграют в любом случае.

Началась игра. Любое нарушение правил трактовалось в пользу хозяев. Судья Попов не дал явный пенальти в ворота «Гурии». Не засчитал и наш гол, забитый по правилам. Был момент, когда судья дал свисток, сорвав опасную атаку «Гурии», а когда ее игроки в недоумении остановились, засуетился: играйте, дескать, свистел не я, а кто-то с трибуны… А уже при счете 1:1, видя, что хозяевам победа не светит, придумал пенальти в наши ворота. При таком судейском хулиганстве нам все равно было не избежать поражения.

С подобным арбитражем мы больше не встречались. Но была еще одна история — вновь в Грузии. И тоже в первом круге. На матч с «Торпедо», переживающим не лучшие времена, мы прилетели в Кутаиси накануне. Главного тренера автозаводцев Дзодзуашвили я хорошо знал, и его просьбу сыграть вничью, как и предлагавшийся гонорар за очко, отверг, стараясь превратить все в шутку. Мы имели заметное преимущество. Забили гол. Но стоило не засчитать мяч, забитый после свистка судьи, зафиксировавшего нападение на нашего вратаря, как на поле выбежали несколько сот человек. Игрокам ЦСКА и судьям пришлось спасаться бегством в раздевалку.

Там, поняв, что назревает большой скандал, Дзодзуашвили набросился на меня с кулаками. Досталось и нашему кинооператору. В ложе, откуда он вел съемку, его избили, пытаясь сломать дорогостоящую камеру, вырвали оттуда кассету и разорвали на глазах пленку».

 

 

«Продолжать игру, понятное дело, отказываемся, уже помылись, переоделись. Вдруг приезжает мэр города и умоляет доиграть матч во избежание еще большего беспорядка, — вспоминал Михаил Колесников. — Куда деваться — согласились. А по дороге на поле арбитры нам тихо говорят: «Ребята, надо вничью сыграть, иначе отсюда мы не уедем». Ладно, думаем, черт с ними, с двумя очками, жизнь дороже. Расступаемся, а тут еще кутаисцы никак забить не могут. В конце концов Малюков срубил кого-то в штрафной. Пенальти. И их лучший бомбардир Мегреладзе наконец-то забил. Зато в Москве мы кутаисское Торпедо» 8:1 разгромили. Через пятнадцать минут уже 5:0 вели». Хет-трик удался Масалитину, который поспорил на ящик шампанского с другим белгородским игроком Геннадием Сошенко, что станет лучшим бомбардиром первой лиги. За два тура до конца Валерий отставал от Мегреладзе на пять голов, но забил «Спартаку» (Орджоникидзе) с «Нефтчи» восемь и выиграл спор.

Главному русскому бомбардиру девяностых Олегу Веретенникову в 1989-м повезло меньше. «Я сыграл на Кубок с Саратовом, на тридцатой минуте Садырин меня заменил, мне показалось, что в ЦСКА у меня не пойдет, поэтому я сбросил сумку с балкона, обошел базу с другой стороны, доехал до аэровокзала и улетел в Свердловск, — сказал мне Олег. — Тогда не было космических цен на билеты — улететь можно было легко. Пришло письмо, что мне нужно возвращаться. Побыл в ЦСКА еще несколько дней. Угрожали, что буду убирать снег во Владивостоке или Хабаровске, но благодаря Плахетко и Штромбергеру меня перевели в СКА Ростов. Молодость, горячка — может, и нужно было перетерпеть».

Через пару месяцев после матча с «Соколом» армейцам предложили сдать игру «Шиннику» в обмен за дефицитные автомобильные шины. ЦСКА отказался и победил 3:1 — забили Кузнецов и дважды Корнеев. Потом «рафик», в котором с двумя ящиками шампанского возвращались в Москву Кузнецов, Еремин, Масалитин, Фокин, Татарчук, Брошин и администратор Кардивар, не вписался в поворот недалеко от кладбища и улетел в кювет. «Машина всмятку, а у нас ни царапины!» — вспоминал Кузнецов в «Разговоре по пятницам». Через пять дней после аварии Кузнецов открыл счет в домашней игре с «Гурией». Победа 4:1 на пять очков оторвала ЦСКА от преследователей. На финише команда лишь раз потеряла очки — проиграли в Ростове СКА, боровшемуся (неудачно) за выживание.

«Итак, прощай первая лига, — написал Садырин в журнале «Спортивные игры» после сезона-1989. — Она многое дала нашей команде. И прежде всего, помогла становлению коллектива. И еще игры. В новом сезоне ЦСКА ждут более строгие экзаменаторы. Но, если честно, боязни нет. Если сумеем показать все, на что способны, удача от нас не отвернется».

