Это было в Рупольдинге,коллега. Фотофиниш определил победу Зайцевой над Хаусвальд(тогда ещё Денкингер).
Точно, - 0,1 секунды был разрыв тогда.
Спасибо большое!Прочла на одном дыхании.Супер!
Я думаю, что это будет интереснее:
Отрывок из книги "Первым буду я..." А.Бурла
СОН В РУКУ
Сольберг полулежал на кровати. Рядом, на столе – разобранная винтовка: олимпийский чемпион только что чистил оружие, стараясь видимо, как-то отвлечься перед завтрашней гонкой. Его, Магнара Сольберга, называли наиболее вероятным претендентом на победу в чемпионате мира в Закопане.
В дверь постучали. Сольберг сразу узнал вошедшего: Александр Тихонов.
–Добрый вечер, Магнар! Как себя чувствует олимпийский чемпион? – смешивая русские и немецкие слова, спросил Тихонов. В глазах его светилось озорство.
Магнар, не спуская взгляда с Тихонова, пожал плечами. Он побаивался этого русского парня, знал, знал что если сибиряку удастся более или менее ровно пройти огневые рубежи, то на дистанции он не уступит ни одному из биатлонистов.
–
Только что закончилась жеребьёвка, - продолжал Александр, выуживая из памяти немецкие слова и отчаянно жестикулируя. – Объявили стартовые номера. Вы знаете под каким номером идёте?
Нет.
–У вас двадцать шестой номер!
– А у вас?
–У меня двадцать седьмой, - выпалил Тихонов, и от его внимательного взгляда не ускользнуло то, как изменился в лице Сольберг, как опустил глаза, замкнулся. –Так что поздравляю вас с бронзовой медалью! – Не спуская нахального взгляда с норвежца, продолжал Тихонов.
–Я не понимаю! Почему с бронзовой?
Тогда
Тихонов подошёл ближе и отчётливо произнёс:
- Вы завтра будете третий, а я… - Он упёрся указательным пальцем в грудь и затем поднял его вверх. – Я буду первым. Понял? Ну и отлично! Спокойной ночи! – и пошёл, напевая «Катюшу». Сольберг в недоумении проводил его взглядом до двери.
Тихонов пришёл к себе в комнату, разделся, включил настольную лампу у изголовья и завалился с книжкой в постель: нет ничего в жизни приятнее чем полежать в конце суматошного предстартового дня с книжкой, отвлечься от мыслей о предстоящих соревнованиях и о соперниках.
Когда почувствовал, что глаза слипаются, отложил книгу, протянул руку к выключателю, заснул быстро, легко, словно покатился, расслабившись, под уклон…
-Знаете, что я видел сегодня во сне? – Рассказывал наутро Тихонов.
– Любашу свою, кого ж ты ещё мог увидеть, – Вполне серьёзно сказал Привалов: Тихонов на сборах часто вспоминал свою жену.
– Вы угадали, Александр Васильевич. У Любы завтра день рождения, и представьте, вижу сегодня во сне, будто я приехал домой, открываю дверь и говорю: «Я подарок тебе привез, рыжая! – И подаю ей две золотые медали.
– Так что же теперь только за серебро нам прикажешь бороться? Ведь бронзу ты вроде уже тоже распределил? – подковырнул Тихонова Виктор Маматов. Затяжной, насупленный взгляд Виктора был настолько серьёзен, будто его и вправду ещё до старта обделили золотой медалью.
– Выходит, так! – продолжал балагурить Тихонов.
Кругом засмеялись. Маматов даже не улыбнулся. Ещё вечером он узнал о разговоре Тихонова с Сольбергом. Виктор не одобрял подобных выходок Тихонова, и частенько, когда Александра, по его мнению, уж слишком заносило, он останавливал его короткой фразой: « Кончай трепаться!» Не любил чемпион мира пустословия. А уж проделки Тихонова наподобие вчерашней вызывали сильное возмущение у Маматова.
…Первым со старта ушёл мало кому известный румынский спортсмен К. Карабелла. За ним О. Петруссон (Швеция), М. Сибуя (Япония), Х. Кошка (ГДР). И надо признаться, румын заставил многих гонщиков изрядно поволноваться: все четыре рубежа Карабелла миновал без единого промаха. Такого же успеха добился и спортсен из ГДР И. Гюнтер.
Наконец стартует Магнар Сольберг и Александр Тихонов.
Не любил Сольберг ощущать, как ему «дышат в затылок». А если учесть, что по пятам за ним шли Тихонов и экс-чемпион мира Истад, то состояние Сольберга понять нетрудно. На первой же петле, до огневого рубежа он решил уйти от соперников.
Тихонов, с первых метров гонки разгадавший намерения Сольберга, взял на вооружение тактику преследования, давление на соперника с тыла. Не выпуская Сольберга из виду, держась от него на «прицельном расстоянии», он исподволь готовился к атаке, заставляя соперника на протяжении всей дистанции быть в состоянии предельного напряжения.