Через два года ЦСКА стал чемпионом. 

 

Автор Денис РОМАНЦОВ

Сообщение отредактировал vlad-61: 27 May 2020 - 11:22

[vlad-61]

ОДНАКО, ДАТА...

 

 

 

 

14 октября 1945 года произошло триумфальное событие — ЦДКА выиграл первый трофей в своей истории. Обыграв в финале динамовцев столицы со счетом 2:1, армейцы стали обладателями Кубка СССР.

 

Путь к финалу:

1/16  финала

25.09.1945. ЦДКА — ВВС (Москва) 3:0

⅛ финала

30.09.1945. ЦДКА — Крылья Советов (Москва) 5:1 (2:1)

¼ финала

05.10.1945. ЦДКА — Динамо (Тбилиси) 1:0 (0:0)

½ финала

09.10.1945. ЦДКА — Зенит (Ленинград) 7:0 (2:0)

Финал

14.10.1945. ЦДКА — Динамо (Москва) 2:1 (1:1)

Москва. Стадион «Динамо». 65 000 зрителей.
Судья: Э. Саар (Таллин).

ЦДКА: Владимир Никаноров, Григорий Тучков, Иван Кочетков, Александр Прохоров, Александр Виноградов, Борис Афанасьев, Алексей Гринин, Валентин Николаев, Григорий Федотов, Всеволод Бобров, Владимир Демин.

Тренер — Борис Аркадьев.

«Динамо»: Хомич, Радикорский, Семичастный, Станкевич, Блинков, Л. Соловьев, Трофимов, Карцев, Бесков, Дементьев, С. Соловьев.

Тренер — Михаил Якушин.

Голы: 0:1 С. Соловьев (9), 1:1 Николаев (45), 2:1 Виноградов (65).
Нереализованный пенальти: Л. Соловьев («Динамо»), 55 (штанга).

 

 

 

 

 

 

Сообщение отредактировал vlad-61: 14 October 2020 - 13:50

[vlad-61]

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ...

 

 

 

 

 

 

 

Виктор ПОНЕДЕЛЬНИК: "СТУКАЧА "ПРОБИЛ" Лев ЯШИН"

Его, героя первого чемпионата Европы, с того самого 1960-го расспрашивают о мяче в югославские ворота. Деликатный Виктор Владимирович рассказывает, не раздражаясь, - и пятому репортеру, и десятому. Гол обрастает едва видимой паутиной новых подробностей.

Мы говорили о другом.

* * *

- Борис Разинский в 70-летнем возрасте бегал кроссы, играл в футбол. История не про вас?

- С игрой за ветеранов завязал в пятьдесят с хвостиком, когда получил травму колена. До этого было две операции, и после третьей решил - хватит!

- Рассказывал нам коллега, как вы играли за ветеранов. В Гаграх, на базе тбилисского "Динамо", на спор три раза подряд с линии штрафной зарядили в перекладину. В цивильном костюме и туфлях.

- Помню тот спор - я часто в такие ввязывался. Володе Баркая говорю: "Трижды попаду в перекладину. На что спорим?" Неподалеку стояла его "Волга" - так он вынул из багажника огромную бутыль чачи. С кукурузной пробкой. Лучше первача в стране не было. Я заглянул - у него весь багажник в бутылках: "Любую выбирай!" Я уточнил: как бить? Босиком? Баркая отвечает: "Э-э, нет, босиком ты не промахнешься. Давай-ка в туфлях". Корреспондент, который видел три моих удара, глазам не поверил. А выигранную чачу распили с болельщиками, они толпами за нами ходили.

- Футболисты вашего поколения до преклонных лет редко доживали.

- Это страшно… Иногда просыпаюсь посередь ночи - начинаю думать, вспоминать. Сколько нас осталось от финала 1960-го? Я да Толя Крутиков. Валя Иванов был в тяжелейшем состоянии, вообще с кровати не вставал - и вот умер.

- Копаев обижался, что вы в больнице его не навещали.

- Я читал. Знаете, я на Алика никогда не сердился. Но с ним трудно было общаться. Вечерами мне звонил - а говорить не мог.

- Выпивший?

- Ну да. Остался бы он работать - до сих пор жил бы. Но рыбный магазин "Океан", где Алик много лет трудился, выкупили какие-то прощелыги из Владивостока - и всех поувольняли. Копаева в том числе. Когда человек при деле - он и выглядит иначе. Вы на Симоняна посмотрите. 85 лет исполнилось - так жена его увезла из Москвы в Карловы Вары. Чтоб не затерзали поздравлениями.

- У вас тоже скоро юбилей - 75.

- И я уеду. Может, в Ростов. А может, подальше. Не хочу никаких торжеств. Этот год для меня не самый удачный. Лежал в больнице, залечивал старые хвори. А потом на дачу укатил - только-только вернулся.

- Хорошая у вас дача?

- Главное, бассейн есть. Врачи говорят - ничего лучше для моих битых-перебитых ног не придумано. В Москве меня год было не поймать - зато в Ростов слетал дважды. Академия моего имени устроила шикарный турнир - киевское "Динамо" приехало, "Шахтер", "Рейнджерс". А за Академию спасибо Ивану Саввиди. Помогает.

- Это не Саввиди вам жеребца когда-то подарил?

- Одного коня мне подарил донской атаман, другого - Илюмжинов. Я к нему в Калмыкию ездил.

- Где держите?

- Первый в Новочеркасске, второй остался в Элисте. Я дружил со Святославом Федоровым. Как-то сказал ему: не знаю, мол, куда пристроить коней. А у него свои конюшни были. Каждый год на Дон отправлял специальные машины с прицепами за лошадями. Говорит мне: "Не волнуйся, привезем, поставим в Подмосковье. У тебя никаких забот не будет". Но погиб - и помочь не успел…

- Вы на лошади сидели хоть раз?

- Конечно! Я и в ночное с отцом ходил.

- Вы наверняка интересовались своими корнями - откуда такая фамилия?

- Мне прабабушка рассказала. Александр II крепостных распустил, в вольную надо было записать какую-то фамилию. Был понедельник. И поддавший писарь всем занес в графу "фамилия": Понедельник.

 

- Войну как пережили?

- Когда немцы подходили к Ростову, мы были дома, а отец в Москве. На рабфаке. Спас нас дядя. Он был заместителем директора авиационного завода. На своей "эмке" примчался: "Софья, хватай детей - и в машину!" Фашисты уже на мотоциклах въезжали в город. Стреляли беспорядочно, кучу народа положили. И вот мы в чем были сели на последний поезд. Ехали в Саратов под брезентом на платформе - а рядом запчасти для самолетов, станки какие-то. С воздуха постоянно ждали беды. Детей водили к паровозу и по очереди отогревали. Остановились под Харьковом. Взрослым сказали: можно сходить купить продукты. А мать словно почувствовала что-то, нас к себе прижала. Никуда, говорит, не пойду.

- Что дальше?

- Вдруг стрельба! Бомбежка! Поезд тихонечко сдвинулся с места - и поехал, никого не дожидаясь. Причем обратно, в сторону Ростова. Оказывается, прорвалась танковая дивизия СС.

- И куда вы направились?

- В Тбилиси. А там! Никакой светомаскировки, кругом музыка, раненые офицеры с девочками гуляют… Это была волшебная жизнь.

- Там и узнали, что такое футбол?

- Поселили в гостинце "Рустави" - совсем близко к стадиону "Динамо". Мы и сами гоняли мяч, и смотрели на настоящих футболистов. Динамовцев же в армию не брали, они играли товарищеские матчи. В Тбилиси по сей день считают меня своим. Я по-грузински говорил чисто.

- Как-то на сборах вы жили в избушке фельдмаршала Паулюса. Помните?

- Мы готовились к Кубку Европы. А у меня по весне приступы астмы. Так Качалин решил отселить от команды, поближе к озеру. В отдельный двухэтажный домик. Я понятия не имел, что в нем когда-то держали плененного Паулюса. А Лева Яшин даже на товарищеский матч очень тяжело настраивался. Уходил в себя, не улыбался. И Качалин говорил: "Вы оба - рыбаки. Давайте вместо зарядки - на озеро..."

- Ходили?

- Утром стук. Лев Иванович на пороге, в руке удочки: "Витя, пошли!" А Леве достаточно было крохотную рыбешку поймать, чтобы расцвести. На весь день отличное настроение. Везде находил место порыбачить.

На чилийском чемпионате мира поселили нас в Арике. К океану даже подойти страшно, волны гигантские, - чего там ловить? А Яшин подмигивает: "Не дрейфь". Крючки у него с собой были, редчайшая складная удочка тоже. По берегу много всякого мусора - смотрю, Лева щепку крепит на крючок. Закидывает. И сразу вытаскивает рыбу, да какую-то жуткую - горбатую, с зубищами...

- На кухню отнесли?

- Нет, отдали местным. Вот там, в Арике, я понял, что лучшее средство от астмы - смена климата. Нормальных лекарств не было, мне кололи хлористый кальций. Укольчик - и лежишь как идиот. Голова кружится, язык трескается. А тут полегчало безо всяких уколов. Сейчас для меня единственная проблема - тополиный пух.

- Поскольку живете вы на Плющихе, сразу вспоминаются три тополя.

- Когда фильм вышел, все искали эти три тополя, а еще шахту, в которой Хрущев работал. Не нашли.