На огневой рубеж Сольберг пришёл с мокрой спиной и слипшимися волосами. На первых двух километрах он выигрывал у Тихонова и у Истада. Лишь Риннат Сафин не уступал по времени олимпийскому чепиону, а когда Сафин без единого промаха отстрелялся в положении лёжа, стало очевидным, что и он не будет в этой гонке статистом.
Тихонов вбежал на стрельбище, когда Сольберг уже спокойно, методично достреливал последние патроны. Александр усилием воли заставил себя не обращать внимания на закончившего стрельбу соперника, сосредоточится на первом выстреле. По опыту знал, что после удачного первого выстрела наступает небольшое успокоение и дальнейшая стрельба даётся легче: успех гасит эмоции, вызванные чрезмерным напряжением на дистанции, будто отключает на время мышечное возбуждение и всю энергию направляет к застывшему неподалёку чёрному яблоку мишени. В этой-то способности переключаться с гонки на стрельбу, успех которой обеспечивает величайшая сосредоточенность во всём теле, и заключается секрет биатлона.
Как не сдерживал себя Тихонов на первых километрах гонки, мгновенно переключаться на стрельбу ему не удалось: удары сердца сотрясали тело, молотком стучали в висках, в пальцах рук, ходуном ходила грудь, мушка прыгала вокруг мишени.
Долго выцеливал первый выстрел, но успокоится так и не смог – сорвал его. Надо было взять себя в руки, замереть, продышаться. Второй и третий выстрелы – в цель . Четвёртый снова мимо. «Да что за чёрт! – выругался вслух Александр. – Первый рубеж, и всё идёт насмарку. Соберись ты, размазня!» – приказал себе.
Он прекрасно понимал, что три промаха «на лёжке» сведут на нет все его усилия в гонке. Значит, надо во что бы то ни стало на втором почти пятикилометровом отрезке не только догнать Сольберга, но и, чтобы как-то выиграть время, потерянное на стрельбище, обойти его. А эта дикая гонка могла выйти боком при стрельбе стоя.
Пятая пуля попала точно в цель. Пробегая мимо трибуны, где изнывали от величайшего нетерпения тренеры и представители команд, Александр услыхал от кого-то из помощников Привалова (он не разобрал от какого), что получил две минуты штрафа, Сольберг – одну. Расстроился. И до второго рубежа заставил себя выдержать такой темп, что темнело в глазах, захватывало дыхание. Так быстро он, кажется, никогда не бежал вторую петлю. Надо было наверстать упущенное.
Сразу после стрельбища начинается тяжёлый тягун. В запальчивости Александр одним махом вбежал на него и, выскочив наверх, задыхающийся, обессилевший, увидел широкую спину Сольберга. Вот он, недалеко, рукой подать… Стоит только минуту выдержать набранный темп, и он достанет его. Но оставили Александра. Палки вываливались из рук: пришлось изрядно поработать руками на подъёме. Ноги налились свинцом, лыжи не протолкнуть. «Зачем же я так! – ругнул себя он. – Ведь впереди ещё почти вся дистанция и три рубежа…» От мысли немедленно догнать Сольберга пришлось отказаться: надо было привести в норму дыхание, снизить скорость. Лыжня пошла под уклон. Лыжи по застывшей дорожке скользили неплохо, и Александр, перейдя на одношажный одновременный ход, старался, оттолкнувшись, подольше остаться в наклоне, давая возможность передохнуть мышцам спины и рук.
Километра за два до второго рубежа он почувствовал, что немного пришёл в себя, что можно прибавить скорость. Он начал приближаться к Сольбергу, но олимпийский чемпион, верный своему замыслу, словно почувствовав намерение Тихонова, прибавил тоже. Как ни старался Александр на оставшемся до второго рубежа отрезке хоть немного сократить разрыв, Сольберг этого не допустил. Не удалось приблизиться к нему и Истаду.
На втором рубеже и Сольберг, и Тихонов получили ещё по минуте штрафа. Не изменилась расстановка сил и на третьей четырёхкилометровой петле, хотя и на этом отрезке оба соперника показали лучшее время среди стартовавших гонщиков.
После третьего рубежа, где оба – и Сольберг, и Тихонов – отстрелялись с минутным штрафом, норвежский биатлонист выигрывал уже 10 секунд.
Развязка наступила после четвёртого рубежа. Отстрелявшись, Тихонов сворачивал на последнюю петлю. Стоявший неподалёку Глинский крикнул ему, что у Сольберга 4, а у него 5 минут штрафа. Позднее выяснилось, что Сольберг дрогнул именно на последнем рубеже, не попал в щит. Это означало двухминутный штраф. Если прибавить три его промаха на первых трёх рубежах, то у Сольберга и Тихонова получалось равное количество штрафных минут. Но об этом Тихонов узнал лишь после финиша. А пока предстояло помериться силами на последнем четырёхкилометровом отрезке.