- В 60-е прошелся по вам фельетонист - дескать, Понедельник в Ростове меняет квартиры и машины. И такого еще "Спартак" зовет! Так сколько квартир сменили в Ростове?

- Первую получил после свадьбы. Вторую, когда ребенок родился. Третью мне дал директор завода "Ростсельмаш" в своем доме. Тот считался лучшим в городе. В этой квартире была даже комната для прислуги. Что-то невероятное для Ростова. Потом поменял ее на двухкомнатную в Москве.

- Проезжаете то место в Ростове - сердце щемит?

- Еще бы! Кто меня на машине встречает - специально там притормаживает. А родился я в Богатяновском переулке. Неподалеку от самой знаменитой пивной в СССР. Уж эту-то блатную вы слышали: "На Дерибасовской открылася пивная…" Изначально слова были другие - "На Богатяновской..."

 

* * *

- У вас четыре книги. Писали сами?

- От первой до последней строчки. И новая книга уже готова. По ней собираются снимать художественный фильм, идет кастинг актеров. Не знаю, сложится ли.

- Какого актера особенно хотели бы в этом фильме видеть?

- Кирилла Лаврова. Но это невозможно.

- Были знакомы?

- Мы дружили. Дома у меня бывал.

- Прокурил вам всю квартиру?

- Прокурил, но это ерунда. Встретились в Доме кино, затем ко мне поехали. С нами был директор Ленфильма. Целую ночь провели за разговорами. Я достал альбомы с фотографиями, расстелил по полу. Лавров - человек невероятной теплоты и обаяния. А память была - феноменальная. Он помнил результаты матчей не только с участием любимого "Зенита", но и остальных команд. Знал по фамилиям всех футболистов. Меня ошарашил вопросом: "Хотите, назову состав ростовского СКА, который вышел против ЦСКА в первом круге 1959-го?"

- И что?

- Перечислил безошибочно, причем по линиям! Я благодаря Андрею Старостину знал многих актеров. Например, любили футбол Марк Бернес и Евгений Леонов.

Однажды вернулся из сборной в Ростов. Маслов на ближайший матч не поставил, решил дать отдохнуть. Но игра у СКА не заладилась, пропустили, трибуны ревут: "Понедельника на поле!" В перерыве Маслов мне бросает: "Переодевайся. А то меня народ побьет. Кстати, вон, гляди, кто около раздевалки - твой персональный болельщик". Поворачиваюсь - а там Бернес. Обнялись. Он говорит: "Витя, готовься, не буду мешать. После матча увидимся?" - "Конечно! Приглашаю вас домой. И Маслова позовем". Марк Наумович был изумительный человек. А вот его последняя супруга... Дамочка попалась скандальная, много пакостей ему делала. И у Леонова похожая история. Эх, такие артисты - а дома сложности…

- А что у Леонова?

- Супруга вечно была недовольна, скандалы закатывала. А он - мягкий, добрый, мухи не обидит. Сына Андрюшу обожал. Когда я стал главным редактором "Футбола-Хоккея", приглашал Леонова на творческие вечера в редакцию. Никто не верил, что придет - а он никогда не отказывал.

- Вы были знакомы и с Галиной Брежневой. Какой она была?

- Ее выставляют вздорной, распущенной, сильно пьющей. Вранье! Чудесная, умная женщина. Ни разу не видел ее пьяной. Мы пересекались в разных компаниях на даче и в ресторанах - Галина всегда держалась скромно. Я хорошо знал ее мужа Евгения Милаева - циркача, народного артиста СССР. Он из Ростова. Когда они получили пятикомнатную квартиру на Кутузовском, пригласили в гости. Я зашел и вздрогнул.

- Почему?

- Напротив двери портрет Леонида Ильича во весь рост, в вышитой украинской рубахе. Как живой. Галина заметила, рассмеялась: "Не ты один вздрагиваешь". Потом они развелись. Когда Милаев умер, по Москве ходили слухи, что его отравили. А у Галины начался роман с Володей Пересом, полковником Генштаба, сыном испанских эмигрантов. У него был черный "Мерседес", на котором и я гонял.

- Это как же?

- Володя звонил: "Мы с Галей за город едем. Если хочешь - бери на выходные машину". В полупустой по нынешним меркам Москве водить такой автомобиль было одно наслаждение. Я и на дачу на нем мотался. Как-то Володя предложил встретиться в Доме журналиста. Приехал без Галины. "Я уезжаю из Союза. Надолго. Какую работу мне предложили, сказать не могу…" Наверное, куда-то внедряли. Уговаривал меня забрать "Мерседес".

- Бесплатно?

- Да! А я думаю: гаража нет, где "Мерседес" хранить? Под окнами оставлять боязно - хулиганье сожжет или разберет по кусочкам. Да и водил я уже мало - в редакции был служебный автомобиль с шофером. Так и не решился.

- С Плисецкой кто вас познакомил?

- Николай Озеров. Потрясли слова Майи Михайловны: "Я болею за ЦСКА, но когда Понедельник играл против любимой команды, разрывалась на части". Услышав это от такой женщины, понял, что не зря связал жизнь с футболом. Сам я стеснялся звонить Плисецкой. Пока был жив ее брат Александр, балетмейстер, больше с ним общался. Обычно звонит: "Майя Михайловна приглашает в Большой. Оставила два билета на лучшие места". Я ведь к балету с детства неравнодушен - спасибо маме, которая привила к нему любовь. Брала меня с собой, когда в Ростов на гастроли приезжала труппа из Москвы и Ленинграда.

- А у Евтушенко на даче в Переделкино вы в футбол играли…

- Было дело. Вместе с Хомичем и Сальниковым. Против переделкинской шпаны. Играли семь на семь - троих местных нам добавили.

- Футболист из Евтушенко толковый?

- Он же за дубль московского "Динамо" несколько матчей провел. Старательный, скорость неплохая. Мы выиграли, и Женя всех пригласил на обед. Соперники поблагодарили, но от обеда отказались, а ребята, которые за нас играли, - пошли. В доме его жена, англичанка Джан, накрывала на стол. Повсюду стояли громадные бутылки в соломенной оплетке. Внутри какие-то кустики плавают. "Что это?" - спрашиваю Женю. "Моя настойка из черноплодной рябины. Вкус божественный, и для здоровья полезно". Разлили. Евтушенко произнес первый тост. Красиво, величаво - как умеет: "Вы не представляете, что сегодня совершили…" Сальников пожал плечами: "Да что особенного?"

- А поэт?

- "Вы положили всю шпану, и теперь я могу последней электричкой приезжать в Переделкино, спокойно идти пешком от станции - меня никто пальцем не тронет!"

- Евтушенко говорил нам: "Меня раздражает грубость и озлобленность к противнику. Есть в этом какой-то комплекс неполноценности. Именно поэтому мне несимпатичны такие футболисты, как Численко, Банишевский. При всем таланте, на поле они были форменной шпаной". В самом деле?

- Тут Женя не прав. Оба - большие игроки. Быстрые, резкие, жесткие. Просто что Численко, что Банишевский не прощали сопернику грубой игры. Каждый легко мог ответить - так воспитаны улицей. А я, к сожалению, воспитан по-другому. И когда меня лупцевали по ногам, в ответ никого не бил.

- Кто из судей прошлого сплавлял особенно нагло?

- Он еще жив, курилка. Всех пережил. Судил русский хоккей и футбол. Его управление футбола РСФСР целенаправленно назначало на матчи, которые надо было сыграть именно так. Когда приезжал в город, все знали: это поражение приехало.

- Вас тоже "убивал"?

- Кого угодно мог сплавить - только не нас. В "Ростсельмаше" начальником команды был его учитель, бывший судья Щелчков. Он работал на первых матчах сборной СССР против Турции. А однажды произошел конфуз. Назначают где-то в Виннице того арбитра - и весь первый тайм он нам до мяча дотронуться не дает. В перерыве посылаем Щелчкова в судейскую разбираться. Возвращается довольный: "Победа будет за нами" - "А что случилось-то?" - "Он майки перепутал…"

 

ПРОДОЛЖЕНИЕ ДАЛЕЕ...

[vlad-61]

СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ...

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

* * *

- Как же человек с вашим именем не смог "отмазать" сына от Афганистана?

- Ох, это целая история… Собрался Валя в Рязань, поступать в десантное училище. Оттуда прямая дорога в Афганистан. Сын в курсе, что я близко знаком с Епишевым, начальником Главного политуправления армии и флота. Говорит: "Если ты, отец, сделаешь так, чтоб меня завалили на экзаменах, - я тебя больше не знаю". Жену спрашиваю - как быть-то?

- Что решили?

- Раз хочет - придется поддержать. В Рязани Юра Севидов работал. Он помнил, как я его отцу помог, - и лично меня встречал. Свел с руководителями училища. Там конкурс - 25 человек на место. Меня эти офицеры потом в самолет взяли во время учений, предлагали с парашютом прыгнуть, но я глянул в люк - отказался наотрез. Ой, как жалею…

- Хлопнули бы коньяка стакан - страх бы прошел.

- Так мне начальник политуправления налил. Не помогло. Он говорит своему 13-летнему сыну: "Давай, покажи дяде Вите, как надо". Тот раз - и прыгнул. Я охнуть не успел.