Перед финишной прямой биатлонистов ожидал полуторакилометровый подъём. Сольберг бежал ещё впереди Тихонова и, по его собственному признанию после финиша, даже не мог предположить, что Тихонов предпримет попытку сократить разрыв именно на этом тяжелейшем тягуне, до которого Александр шел не очень быстро, к Сольбергу не приблежался и даже не подавал виду, что намерен атаковать его на самом, казалось, неудобном участке – умение Магнара мощно проходить любые тягуны было общеизвестно. Он любого мог умотать на подъёмах. Да ещё на финише. Поэтому попытка Тихонова нагнать соперника на длинном тягуне показалась и тренерам, и специалистам, и спортсменам, следившим за ходом этого поединка двух равных по силам соперников, двух лидеров мирового биатлона, непонятной, абсурдной, авантюристической.
Но Тихонов решил дать бой Сольбергу задолго до финишной прямой и именно на этом подъёме.
– Я вдруг понял, – рассказывал после той гонки Тихонов, – что если не обойду Сольберга на тягуне, по прямой мне его не достать: норвежец очень мощно и грамотно прошёл всю дистанцию и на финише не уступит никому.
Атаку я начал неожиданно, ещё до начала подъёма, увеличив скорость до предела. Весь тягун преодолел только «на нервах – сил уже не было. Сольберг уже забрался на подъём и, бросив на меня прощальный взгляд, уверенный в своей победе, покатил к финишу…
Надо было быть рядом с ним, чтобы увидеть его лицо, его взгляд, когда за его спиной в нескольких метрах, вдруг появился Тихонов, будто на крыльях взлетевший на вершину холма. « Да не может этого быть», – говорил его растерянный взгляд, но раздумывать было некогда: Тихонов, не сбавляя скорости ( откуда брались силы!), приближался к норвежцу. И всё это происходило на глазах тысяч польских зрителей.
…Тихонов догоняет Сольберга. Тихонов начинает уходить от него. Сольберг изо всех сил пытается хотя бы удержаться за ним. Но у него не получается и это. Тихонов впереди на полметра, на метр, на полтора. Соперники, напрягая последние силы, приближаются к финишу. Осталось бежать двести метров, сто пятьдесят. Затаил дыхание лыжный стадион. Такого сражения на биатлонной лыжне польские любители спорта ещё не видели. Все ждали развязки, и она неминуемо приближалась: Тихонов первым подошёл к финишной черте. И едва пересёк финишный створ – повалился на снег. Упасть ему не дали наши тренеры, подхватили на руки, отвели в сторону, прикрыв мокрую спину одеялом. В глазах Иерусалимского, Привалова. Новикова, наблюдавших это сражение, стояли слёзы.
– Как результат? – едва придя в себя, спросил Тихонов.
– Сафин – первый, ты – второй, – ответил Привалов и, наткнувшись на воспалённый жалящий взгляд Тихонова, почувствовал к этому пареньку, посеревшему от невыносимой тяжести гонки, отцовскую щемящую жалость. Добавил, словно извиняясь перед ним: – У тебя пять штрафных минут, у него – три.
Александр поднял глаза на щит, где значились результаты закончивших соревнования биатлонистов: первым был результат Сафина – 1:22.49(3), вторым – Сольберга – 1:24.00(5). «Значит, – подумал Тихонов – мою фамилию воткнут сейчас между этими двумя». Поздравил Ринната, около которого уже толпились корреспонденты, с первым местом, отвернулся и пошёл от финиша. Но уйти далеко не успел – услышал аплодисменты зрителей. Обернулся. Аплодисменты не прекращались, напротив – усиливались. Александр, чувствуя по взглядам болельщиков, что аплодисменты эти имеют к нему прямое отношение, повернул назад.
Подходя к табло, он уже догадывался, что в распределении мест появились какие-то изменения.
Подошёл, поднял глаза: на первой строчке его, Тихонова, фамилия. На второй – результат Сафина, на третьей – Сольберга.
Подошёл Маматов.
– Хоть ты и болтун (Виктор, видимо, никак не мог простить ему вчерашней выходки с Сольбергом), но я рад твоей победе, держи! – и, он подавая руку, улыбнулся своей доброй улыбкой.
Тихонов знал, что путь Виктора Маматова к вершинам спортивного мастерства был очень сложен. Но и поучителен для многих одарённых спортсменов, которые иногда из-за неудач в одном-двух соревнованиях опускают руки или вообще расстаются со спортом.
Тихонов считает, что этого мужественного человека, замечательного биатлониста, слишком поздно пригласили в сборную, не дали раскрыться его таланту в полной мере.
……………………………..