- А ваш сын загремел в Кандагар.

- Только мы даже не догадывались, что он там. В самом пекле. С какого-то момента стали приходить письма. С военным штемпелем - но гражданскими марками. Это для того придумали, чтоб вводить в заблуждение родителей. Писал: "Служим в горах, здесь чудный климат. Купаемся в озере, вы не волнуйтесь…"

- Как выяснили правду?

- Случайно. Позвонил приятель: "Читал сегодняшний "Комсомолец"?" - "Нет" - "Посмотри первую полосу". А там фотография - наши войска выходят из Афганистана. На броне танка едет Валентин. И подпись: сын нашего прославленного футболиста.

- Ранений он избежал?

- Был контужен. Сын командовал взводом разведки. Я до сих пор не знаю, за что ему дали афганский орден, "Красную Звезду" и медаль "За отвагу". Наверное, не просто так. Но он не терпит разговоров про войну. Я спросил однажды: "Как вы вообще выживали?" Ответил: "Самое важное - найти общий язык с солдатами". Тогда было много случаев - свои же стреляли офицерам в спину.

- Вы обмолвились, что помогли отцу Юрия Севидова. Как?

- Сан Саныча отовсюду выгнали, он пришел ко мне в "Футбол-Хоккей", чуть не плачет: "Никто не берет на работу, перед женой стыдно. Может, сделаю для вас несколько материалов?" Дал ему в помощь корреспондента. Потом выписывал повышенный гонорар. Так же было и с Валеркой Ворониным.

- Какой-нибудь из тюремных рассказов Стрельцова вам запомнился?

- Он категорически не любил говорить на эту тему. В ветеранских поездках я старался оберегать Эдика от нашей банды во главе с Численко и Шестерневым. Они принимали по стакану в раздевалке, едва заканчивался матч. Даже переодеться не успевали. "Ребята, зачем? Вы же себя убиваете!" - говорил я.

- А они?

- Отмахнутся: "Да брось, Вить, на ужине закусим". Вот только к ужину чаще всего уже еле держались на ногах. Мы со Стрельцовым выпивали, конечно, но в меру. И Рае, его жене, которая работала завсекцией в ГУМе, об этом кто-то рассказал. Как у ветеранов очередной матч, звонит мне: "Поедете? С вами-то Эдик совершенно иначе себя ведет". Пока колено не замучило - всегда ездил с ними. Поддавший Эдик меня как-то в шутку приревновал: "И почему моя жена тебя так любит?!"

- Правда, что у Виктора Маслова было то ли два, то ли четыре класса образования?

- Знаю, он курсы какие-то закончил. Приезжая в новую команду, первым делом изгонял несколько "стариков". Когда принял киевское "Динамо", тут же отчислил Лобановского с Базилевичем. Маслов и в сегодняшнем футболе работал бы успешно.

- Без образования?

- У многих нынешних тренеров как раз с образованием беда. И у игроков. Недавно попалось интервью: "Какие книги читаете?" Парень с гордостью отвечает: "Ни одной не прочитал. Но пару книжек жена купила - вот-вот приступлю…"

- Вы много-много лет были невыездным. Почему?

- Все из-за поездки в Израиль в 1963-м. Нас там на руках носили. А потом до Москвы дошли газеты - мы с Маслаком на телевидении поем израильский гимн. И кто-то на меня настрочил "телегу" в ЦК.

- Стукачей было много?

- Я всю жизнь чувствовал присутствие такого человека неподалеку. Все время кто-то стоял за спиной. И в сборной такое было.

- Не вычислили - кто?

- "Пробил" стукача Яшин по динамовской линии, через свои связи в КГБ. Мы были поражены. Фамилию этого игрока не назову, она слишком известная. Но когда я стал невыездным журналистом, Андрей Старостин свел с Александром Яковлевым, будущим "конструктором перестройки". Тот обещал разобраться, время спустя приходит на меня командировка. Сборная играет в Швейцарии. В Спорткомитете получаю суточные, билеты. И вдруг звонок: "Для вас поездка отменяется". К тому моменту я сам стал членом выездной комиссии, членом бюро Калининского райкома партии. В нем на учете состояли все члены Политбюро. А я - невыездной! Уму непостижимо!

- Кто помог?

- Позвонил отец: "Я обратил внимание - все выезжают, только ты в Москве. Почему?" - "Да кто-то на меня написал…" А его старый товарищ занимал высокую должность в ЦК. По тем временам - полубог, для таких в Кремле отдельная столовая была. Отец ему пожаловался - пригласил поговорить. В кабинете штук двадцать телефонов. Включает громкую связь - и просит кого-то поднять мое дело. Вскоре звонок, адъютант что-то ему докладывает - и я слышу: "Витенька, можешь ехать на все четыре стороны". А у меня утром самолет в Швейцарию улетел.

- Обидно.

- Но я сориентировался. Набираю Лобановскому в Киев - а у того не голова, компьютер. Мгновенно рассчитал: "Ты живешь рядом с Киевским вокзалом, поезд в 21.20. Беги на него, утром здесь тебя встретит администратор. Полетишь с нами, на самолете сборной". Так и вышло. У Лобановского все было отлажено, в киевском аэропорту к игрокам таможенники даже не подходили. Он вообще был оригинальная личность. Кто-нибудь лезет с расспросами - сразу отсылает к начальнику команды Коману: "Вот как раз по этой теме у нас Михал Михалыч специалист, все расскажет". Интервью давать не любил.

Мало кто знает, что Лобановский в Эмираты поехал работать из-за дочки. Она болела, надо было везти в Америку. Мы семьями дружили. Помню, пригласил с командой в круиз на теплоходе по Дунаю. У меня денег особо не было - так Валера все оплатил. Вечером игроки шли на ужин, а все руководство и тренерский штаб - в маленький ресторанчик на корме. Каждый должен был прийти с новым тостом. Лобан за этим внимательно следил. А подытоживал одним и тем же: "Давайте выпьем за успех нашего безнадежного дела".

- Все пили?

- Кроме Комана. Тот рюмочку опрокинет - и сидит, слушает молча. Никто к нему не приставал.

- А футболисты?

- Пиво им на столы носили, думаю, было что-нибудь и покрепче. Но Лобановскому на глаза не попадались.

 

* * *

- Зато в вашем Ростове были лихачи.

- Не то слово. Порой Маслов среди ночи звонит: "Витя, что делаешь?" - "Как что? Сплю!" - "А спать не надо. Надо ехать выручать…" Оказывается, у нашего защитника Медведева подруга с балкона выпала. Парень в КПЗ.

- С какого этажа?

- Четвертого. Все переломала - но выжила. Знал я номер телефона - один звонок, и решался любой вопрос. Только наглеть не стоило. Был у нас Витя Гетманов, в нем Николай Морозов души не чаял, - в сборную взял на чемпионат мира-66. Так у него жена в туалете повесилась. Тоже пришлось вызволять тезку - могли на него списать.

Я на таких связях даже в легендарную новочеркасскую тюрьму проникал - навестить одного человека, а это тюрьма была расстрельная, туда лишь зайти можно. Но не выйти. А сколько раз Алик Копаев попадал! Слава богу, он не буйный. Кто-то выпьет и в драку кидается - но не Алик. Его и без меня отпускали.

А в сборной с Месхи смешной случай был. Утром на базу является злой Андрей Старостин: "После зарядки - собрание!" Что такое? Он объясняет: "Вчера был выходной. Месхи пошел в "Арагви", напился и устроил дебош. Отнял скрипку у музыканта, этой же скрипкой стал бить его по голове…" Яшин и Нетто от смеха со стульев сползли. Старостин взывает к порядку: "Угомонитесь, нам резолюцию надо писать в Спорткомитет!" А Миша сидит, голову руками обхватил и молчит.

- За что он скрипача-то?

- Поди разбери. Это же грузинский ресторан, музыканты - тоже грузины. Вот два горячих кавказских человека что-то не поделили. От Месхи такого ждали меньше всего. В сборной он был самый тихий и спокойный. Едва говорил по-русски, и трех слов от него не дождешься. У Славки Метревели с русским тоже было не ахти. Вот Гиви Чохели знал язык прекрасно.

- Чем кончилось?

- Команда вступилась за Месхи: "Посмотрите на Мишу - разве он способен кого-то ударить по голове, да еще скрипкой?" В итоге Старостин в Спорткомитете скандал замял. Когда вернулся, пригрозил Мише: "Смотри, больше ни-ни".

- А тот?

- Хотел сказать: "Спасибо, Андрей Петрович". Но у него не получилось, вместо этого произнес что-то нечленораздельное на смеси русского с грузинским. Чем снова всех насмешил…

Ах, какой это был игрок! Между прочим, финт Месхи до сих пор никто не в силах повторить. Вспоминаю, как в 1961-м наша сборная на выезде победила Аргентину - 2:1, я забил оба гола. Миша этим финтом обыграл защитника, который от неожиданности рухнул на колени и схватился за голову. А 110 тысяч болельщиков, собравшихся на стадионе, разом стихли. Они будто онемели. В полной тишине Месхи вырезал идеальную передачу в центр, и я внешней стороной стопы из-за штрафной засадил мяч в "девятку". Трибуны по-прежнему молчат. А через несколько секунд встали - и зааплодировали!

- Видеозапись сохранилась?

- В прошлом году, незадолго до смерти Володьки Маслаченко, мы наконец-то увидели фрагменты этого матча. Он у какого-то коллекционера отыскал запись, которую тот почему-то никому не показывает. Хотя мы знали, что пленка была у Озерова. Николай Николаевич ездил с ней по всему Союзу, крутил в кинотеатрах и сам комментировал. Неплохо на этом зарабатывал. А я, кстати, свой победный гол югославам в финале Кубка Европы впервые посмотрел в нормальном качестве лишь лет семь назад.

- Странно.

- Обычно он шел в кадрах кинохроники под чей-то гнусавый голос - но там это одно мгновение. А тут удалось разглядеть всю комбинацию, с другого ракурса. Мы спросили у парня, где достает эти записи, но он только усмехнулся: "Я - коллекционер, у меня свои секреты…"

- С Месхи в последние годы встречались?

- Да, приезжал к нему. Мише шикарный дом выстроили в Дигоми - в двух шагах от базы "Динамо". Разбили сад, какие-то диковинные цветы из Ташкента завезли. А на веранде прямо из стены бил родник, в котором он держал бутылки - от боржоми до вина. Вся эта красота Месхи ничего не стоила. Ни копейки.

- То есть?

- Ему выделили землю и спросили: "Где тебе построить дом?" Он ткнул пальцем - и все. Остальное была не его забота. Мишу в Грузии обожали. От первого брака у него был сын Михаил. Позже Месхи женился на девушке, которая окончила консерваторию, у них было пятеро детей. Очень музыкальные. Посиделкам с гостями всегда предшествовало первое отделение. Жена садилась за рояль, дети пели и плясали, а Миша рыдал навзрыд. От умиления. Нередко присоединялся к нам и Илюша Датунашвили.

- Тот, что забил за тайм пять мячей в ворота "Арарата"?

- Точно! 1966 год. Тбилисское "Динамо" победило 5:0, после чего Илюша стал национальным героем. Анекдот придумали. "Как считают в грузинской школе? Один, два, три, четыре, Датунашвили, шесть, семь…" Сейчас, слышал, у него со зрением проблемы. Давно в Москву не выбирался.

- Как умер Месхи?

- Во сне. Сердце… В какой-то момент ему предложили тренировать сборную глухонемых. Деньги платили хорошие, Миша согласился. С этой командой он выиграл чемпионат Европы среди глухонемых. Но пили ребята безбожно. Налегали на шампанское, которое в Грузии никакой выдержки на заводе не проходит. Отрава. А они все столы заставят шампанским и глушат. Сколько говорил Мише: "Не пей эту гадость, уж лучше коньяк или водку". - "Витя, я не могу их обидеть. Это такие парни!" И начинает рассказывать про каждого. А в Грузии к тому же любят напитки мешать. Как сядешь в ресторане, так начинают нести на стол все подряд - вино, коньяк, чачу. Угощают от души - какое сердце это выдержит?

- Яшина как-то поразило количество денег в руках Пушкаша. У вас такие потрясения случались?

- Нет. А с Пушкашем меня Лева и познакомил. В 1984-м поехали с ветеранами в Будапешт. Пушкашу лишь незадолго до этого разрешили въезд в родную страну. Когда в Испанию эмигрировал, даже на похороны матери не пустили. В ветеранском матче он вышел минут на десять.

- Пузатый?

- Да, и было ему уже под шестьдесят. Зато левой ногой работал, как ложкой. Больше ни у кого такой техники не видел. Что он вытворял! А потом подбросил на голову мяч, который к ней словно прилип, - и потрусил к воротам. Зрители стонали от восторга…

В конце жизни Пушкаш тяжело болел, ему, как и Яшину, ногу ампутировали. А с Левой беда именно в Будапеште приключилась. После игры был банкет, Лева нормально себя чувствовал. Утром просыпаюсь от шума. Санитарная машина, перепуганные врачи - оказывается, у Яшина оторвался тромб, закупорка сосудов, начинается гангрена. Позвонили Пушкашу, тот дал команду везти Яшина в аэропорт и первым же рейсом отправить в Москву. Прилетели - сразу в больницу, где Леве ампутировали ногу.

- Виктор Владимирович, почему вы неизменно в темных очках?

- Мне противопоказан яркий свет. Лет пятнадцать назад левый глаз перестал видеть. В клинике Федорова заменили хрусталик. Его дочка меня и оперировала. С тех пор приходится все время в таких очках ходить. Знали бы вы, сколько их у меня скопилось! Как у Майкла Джексона.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

СПОРТ ЭКСПРЕСС

Сообщение отредактировал vlad-61: 07 December 2020 - 13:31